Воскресенье, 14 марта 2021 года: что будет в храме?

Священномученик Вениамин родился в Коломне в семье священника Иоанна Фаминцева и его супруги Марии. Образование получил в Московской Духовной семинарии, которую окончил в 1893 году. В 1894 году он поступил псаломщиком в храм в городе Клин Московской губернии. В 1901 году Вениамин Иванович был рукоположен во диакона ко храму в селе Карпово Богородского уезда, а в 1906 году – во священника к Троицкому храму в селе Троицком Бронницкого уезда Московской губернии. С 1912 по 1917 год он служил в Преображенском храме в селе Гари Дмитровского уезда, а в 1918 году был переведен в Крестовоздвиженский храм в Коломне.

С 1919 года он стал служить в храме Рождества Богородицы в селе Мещерино Коломенского уезда. В 1925 году отец Вениамин был возведен в сан протоиерея, в 1931 году награжден крестом с украшениями.

7 марта 1936 года приходской совет храма направил заявление во ВЦИК: «Приходской совет постановил обратиться за разрешением этого вопроса ввиду предстоящей Пасхи в постоянную Центральную комиссию при ВЦИКе. Если нельзя ходить с иконами и крестом, к которым прикладываются, то нельзя ли ходить безо всего, поздравляя с праздником и собирая священнику на прожитие и на уплату налогов, а старосте на поддержание церкви и также на уплату налогов...

Внутрицерковные доходы слишком малы, потому что народ, занятый в колхозах, не всегда имеет время ходить в церковь, – следовательно, остается главным доходом требоисправление (крестины, похороны), которых также немного, и хождение в праздники по приходу.

Приходской совет просит Культкомиссию дать то или иное разъяснение по этому вопросу». Ответа на это письмо прихожане не получили.

Летом 1937 года резко усилились гонения на Русскую Православную Церковь. 26 ноября 1937 года в районной газете «Вперед» появилась статья под названием «Совещание селькоров и редакторов стенгазет», в которой в качестве примера «подрывной» деятельности «церковников» сообщалось о священнике Вениамине Фаминцеве: «Мещеринский поп всеми способами пытается “подружиться” с колхозниками и “приблизиться” к ним. Он не прочь почитать газету колхозникам, “побеседовать” с ними о выборах, написать какое-нибудь заявление и т. д. В каждом таком случае любой факт, любую газетную заметку он пытается истолковать в выгодном для себя свете, клевеща на советскую власть, ведя контрреволюционную агитацию».

Прочитав эту ложь, отец Вениамин отправился к начальнику местной мещеринской почты узнать, кто автор этой статьи, чтобы лично объясниться с ним и спросить, на основании каких фактов была написана статья. Но начальник почты отвечать на этот вопрос отказался, сказав, что, мол, это секрет. Отец Вениамин, услышав такой ответ, только рукой махнул, сказав в сердцах, что «советской власти больше писать не о чем, как только собирать эти кляузы», – и вышел.

В начале 1938 года сотрудники НКВД потребовали от секретаря Мещеринского сельсовета, чтобы тот составил соответствующую целям НКВД характеристику на священника. Секретарь написал, что отец Вениамин занимался эксплуатацией ребятишек, заставив их однажды колоть дрова, проводил незаконно таинство крещения, не спросив на это разрешения сельсовета, ходил по некоторым домам, где люди настроены антигосударственно, что «отражается на работе и настроении колхозников».

27 февраля 1938 года отец Вениамин был арестован, заключен в тюрьму в городе Кашире и 2 марта допрошен.

– Следствие располагает материалами, что вы на похоронах... восхваляли Муссолини и политику фашизма. Вы подтверждаете это?

– Такого разговора я не припомню. Возможно и был какой разговор о международном положении, но восхвалять фашистов я не мог.

– Как вы смотрите на заметку про вас, напечатанную в газете «Вперед» 26 ноября 1937 года?

– Это чистая клевета, нет правдивого ни одного слова.

– Следствием установлено, что вы при получении данной газеты в помещении почты клеветали на советскую печать. Признаете это?

– Действительно, я в этот момент был на почте, говорил, что напечатана чистая ложь, и просил назвать мне фамилию селькора, на что мне ответили, что это секрет, – с этим я и ушел.

– Как и при каких обстоятельствах вы агитировали педагога Чекалина, который стал посещать церковь?

