Сухая старуха в пожелтевшем от времени подвенечном платье сидит в комнате с закрытыми ставнями. Темнота превращает все ее дни в один – тот, который не стал днем свадьбы из-за предательства жениха. Больше двадцати лет на ее туалетном столике разложены драгоценности и стоит туфля, которую невеста так и не успела обуть, когда пришло роковое письмо предателя. В соседней комнате на столе – съеденный мышами свадебный пирог. Здесь невеста мечтает однажды возлечь в гробу, чтоб стать последним проклятием ему, жениху… Такова одна из самых эффектных героинь «Больших надежд» Диккенса.
Мисс Хэвишем, брошенная невеста, – это дама, в совершенстве освоившая искусство быть несчастной. Чтобы быть несчастным как можно дольше, надо как можно дольше держать в мыслях и перед глазами то, чего ты хотел бы достичь – и как можно чаще напоминать себе, что достичь этого тебе не пришлось. Собственно, мне показалось, что примерно об этом говорил и Дмитрий Соколов-Митрич, когда писал, что «Необходимость во что бы то ни стало быть счастливым — страшный бич человечества, похуже голода. Голод хотя бы можно утолить, а стать счастливым невозможно, пока не откажешься от самого желания стать счастливым».
Возможно, я неверно уловила авторские акценты, но для меня очень важна именно эта мысль: счастье как полное обнуление разницы между желанием и возможностью – для человека недостижимо. Потому что желания и представления о счастливой жизни ширятся и изменяются постоянно. Тот, кто еще вчера считал, что для счастья ему недостает лишь самостоятельности, подкрепленной отдельной жилплощадью – через год решит, что теперь ему не хватает лишь увеличения этой площади, сначала в два, а затем и в двадцать два раза. Тот, кто думает, что счастье возможно лишь замужем, выходит замуж и понимает: счастье – оно только с детьми. Рожает детей и периодически помышляет: нет, все-таки счастье – это когда не замужем. Ну, и далее по кругу…
Но все окажется совсем не так печально, если вспомнить, откуда она – эта наша ненасытность и непостоянство в пожеланиях. Кажется, святитель Феофан Затворник писал о том, что бесконечность стремлений и пожеланий наших есть свойство духа, как силы, от Бога исшедшей и потому причастной Бесконечности. Дух наш назад к Богу стремится, стремится к Бесконечному, и амбициозность его совершенно оправдана.
Но не находя Бога, мы обречены на дурную бесконечность походов туда, не знаю куда, с целью найти то, не знаю что, чтоб наконец-то счастливо успокоиться. Не выйдет. Всякое «счастье» оказывается коротким промежутком довольства, после которого вновь понимаешь: «Мало!», или просто – «Не то!». Святитель Феофан указывал, что «недовольство тварным» есть одна из духовных сил человека. Сказка о Рыбаке и рыбке, в общем-то, не только в женский огород кидает камни.
И ведь в отрыве от Бога чувство нехватки чего-то «для полного счастья» касается не только материальных ценностей: там, где одному не хватает новой машины, другому может точно так же не хватать понимания окружающих, любви супруги, благодарности детей и прочих возвышенных «идеальностей». Можно поменять окружающих, жениться на другой и родить еще одного ребенка, но чувство, что чего-то не хватает, не уйдет, а только немного изменится, разница между тем, что имеешь, и чего ждешь – все равно останется, мешая быть счастливым.
Когда ты только приходишь к Богу и начинаешь участвовать в Таинствах, вдруг, внезапно, наступает момент, в который понимаешь: у тебя все есть! И ты – счастлив. И Церковь – это именно про счастье. Не потому, что «утешение религии» обещает тебе награду где-то там, не потому, что ты используешь молитву как волшебную палочку («Дай мне, Боже вон то и вот это») и ждешь исполнения своих желаний. Просто ты вдруг понимаешь, что какое-то самое главное твое желание, желание твоего духа, уже исполнено.
А потом удивительным образом начинает исполняться и многое из второстепенного. Наверное, те, у кого есть дети, знают, как неприятно терпеть детскую истерику в магазине: дитя орет, визжит и утверждает, что свет сошелся клином именно на этом желтом слонике с мигалкой. Купить слоника – значит упрочить привычку к истерикам. И где-то в глубине души родитель понимает, что ребенку не хватает совсем не слоника с его мигалкой, а теплого общения с мамой, надежды на которое у чада тем меньше, чем отвратительнее детское поведение. А когда ребенку хватает мамы – хватает и терпения понять, так ли нужен ему желтый слон, и если нужен – как объяснить это маме без истерик. И мама покупает слона, потому что ей, в общем-то, не жалко.
Так и мы расшибаем лоб, охотясь за «слоном», которого нам вынь да положь – а когда находим Бога, то забываем про слона. Потом вспоминаем и думаем: «Ну да, неплохо бы, наверное». Только Бог еще лучше мамы знает, так ли нужен нам этот «слон», и если нужен – Ему не жалко, только прежде должна закончиться истерика под лозунгом «Нет! Без слона нет мне счастья на свете!».
Конечно, бывают несчастья, не связанные с нашими пожеланиями. Это ситуации, в которых мы сталкиваемся с замыслами Бога о близких нам людях, о нас самих, и сразу принять эти замыслы оказывается слишком тяжело.
Но от пустого, сытого, нудного «несчастья» вечной нехватки чего-то эдакого – избавляется человек, пришедший к Богу. Правда, если честно, на время. Потому что не умеем мы этого – быть с Богом постоянно. Проходит год-другой, и наступает рассеянность, и лень, и уходят неофитские восторги, и тускнеет беспричинное счастье, в котором ты купался. Начинает снова чего-то не хватать. Но – ты уже знаешь, от чего это, и что с этим делать. И оно снова рядом, счастье.
Источник иллюстрации — сайт Big Picture
Читайте также ответ протоиерея Павла Великанова на колонку Дмитрия Соколова-Митрича — о "неудобной" вере и Кресте Христовом:
Ответ писательницы Ирины Лукьяновой на колонку Дмитрия Соколова-Митрича:
Побей меня, или Травматическое богословие
Ответ публициста Виталия Каплана:
Полоса препятствий — или камера пыток?
Ответ публициста Андрея Рогозянского:
Статья публициста Сергея Худиева на ту же тему:
