Загрузка...
Приблизительное время чтения: 6 мин.
Если ребенок приходит к родителям, протягивает ремень и просит как следует выдрать его, потому что ему это необходимо для исправления, а по-другому он не понимает, — что вы подумаете? Я подумаю, наверное, что он недавно живет у этих родителей, что прежде он жил в другой семье, где его нещадно били, и что побои — это единственное известное ему выражение внимания и любви. И для него, в самом деле, бьет — значит, любит, потому что никакая другая любовь ему неизвестна.
А если это ваш своерожденный ребенок, да еще и ничего не натворивший, так ищет покаяния и исправления путей? Нормальные любящие родители наверняка глубоко встревожатся: что-то ужасно неправильное происходит в детской душе, если у родителей просят не поддержки, не помощи, а ремня; если любви и радости предпочитают порку.
Детско-родительские отношения — модель наших отношений с Богом. На днях Дмитрий Соколов-Митрич в своей удивительной колонке «Будьте несчастны» предложил нам просить у Отца Небесного себе скорбей: «Почему почти никто не приходит в церковь попросить об избавлении от денег? Или о тяжких испытаниях? Или о лишении здоровья? Где золотые крестики на цепочках, оставленные прихожанами в знак благодарности Богородице за вовремя произошедший несчастный случай, положившей конец разгульной и бессмысленной жизни?»
И дальше еще: «Почему же мысль о том, что можно искренне молиться об обретении горя, а не счастья, вызывает у нас, в лучшем случае, добродушный смех? Разве это не лучший способ избавиться от “окамененного нечувствия”?»
Соколову-Митричу отвечали много и по делу: и о том, что христианство — это религия радости, а не несчастья, и о том, что предложенный подход прямо противоречит Благой Вести. И о том, что христиане испокон веков просят в молитвах о благорастворении воздухов и «о избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды», а не о гладе, трусе и море как особой форме благодати.
Конечно, можно кому-нибудь эпатажно пожелать большого горя — вот как Ходасевич Георгию Иванову, автору на тот момент профессионально безупречных и совершенно неживых стихов: «Г. Иванов умеет писать стихи. Но поэтом он станет вряд ли. Разве только случится с ним какая-нибудь большая житейская катастрофа, добрая встряска, вроде большого и настоящего горя, несчастья. Собственно, только этого и надо ему пожелать». Несчастье не замедлило себя ждать, и стихи в самом деле обрели душу. Но чтобы желать ближнему своему несчастья — надо или циником быть, или прозорливцем.
Общеизвестно, что редкостные по силе и красоте характеры появляются в тяжелых житейский обстоятельствах; что люди взрослеют и мужают в испытаниях — но какая мать, глядя на щенячью веселость своего подростка, искренне пожелает ему большой войны и тяжелой инвалидности, чтобы повзрослел, наконец, и возмужал?
Продиктована эта проповедь несчастья понятным негодованием: и в самом деле, примитивный магизм нехорош, и кто только ни обличал современных язычников, приходящих в церковь помолиться тому святому от зубов, а этому от головы, а той иконе — чтоб дочке женишка хорошего, а этой — чтоб муж не пил… Конечно, Церковь не супермаркет и не склад житейских благ, куда ты приходишь всякий раз с просьбой тебе выдать счастья, здоровья и успехов в труде. Но это не горем лечится, или не только горем.
Но у Соколова-Митрича других рецептов нет: «“Лиши меня денег, имущества, здоровья, если это будет необходимо для моего исправления”. Ну а как еще можно обновить дух и очистить сердце? Неужели наследством, оставленным внезапно объявившейся троюродной бабушкой из Канады?»
Как-то даже неловко прямо спрашивать, неужто автор никогда в жизни не испытал сам ни благодарного восхищения, ни радостного изумления, ни ощущения горы, упавшей с плеч — не от наследства, а от каких-то простых житейских поводов — при виде огромного водопада, например, или когда Баха слушал, или Блока читал, или когда ребенок школу закончил. Или когда идешь с любимым человеком по грибы, например, — оставим в покое восторги страсти, мало ли в жизни и тихого счастья. Когда приезжаешь к родителям в гости, и дождь шумит, и детские книжки тебе улыбаются, и мама печет пирог. Когда получается большое хорошее дело, над которым ты много работал. Неужели не хотелось ни разу, глядя в небо, набитое звездами или завешенное тучами, сказать — Господи, как хорошо, что Ты есть! Неужто только в горе Бог познается?
Неужели это не в полемическом запале, а в самом деле кажется, что нет никакого третьего пути в жизни — или «наследство», «квартирный вопрос», «лучший вуз», сплошная бездуховность, — или несчастье, горе и молитвы о болезненной ампутации ноги ради духовного роста?