– Летом 1937 года я сидел на берегу реки. Ко мне подошел Иван Тихонович Чекалин и спросил меня, есть ли Бог? Я ответил, что да. И после этого мы с ним говорили часа два о жизни Христа. Он попросил у меня Евангелие. Я дал ему, после этого он стал посещать церковь.

– Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?

– В предъявленном мне обвинении я виновным себя не признаю.

На этом допросы были закончены, и 6 марта 1938 года следствие было завершено. 9 марта тройка НКВД приговорила отца Вениамина к расстрелу. Протоиерей Вениамин Фаминцев был расстрелян 14 марта 1938 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в общей безвестной могиле.

Священномученик Михаил родился в селе Булыгино Зарайского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Алексия Букринского. В 1890 году Михаил окончил Рязанскую Духовную семинарию и в 1894 году был рукоположен во священника к Троицкой церкви в селе Зименки Зарайского уезда.

В 1929 году священнику предложили выполнить заведомо неисполнимое для него задание в виде сельскохозяйственных поставок государству, и за его неисполнение он был приговорен к 3 годам заключения. Отец Михаил опротестовал приговор в суде, и его заменили штрафом. В 1930-м и в 1931 годах он снова был оштрафован, а затем снова приговорен к 3 годам ссылки, но приговор был отменен.

Во второй половине 30-х годов правительством Сталина было принято решение о массовом уничтожении исторически сложившихся в России сословий народа, и в частности священнослужителей. Собирая материалы об отце Михаиле, сотрудники НКВД в феврале 1938 года допросили председателя сельсовета и директора сельской школы, и те показали, что священник Михаил Букринский в 1934 году призывал население организованно отстаивать в райцентре храм от закрытия. «Если вы сейчас не примете мер, – сказал он, – его большевики совсем сломают, большевики на это способны, их, нехристей, слушать не надо. Они вас обманывают, а вы им верите, – давайте действовать дружней, чтобы нам не лишиться храма Божьего». В июле 1936 года он «призывал население бросить полевые работы и пойти в поле и отслужить молебен о ниспослании Богом дождя». Часть колхозников на работу не вышла, а собралась около церкви для служения молебна. После этого председатель сельсовета вызвал к себе священника и предупредил его, чтобы он больше этого не делал. На что священник, по словам председателя, заявил, что в проекте новой конституции есть специальный пункт о свободном, беспрепятственном вероисповедании всех граждан, а «вы на местах искажаете законы и обманываете массу. Я пойду и скажу верующим, что вы нам не разрешаете соблюдать религиозные обряды; я вам подчиняться не буду, а буду делать так, как полагается пастырю».

– Следствием установлено, что в 1934 году вы призывали народ пойти с требованием об открытии церкви. Вы говорили: «Пока не поздно, идите требовать в райисполком открытия церкви, а если не пойдете, то большевики ее сломают. Большевики грабят не только вас, но и уничтожают церкви». Признаете вы это?

– Я никогда не призывал народ, чтобы он требовал открытия церкви, и не клеветал на советскую власть. Я считал, что эти требования бесцельны, хотя, действительно, ко мне верующие обращались с просьбой походатайствовать, но я отказывался сам ходатайствовать и предлагал похлопотать им самим.

– В чем вы считаете себя виновным?

– Виновным я себя ни в чем не считаю.

7 марта 1938 года тройка НКВД приговорила отца Михаила к расстрелу. Священник Михаил Букринский был расстрелян 14 марта 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Сначала он стал служить в Воскресенском храме в Ливадийской слободке. После закрытия и этого храма иеродиакон Антоний служил в Плещеевской церкви, расположенной на кладбище города Ялты. Здесь он прослужил до гонений 1937 года.

К этому времени власти закрыли ялтинский Александро-Невский собор, но верующие и духовенство с этим не согласились и стали добиваться его открытия. Власти отказывались рассматривать этот вопрос, отговариваясь тем, что зарегистрированная ранее двадцатка не предпринимает со своей стороны никаких шагов. Иеродиакон Антоний вместе с прихожанином Александро-Невского собора отправился в горисполком, чтобы получить разрешение на регистрацию новой двадцатки, но в этом им было отказано.

По благословению настоятеля Плещеевской церкви иеродиакон Антоний собирал у себя активных прихожан, чтобы вместе выработать решение, как все же добиться открытия собора. На одном из таких собраний в начале 1937 года верующие приняли решение еще раз идти с ходатайством в горисполком. Здравомыслие не допускало, что власти откажутся пойти навстречу православным на основании самих же принятых этими властями законов.. Верующим еще раз было отказано, однако их не арестовали после прихода в горисполком – еще не были приняты чрезвычайные законы. Но во второй половине 1937 года все из активно хлопотавших об открытии собора были арестованы.

Иеродиакон Антоний был арестован 9 декабря 1937 года. Начались допросы, на которых иеродиакон категорически отказался себя оговаривать и признавать виновным, на что следователь заявил:

– Вы лжете! Следственными материалами вы изобличены в предъявленном вам обвинении!

– Я ничего не знаю, так как агитации не вел.

Следователь собрал показания лжесвидетелей, а также показания тех, кто, не выдержав допросов, оговорил отца Антония, и, зачитав их, сказал:

– Вам зачитаны четыре показания свидетелей. Подтверждаете вы эти показания?

– Нет, не подтверждаю, потому что они ложны.

– Вы заявляете, что данные показания ложны. Вы с кем-нибудь из свидетелей находились в плохих отношениях?

– Нет. Со всеми свидетелями, которые показывают на меня, что я вел контрреволюционную работу, я находился в хороших отношениях.

– Если вы находитесь с указанными лицами в хороших отношениях, значит они ложные показания давать не могли, – заключил следователь.

24 декабря следствие было закончено, и 9 февраля 1938 тройка НКВД приговорила иеродиакона к расстрелу. Иеродиакон Антоний (Корж) был расстрелян 14 марта 1938 года и погребен в общей безвестной могиле.

– Обвиняемая Макандина, за что вы агитировали население в октябре 1937 года? – спросил следователь.

– В октябре я работала на поденной работе. Я вспоминаю случай, когда мы, вместе несколько человек, шли с работы домой. Разговор был о том, что в колхозах стало жить лучше, что советская власть дала колхозникам счастливую жизнь. Это была частная беседа, но против советской власти я никогда не говорила.

– Обвиняемая Макандина, вы признаете себя виновной в антисоветской агитации, которую вели в декабре 1937 года среди колхозников?

– В декабре я работала вместе с другими. Мы рубили капусту. Разговор был о войне. Я говорила, что на нас идет японец, но так как советская власть стала сильна, то войны не допустят; но что касается разговоров против советской власти, то я их не вела.

– Обвиняемая Макандина, что вы говорили в ноябре 1937 года колхозникам, стоя у своего дома?

– Я точно не помню в каком месяце, но с колхозниками вечером у моего дома был разговор. Говорили, что теперь, против царизма, стало жить всем лучше, налоги стали небольшие, всего стало больше. А кроме этого ничего не говорили, а я большую часть времени нахожусь дома.

– Обвиняемая Макандина, признаете ли вы себя виновной в том, что опошляете вождей партии и правительства?

– Я к советской власти враждебно не настроена, я довольна советской властью... и виновной себя в антисоветской агитации не признаю.

26 февраля 1938 года послушница Матрона вновь была арестована по обвинению «систематической контрреволюционной агитации и активной пропаганде». Виновной она себя не признала.

8 марта 1938 года тройка НКВД по Московской области сестер приговорили к расстрелу. Мученическую кончину послушница Матрона приняла 14 марта 1938 года на Бутовском полигоне под Москвой вместе со своей сестрой инокиней Анной. Ппогребены они в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Преподобномученица Евдокия родилась в селе Горетово Луховицкого уезда Рязанской губернии в семье крестьянина Сергея Архипова. В 1902 году она поступила послушницей в Казанский монастырь в городе Рязани, где в то время было более 350 насельниц. В 1909 году она была облечена в рясофор. В 1919 году обитель была закрыта безбожниками, и Евдокия вернулась домой и стала жить с родителями и племянниками в селе Горетове. В 1935 году она была избрана церковной старостой.

В это время председатель сельсовета уведомил верующих, что они должны отремонтировать храм, иначе он будет закрыт. В 1936 году члены церковного совета решили собрать средства на ремонт храма, и Евдокия всем, кто приходил в храм купить свечи или взять просфоры, стала говорить, что нужны деньги на ремонт храма. Люди давали кто сколько мог, сообщали другим, и так собралась сумма в 4000 рублей – и храм был отремонтирован.