Страшное дело, сколько людей считает себя совершенно неспособными меняться к лучшему кроме как под угрозой насилия, несчастья и катастрофы. То и дело слышишь вокруг себя: «пните меня кто-нибудь, чтобы я пошел работать», «еж — птица гордая, не пнешь — не полетит», «со мной по-другому нельзя».
Может, это несчастные битые дети вырастают во взрослых, уверенных, что с ними по-другому нельзя? И оправдывают всякое несчастье тем, что «я это заслужил», «заработал», «мне по грехам», «со мной нельзя иначе», и разрабатывают это травматическое богословие, объясняя и другим тоже, что дети-инвалиды — это им по грехам, что ногу сломал — это чтобы покаялся, а изнасиловали если — сама виновата…
И пусть совсем другое написано в Книге Иова, где человеческая любовь и верность Богу даже в несчастье — бессмысленном, несправедливом, горьком — оказываются решающим аргументом в споре Бога и дьявола о том, возможна ли бескорыстная любовь — возможна ли Любовь вообще. И пусть совсем иначе отвечает на этот вопрос Господь, говоря о слепорожденном.
Нет, в этом травматическом богословии всякий сам виноват и должен принять кару по грехам. Ради исправления, конечно. Потому что «иначе не понимают». Это тоже едва не каждый день слышишь — от родителей, которые бьют детей, потому что «сами напрашиваются». От мужей, поднимающих руку на жен, потому что «охамели». От бабушек, всерьез наставляющих невесток: «ты любить-то ребенка люби, а виду не показывай, а то на шею сядет».
Откуда-то вдруг повылезла вот эта темнота кромешная, эти мрачные люди, которые вдруг стали всерьез публично обсуждать, как полезно бить женщин и детей, которые повторяют, что вот их в детстве били, и они выросли приличными людьми, а сюси-пуси развращают, — и прямо видно, что любовь в этот мир не заходит, как солнце в квартал небоскребов, что ее тут никогда не видели, и оттого принимают за нее то страх, то доминирование, то похоть, то потакание, то униженное подчинение… подкуп, зависимость, поглощение, лесть, контроль… Здесь любовь покупают и выколачивают. И счастье сюда не заглядывало, оттого и путают его — то с материальным благополучием, то с терпением и выносливостью. А любовь и счастье — они не этой природы, мелочной и скрипучей, измеряемой копейками, градусами, метрами, а совсем другой — летучей, золотой, певучей — как облака, как море на закате, как музыка, как улыбка.
Будьте счастливы, короче. Несчастным быть скучно.
Фото Владимира Ештокина.
Читайте также ответ протоиерея Павла Великанова на колонку Дмитрия Соколова-Митрича — о "неудобной" вере и Кресте Христовом:
Ответ публициста Виталия Каплана:
Полоса препятствий — или камера пыток?
Ответ публициста Андрея Рогозянского:
Статья публициста Сергея Худиева на ту же тему:
Мнение публициста Елены Фетисовой:
Автору статьи: перечитайте ещё раз утренние молитвы, и Вы найдёте там дважды благодарность Господу за то, что Он Вас не убил. И подумайте, подумайте...
Кстати про скорби: женатые имеют скорби по плоти, монашествующие - душевные скорби. Так что без скорбей никак.
Вот вроде все по делу пишут: и Вы, и Великанов и Свешникова. Свешникова еще и цитатами блистает.
Но приятно читать только Митрича))))
Остальных не осилила, интоксикация богословскими цитатами.
Есть радости жизни и есть их полнота; только этой-то полноты нет ни у одного живущего на земле, иначе зачем нам Христос - Спаситель. От кого и от чего нас счастливых спасать? Имеют ли здоровые нужду во Враче?
Я признаю себя больным, несчастным, совершенно недостаточным во всех своих достижениях, неимеющим никакого достоинства кроме достоинства Образа Божия в себе... Поэтому я радостен всегда, зная, что Спаситель, Врач моей больной души и Совершитель моего человеческого достоинства рядом и никто не может отнять Его у меня, если я сам не откажусь от Него.
А радости Божьего мира вполне доступны больному, который всегда больше радуется им, чем здоровый самодостаточный человек.
Интересная тема. Меня поразили две фразы в статье Дмитрия: "Церковь — это вообще не про счастье. Церковь — это пути Господни, которые неисповедимы." и "Кстати, о счастье. Вы вообще понимаете, что это такое? Я как-то не очень. Когда мне задают этот идиотский вопрос («ты счастлив?»), я каждый раз впадаю в ступор. Для меня это слово стоит в ряду прочих понятий-пузырей, которые можно накачивать самыми разными смыслами, вплоть до противоположных."
Сколько я читала книг, написанных церковными деятелями, сколько от людей историй слышала, и плюс- исходя из своего пусть и небольшого, но опыта: Церковь - это действительно неисповедимый путь Господен - к Любви . Ибо любовь есть Бог, а Бог есть Любовь. И как можно не знать, что такое счастье, если ты живёшь в любви и с тобою рядом Бог? Посмотрите в глаза настоящих верующих - у них глаза СЧАСТЛИВЫХ людей, независимо от того, живут ли они в миру или в монастыре, какое у них социальное положение и какой материальный достаток, и что у них происходит в жизни. Расскажу всего два случая из своей жизни...
Первый: у меня нет машины, большой зарплаты, отдельной квартиры и т.д. У меня достаточно в жизни проблем, горестей, забот, так, что иногда на себя времени не хватает. Я не прошу у Бога материальных вещей - ну как-то неловко отвлекать Его по таким несущественным пустякам. Но вот однажды я пошла к иконе Богородицы Неупиваемая Чаша, что бы просить об избавлении нашей семьи от пьянства (мужской её части, если конкретно). Ну есть такая проблема в нашей большой семье. Чего греха таить. Несколько раз прочитала молитву, которая висела под иконой. Ни слова не было в этой молитве о том, что бы Богородица помогла избавиться от этого пристрастия с помощью именно тяжкого испытания. Просто просьба о помощи. Прошло несколько дней. Был какой-то праздник и мне предложили выпить. И тут я поняла, что не хочу пить алкоголь не только сейчас, но и вообще не хочу его больше употреблять. То же самое произошло с моей сестрой. Насколько я знаю, один из наших двоюродных братьев тоже "взялся за ум". Отец с матерью тоже не употребляют алкоголя совсем. Вот так ненавязчиво, без болезней, испытаний и прочих тяжестей, Богородица выполнила мою слёзную просьбу. Я думаю, что нет смысла просить себе испытаний, потому что Господь и так знает, кому и что, и в каком виде надо посылать, для достижения большего эффекта )) Одному для избавления от той же алкогольной зависимости надо просто чуть-чуть помочь, сняв моральное напряжение, потому что человек и сам понимает, что хватит, но сил отказаться от привычки не хватает, а другого надо уложить на больничную койку, что бы человек понял, что пора завязывать. И будьте уверены: и снимет, и на койку уложит. Неисповедимы Пути Господни, и не надо просить у Него больше, чем Он даёт - Он по любви своей даст, раз просишь, а где гарантия, что ты попросил по силам? Надорвёшься, сорвёшься с пути спасения... И ещё история: приехала я с друзьями на озеро. Замечательный летний день: вода плещется, ласковый лёгкий ветерок, солнце, красивые облачка на голубом небе. Я стояла у края воды, смотрела на все это и вдруг в какой-то момент меня просто захлестнуло ощущение Бога - здесь, рядом, во всем этом: в воде, в Солнце, в ветре... вокруг меня и во мне. И тогда я сказала "спасибо" Ему - первый раз в своей жизни искренне, от всей души. Спасибо за этот мир, за эту красоту, за то, что мы живём здесь, видим всё это, чувствуем, за то, что любим, верим, за то, что мы можем БЫТЬ... Я была счастлива в тот момент. По-настоящему счастлива. И с тех пор ощущение счастья всегда со мной, что бы не просиходило. Я тоже не отвечу на вопрос "что такое счастье". Я не знаю, что это, я его просто чувствую.
Как любая точка зрения и эта имеет право... Только вот - слышится знакомое: "Благодарю Тебя, Господи, что я не такая, как этот Соколов-Митрич."
Уважаемая Ирина, мне кажется, что Вы просто не поняли автора. Я с удивлением прочла ваш отзыв на статью Дмитрия, т.к. никакого призыва к навлеканию на себя бед и несчастий у него нет. На мой взгляд, Дмитрий пишет совсем не об этом, а о том, что иногда нам стоит остановиться в своём неудержимом порыве к комфорту в разных его видах (даже не о том чтобы от него отказаться, хотя святые часто и отказывались), а просто не ставить счастье, удобство, комфорт, благополучие на первое место в своей жизни. Вот и всё. А Вы уже объявили автора противником счастья и любви. Не понятно...
А про скорби.... Неужели, на ВАш взгляд, скорби ничему человека не учат? Не бывает случаев, когда люди обращались к Богу, меняли свою жизнь к лучшему и т.д. через скорби? А святые зачем благодарили Бога и за скорби тоже? Не увидела я у Дмитрия призыва к молитве о скорбях, а увидела только то, что он признаёт их спасительность во многих случаях.