Преподобномученица Ольга родилась в селе Горетово Луховицкого уезда Рязанской губернии в семье крестьянина Егора Жильцова. В 18 лет Ольга поступила послушницей в Казанский монастырь в городе Рязани. После закрытия обители она вернулась домой и стала жить вдвоем с матерью. Когда нависла угроза закрытия храма, Ольга пошла к некоторым верующим уговаривать их, чтобы они не забывали храм Божий и оказали посильную помощь в ремонте храма, а иначе его могут закрыть и негде тогда будет молиться.

Мученик Василий родился в селе Горетово Луховицкого уезда Рязанской губернии в семье крестьянина Максима Архипова. Василий окончил церковноприходскую школу; во время войны в 1916–1917 годах служил в армии рядовым. Вернувшись в село, он крестьянствовал, а когда началась коллективизация, записался в колхоз. В храме Василий Максимович пел несколько лет на клиросе и в 1937 году стал исполнять обязанности псаломщика.

Осенью 1937 года в село Горетово к секретарю местной комсомольской организации приехал сотрудник НКВД. Вызвав старосту Евдокию Архипову, он потребовал от нее список, кто является священником храма, кто псаломщиком, кто членом церковного совета. Взяв список, он уехал. Через некоторое время после его отъезда начальнику Луховицкого районного отдела НКВД поступил донос, будто в селе Горетово у Евдокии Архиповой состоялось «конспиративное совещание служителей культа... Собрание происходило с 9 часов утра до 16 часов дня, причем помещение было закрыто изнутри и занавешены окна».

15 февраля 1938 года сотрудники НКВД попросили соседа Евдокии, чтобы тот постучался к ней в дом; он согласился: Евдокия открыла ему дверь как соседу и была арестована.

26 февраля были арестованы Ольга Жильцова и Василий Архипов и заключены в тюрьму в Коломне.

– Почему вы ругаете колхоз и уговариваете, чтобы вам пожертвовали на церковь, а на заем не подписывались? – спросил следователь старосту.

– Я колхоз не ругала и не говорила, что колхозу долго не существовать, и против займа я ничего не говорила, и виновной себя в этом не признаю. Я признаю только то, что собирала деньги на ремонт церкви.

Вызвав на допрос послушницу Ольгу, следователь спросил ее:

– Вы в селе Горетово вели агитацию по вовлечению в группу верующих колхозников? Собирали деньги для попа? Вели агитацию против государственного займа и антисоветскую работу? Признаете себя в этом виновной?

– Виновной себя ни в чем не признаю. И агитацией не занималась, и колхозников в группу верующих не вовлекала, и против государственных займов не агитировала, и деньги не собирала – и про это я ничего не знаю, – ответила послушница, и на том ее допросы закончились.

– Вы, как псаломщик, – заявил Василию Максимовичу следователь, – вели агитацию среди населения за вовлечение колхозников в группу верующих, а также говорили колхозникам, что советская власть дана нам в наказание; вели агитацию против конституции, что, мол, имеется конституция, а на деле ведется гонение на Православную Церковь. Признаете себя в этом виновным?

– Нет, агитацией я не занимался, против конституции борьбы не вел и агитации против советской власти не вел. Виновным себя в этом не признаю, – ответил Василий Максимович.

В этот же день, 26 февраля 1938 года, следствие было закончено, и 8 марта тройка НКВД приговорила послушниц Евдокию Архипову и Ольгу Жильцову и псаломщика Василия Архипова к расстрелу. После приговора все они были перевезены в Таганскую тюрьму в Москве, где 13 марта тюремный фотограф сфотографировал их, чтобы при множестве людей, приговоренных к смерти, можно было сравнить, тех ли выводят на казнь. Послушницы Евдокия Архипова и Ольга Жильцова и псаломщик Василий Архипов были расстреляны 14 марта 1938 года и погребены в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Преподобномученица Александра родилась в селе Черноголовка Московской губернии в семье крестьянина Ивана Дьячкова. Александра окончила сельскую школу и жила вместе с родителями, помогая им по хозяйству. В 1914 года она поступила послушницей в Свято-Троицкий Александро-Невский монастырь неподалеку от села Акатово, почему и монастырь зачастую называли Акатовским. Он был открыт в 1890 году, сначала как община, а в 1898 году получил статус монастыря с общежительным уставом. В обители было в то время два храма, две гостиницы и странноприимный дом. Всего здесь подвизалось около 70 сестер.

Придя к власти, безбожники потребовали закрытия монастыря, и сестры преобразовали его в сельскохозяйственную артель, которой по-прежнему руководила игумения. Но в 1927 году безбожники стали закрывать все артели, где подвизались монахини. Монашеская трудовая община в селе Акатове была разогнана, а игумения арестована. Послушница Александра вернулась на родину в село Черноголовку и поселилась в родительском доме. Однако любовь к обители, где было положено начало иноческих трудов, была столь велика, что Александра вновь уехала в Акатово и поселилась в одной из деревень вблизи монастырских стен.

С 1930 года надзор за монахинями, жившими вблизи закрытых обителей, усилился, ожесточились направленные против них репрессии, и Александра снова возвратилась в родительский дом. Сельская их церковь к этому времени лишилась пастыря, и Александра стала активно хлопотать о назначении к ним священника, что в конце концов ей удалось, и она взялась обустроить его жизнь на новом месте.

Сотрудники ОГПУ в это время принялись за аресты духовенства и иноков закрытых обителей. 21 мая 1931 года в числе других монашествующих была арестована и заключена в тюрьму в городе Ногинске и Александра. Были допрошены свидетели; один из них показал, что «Дьячкова распространяет нелепые слухи о нашем колхозе, говоря, что у нас колхозники голодные, скот дохнет, молоко сдают, а дети умирают с голоду... Дьячкова активный организатор... религиозных праздников».

Послушнице предъявили обвинение в агитации против колхозного строительства, что в «1930 году в момент перевыборов сельсоветов она говорила: “Все равно в колхоз никто из честных крестьян не пойдет: там собираются одни лодыри, которые не хотят работать, – пусть коммунисты с ними работают”».

Вызванная на допрос, послушница Александра сказала, что она действительно в течение многих лет подвизалась в монастыре и ушла из него только после того, как он был закрыт, а игумения арестована. А что касается предъявленного обвинения, то «агитации против колхозов я не вела», – заключила послушница.

29 мая 1931 года тройка ОГПУ приговорила послушницу Александру к 5 годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и она была отправлена на строительство Беломорско-Балтийского канала.

В 1934 году Александра Ивановна была освобождена и поселилась в родном селе; в том же году скончалась ее мать, и, прожив около полутора месяцев дома, она уехала в Волоколамский район, где меньше была вероятность подвергнуться аресту как отбывшей лагерный срок и поселившейся вблизи Москвы.

Александра Ивановна жила у своих знакомых в разных деревнях, подрабатывая той или иной поденной работой. В октябре 1937 года послушница устроилась работать сторожем и уборщицей в храм Рождества Богородицы в селе Шестаково Волоколамского района и поселилась в церковной сторожке. В той же сторожке жил и священник. Вскоре священника арестовали, и хотя храм не закрыли, но службу вести стало некому. Послушница Александра была арестована 28 февраля 1938 года и заключена в тюрьму в Волоколамске.

4 марта 1938 года тройка НКВД приговорила Александру Ивановну к расстрелу, и она была перевезена в Таганскую тюрьму в Москве. Послушница Александра Дьячкова была расстреляна 14 марта 1938 года и погребена в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

До 1932 года Надежда Петровна имела еще какое-то хозяйство, состоявшее из коровы и лошади, но в этом году власти отобрали у нее все за неуплату налогов; в 1933 году суд приговорил ее к штрафу за неуплату налогов и в 1934 году снова приговорил ее к штрафу.

В 1936 году в Мартыновском был арестован служивший здесь священник Петр Кедров, и Надежда Петровна пригласила сюда служить священника соседнего прихода протоиерея Петра Любимова, который с этого времени стал окормлять два прихода, и Надежда Петровна помогала ему отстаивать храм от закрытия. Она была арестована вместе со священником 2 марта 1938 года и заключена в тюрьму в городе Кашире.

– В чем выражалась ваша связь со священником Любимовым? – спросил ее следователь.

– Связь была по службе в церкви, – ответила староста.

– Какие были у вас разговоры во время посещения друг друга?

– Во время посещения моей квартиры священник вел разговор, что церковь надо через верующих поддерживать, – может быть, через год-два что-нибудь изменится к лучшему.

– Что хотел этим сказать Любимов? Jжидал ли он через год или два изменения власти?

– Он говорил, что, может, придет время, когда церковь будет служить как и прежде, – относительно перемены власти он ничего не говорил.

– Следствием установлено, что вы, как церковная староста, собирали единоличников и среди них вели антисоветскую агитацию, чтобы они не ходили в колхоз и не платили государству налоги.

– Да, я собирала единоличников и вела с ними разговоры о колхозном строительстве и неуплате налогов, так как у меня самой сельсовет отобрал корову за неуплату налогов.

– Признаете ли вы себя виновной в антисоветской агитации против советской власти и колхозного строя?

– Виновной себя в антисоветской агитации не признаю, я только говорила против колхозного строя, что колхозное строительство – это дело плохое.

– Вы говорили, что советская власть грабит народ?

– Этих разговоров с моей стороны не было, я говорила о том, что платить налог не стану.

9 марта 1938 года тройка НКВД приговорила Надежду Петровну к расстрелу. Староста храма Надежда Петровна Аббакумова была расстреляна 14 марта 1938 года и погребена в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Священномученик Александр родился в поселке Судак Таврической губернии в семье священника Александра Иоакимовича Ильенкова. Александр окончил Таврическую Духовную семинарию и уехал к отцу, который после 1917 года вместе с семьей переехал в село Черниговку Бердянского уезда. Здесь Александр познакомился со своей будущей женой Параскевой. В семье у них впоследствии родилось трое детей.

В 30-х годах под видом раскулачивания началось разграбление крестьянских хозяйств. Крестьяне и в эту трудную пору, когда было тяжело им самим, не оставили священника и привозили к нему домой продукты и зерно. Вскоре к отцу Александру пришли в дом с обыском и, найдя два мешка зерна, стали их забирать, но священник воспротивился этому, заявив, что у него большая семья. Представители властей стали его бить и таскать за бороду. Отец Александр не выдержал, бросил мешки, зерно высыпалось на землю, и священника обвинили в том, что он рассыпает и гноит колхозное добро; он тут же был арестован и на неделю посажен в тюрьму. Через полгода после случившегося храм в селе был закрыт, и священнику с семьей пришлось уехать в Бердянск. Служил отец Александр вместе с другими оставшимися без мест священниками в Покровской церкви, зарабатывая на пропитание семьи то в качестве сторожа, то разнорабочего, то грузчика. Иногда он нанимался на поденную работу, которая заключалась в чистке общественных туалетов.

Летом 1937 года все священники, объединявшиеся вокруг Покровского храма, были арестованы, и вместе с ними отец Александр Ильенков. Первое время он вместе с другими священниками сидел в тюрьме в Бердянске, где на допросах его жестоко избивали следователи, добиваясь, чтобы он подписал лжесвидетельства. Но на все вопросы отец Александр отвечал односложно, что виновным себя не признает. После допросов и завершения следствия отца Александра перевели в тюрьму в Запорожье. 29 октября 1939 года тройка НКВД приговорила отца Александра к 5 годам заключения в лагерь, и он был отправлен в Усольлаг, находившийся неподалеку от города Соликамска Пермской области.

Священник Александр Ильенков скончался в заключении 14 марта 1942 года и был погребен в безвестной могиле.

Священномученик Василий родился в селе Выползово Курмышского уезда Симбирской губернии (ныне Порецкого района Чувашии) в семье крестьянина Матвея Гришина.

История получения Василием двойной фамилии такова. В детстве он ухаживал за одним состоятельным односельчанином, который был бездетный. Он так полюбил Василия, что предложил ему взять его фамилию и стать его наследником. Фактически по документам фамилия Василия - Константинов, но народ в селе звал по фамилии отца — Гришин. В следственном деле за 1933 год значится фамилия Гришин, а в деле за 1937 год — двойная фамилия.

С 1908 года Василий служил псаломщиком в селе Чаадаевка Ардатовского уезда Симбирской губернии, в 1911 году был перемещен в село Мариополь Карсунского уезда, в 1916 году — в село Сыреси Алатырского уезда. Духовное образование Василий получил окончив пастырские курсы.

25 марта 1933 года следственное дело «за недостаточностью данных для привлечения к ответственности» было прекращено и отец Василий и другие арестованные по данному делу были освобождены. Священник Василий продолжил служение у престола Господня.

Некоторое время священник служил в селе Напольном Порецкого района. Новая волна репрессий застала отца Василия на священническом служении в селе Кудеиха того же района. 22 октября 1937 года отец Василий был подвергнут обыску и аресту. Первое время он содержался в Порецком райотделе НКВД, затем был доставлен в Алатырскую тюрьму № 3 НКВД ЧАССР.

На допросе состоявшемся 22 октября 1937 года:

— Вы состояли в контрреволюционной организации и занимались распространением контрреволюционной агитации среди населения, направленной против существующего советского строя. Следствие предлагает Вам рассказать, конкретно кто состоял в Вашей контрреволюционной организации, назовите их фамилии и имена и расскажите о ихних связях и агитации?

— В контрреволюционной организации я ни в какой не состоял и не состою, не знаю и понятия не имею что за организация, антисоветской агитацией не занимался и не занимаюсь и говорить мне не о чем.

— Следствие Вам напоминает, что Вы имели тесную связь с кулаками Гамаюновым Василием Ивановичем, Агафоновым Иваном Семеновичем, священниками: Храмцовым, Воскресенским, Покровским, Вели совместно антисоветскую агитацию, скажите признаете ли Вы это?

— Не признаю и признать не могу.

— Вы говорите, что не занимались антисоветской агитацией тогда как следствием установлено, что Вы 27/XII-1933 года в доме церковного старосты распространяли антисоветскую агитацию против соввласти, признаете ли Вы это?

— В дому церковного старосты я совершенно не был и агитации против соввласти никогда не вел.

— Также следствию известно, что Вы служа в церкви перед народом говорили проповедь про князей Бориса и Глеба, выставляли их за истинных защитников народа и добавили, «мы должны их помнить и стоять за религию, а не за безбожников» За что Вас хвалили верующие, скажите, признаете ли Вы это?

— Проповедь в церкви про Бориса и Глеба я никогда не говорил.

— Вы служа в Напольновской церкви и когда Вас Ардатовский РИК обложил налогом в 1000 рублей, Вы объявили верующим, а когда верующие Вам собрали указанную сумму то Вы присвоили себе и уехали, признаете ли Вы это?

— В Напольном я служил 22 дня, меня действительно Ардатовский Рик облагал подоходным налогом, точно на какую цифру не помню, на девятьсот с чем-то рублей, денег у верующих для уплаты налога не брал и не просил, а уплатил свои, после уплаты налога я сразу заявил в сельсовет что служить не буду и ушел, но не убег самовольно, потому такой вопрос признать не могу.

— Скажите следствию сколько раз и когда Вы бывали у Алатырского епископа и зачем к епископу ездили?

— У Алатырского епископа я был всего как я помню два раза всего. Первый раз у епископа я был в 1933 году ездил за получением благословения выйти из его епархии и поступить в другую Мордовской области. Второй раз у епископа я был в марте месяце 1937 года ездил за разрешением, чтобы снова поступить в Напольное.

— Будучи Вы у архиерея в городе Алатыре в 1933 году и по приезду в Порецкий район кулаку Гамаюнову Василию Ивановичу Вы говорили: «мне передал архиерей, что служи и помни, что гонения на церковь продлятся не более 2-3-х лет, народ скажет, так существовать нельзя, Россия вымирает от голода, колхозники скажут, довольно нас тиранить иностранные государства и те, хотят взяться за большевиков», признаете ли Вы это?

— Это я не признаю.

Обвинялся священник Василий Константинов-Гришин по одному следственному делу со священномучеником Димитрием (Воскресенским) и священником Михаилом Храмцовым. Этих священников связывали узы духовного родства и близость проживания давала возможность часто встречаться и поддерживать отношения.

30 декабря 1937 года тройкой НКВД ЧАССР все трое были приговорены к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Отбывал срок наказания отец Василий в Алатырской ИТК до 1941 года, когда был этапирован по наряду ГУЛАГа. Находясь в заключении в Темниковском лагере в Мордовии, священник Василий Константинов-Гришин умер 14 марта 1943 года и был погребен в безвестной могиле на лагерном кладбище.

¹⁴ Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, ¹⁵ а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

¹⁶ Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. ¹⁷ А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, ¹⁸ чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

¹⁹ Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, ²⁰ но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ²¹ ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

¹¹ Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали. ¹² Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. ¹³ Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; ¹⁴ но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти.

¹ Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. ² Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. ³ Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. ⁴ Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его.