Радиостанция «Серебряный дождь» и государственная радиовещательная компания «Голос России» представляют программу «Четвертая власть» с Андреем Быстрицким.
Это действительно программа «Четвертая власть» и в гостях у нас сегодня Владимир Легойда. Я затрудняюсь вас представить. Потому что вы и руководитель Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви, и профессор МГИМО, и главный редактор православного журнала «Фома». Так что богатая у вас деятельность и отвечаете вы за очень много вопросов. Добрый день!
Добрый день.
Я хотел бы сказать нашим слушателям, что можно звонить в студию по телефону 730-100-1 или присылать смс по номеру +7903797-63-33. Прежде чем мы поговорим о той части журналистики и медиа, которыми вы занимаетесь непосредственно, я задам вам один вопрос, который задаю всем гостям, которые бывают у меня в этой студии. Вы общественное телевидение смотрите?
Смотрю. Я почти все смотрю, мне приходится по долгу службы.
Если вы все будете смотреть, то вам работать будет некогда.
У меня часть работы – мониторинг СМИ.
Вы знаете, сколько в Москве каналов?
Имею некоторое представление.
Вы тогда больше ничем не занимайтесь и все равно не справитесь. Какое у вас впечатление от общественного телевидения?
У меня впечатление разное. Я очень уважаю людей, которыми этим занимаются. Я понимаю, что они изначально были поставлены в сложные условия, чего не скрывали. Поскольку я – член совета Общественного телевидения, то...
Тем более.
Я думаю, что какие-то вещи можно было бы делать лучше, но есть вещи, которые мне нравятся там.
Я у всех спрашиваю, довольно любопытные ответы. В общем, в массе своей – не смотрят, а с моей точки зрения, здесь главный вопрос в том, что такой канал – надо выиграть новую гонку, среди каналов для всех создать новый канал – это очень тяжело. Это очень нетривиальная задача.
Я думаю, что любая задача нового СМИ, может быть, в первую очередь, телевидения, которое сегодня может появиться, это вопрос доверия. Мне кажется, основное, на что сегодня пойдет зритель, слушатель или не пойдет, пойдет – в случае доверия, в случае отсутствия этого доверия, если изначально он не доверяет. Это главный критерий. Какой-то супер, сверхпрофессионализм – это вторично по отношению к доверию.
Вы понимаете, доверие может быть. Но я знаю некоторые станции, которые имеют очень локальную аудиторию. Они предназначены для очень узкого круга людей. Это может касаться религиозных СМИ или политических, партийных, или, может быть, даже образовательных, научных, университетских и так далее. И там доверие полное, но аудитория все равно будет маленькая.
Я имею в виду доверие, если мы говорим о СМИ, которые претендуют на широкую аудиторию. Здесь сегодня доверие – это ключевой критерий успеха или не успеха.
Понятно. Вернемся к другим вашим обязанностям. Вы - руководитель Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви. Можно наивный в чем-то вопрос: зачем Русской Православной Церкви информационный отдел?
Когда он был создан, он был создан в 2009 году, решением Синода, на Синоде было сказано, что это связано с необходимостью активизации информационного служения РПЦ и так далее. Я могу сказать, что до 2009 года в рамках в общецерковном масштабе, системно, не было учреждения, которое бы системно занималось вопросами информационной деятельности. Ни внутри Церкви, ни во взаимодействии с внешним медийным пространством, внешним по отношению к Церкви.
А какой круг вопросов? Скажем, на Украине происходят определенные события, не то, чтобы туда вовлечена Русская Православная Церковь, но, например, около каких-то там монастырей, не знаю, кому они принадлежат, пытались собираться митингующие. Положим, сейчас обсуждается масса вопросов о деятельности Объединенного народного фронта, люди вмешиваются в какие-то процессы. Эти темы подлежат рассмотрению информационного отдела или вы сугубо занимаетесь церковными вопросами: куда поехал Патриарх, что происходит внутри Церкви?
Мы занимаемся всеми вопросами. Вопрос с Украиной яркий, здесь проще ответить. Поскольку Украинская Православная Церковь – это Церковь с широкой автономией, там есть свой информационный отдел, и это уже вопрос их компетенции, в первую очередь. Хотя это не значит, что мы не можем обсуждать темы. Мне кажется, что проблема для Церкви и для информационного подразделения Церкви не в том, есть ли топ-лист тем или есть ли у нас разрешенные, запрещенные...
Нет-нет, я имел в виду, что входит в....
Я понимаю, не с точки зрения запрещенных цензурой или даже интереса. У нас просто есть угол зрения свой. У Церкви, и, соответственно, у информационной структуры Церкви.
А в чем этот угол заключается?
Святейший Патриарх на эту тему нередко высказывался, особенно, отвечая на звучащие в обществе слова: почему вы говорите или почему вы не говорите.... У нас, как правило, есть такая группа людей, которые, если Церковь говорит, говорят: почему вы говорите на эти темы? А если они не будет говорят, те же люди скажут: а почему вы молчите?
Это да. Любое проявление власти виктимно. Невозможно поступить, чтобы угодить, как минимум, всем.
Угол зрения – это Евангельский угол зрения. Чем больше тема имеет отношения к тому, что Церковь называет «спасение человека», тем активнее и определеннее Церковь будет высказываться.
Вокруг Церкви много разговоров. Интересна ваша оценка. Куча историй, связанных с Русской Православной Церковью за последнее время было, такие истории непростые, скажем прямо. А как вы считаете, эти все истории, начиная от печально известных Pussy Riot... Эти истории случайно возникают? Стечение обстоятельств? Кто-то что-то там сделал или есть те, кого вы считали бы своими противниками, теми, кто систематически, с замыслом атакует Церковь и вынуждает вас обороняться?
С христианином сложно говорить о случайности, потому что все-таки мировоззренчески, если говорить глобально и философски, то мы исходим из других категорий бытия. И случайность не относится к числу тех характеристик, которые христианин принимает и объясняет себя этот мир. Но если говорить на более инструментальном уровне, считаю ли я, что нападки на Церковь были результатом спланированной атаки злых сил, то здесь и да, и нет. Было и то, что для кого-то было частью некоего замысла, а были и какие-то вещи, которые, как вы сказали, совпало и были случаи, когда христиане, в том числе священнослужители своим поведением давали повод для таких не самых приятных для Церкви разговоров.
Если говорить о деле, мы еще вернемся к журналу «Фома», то вы планируете какую-то деятельность? Если говорить о больших корпорациях, государствах, они понимают, где какие будут вызовы. Понятно, что-то может случиться, но никто не мог ожидать, что произойдет инцидент с нашим дипломатом, который в Нидерландах, кто-то ехал на машине, кто-то к нему зашел, зачем-то был полицейский, с ним что-то сделали. Видимо, это несчастный случай, где было совершено масса ошибок разными сторонами. Я о другом. Есть какие-то вещи смысловые...
Конечно, мы также планируем. Существует такое понятие как церковный календарь, календарь праздников, календарь богослужений, связанный с праздниками. И этот календарь он давно и довольно глубоко вошел в жизнь нашего общества. Рождество, которое приближается или Пасха, которая бывает ежегодно. Это ведь в том числе и просветительский вызов, и профессиональный. Я помню, как один коллега-журналист пошутил, когда ему в очередной раз поставили задачу сделать репортаж о Рождестве. Ну как рассказывать о событии, которому 2000 лет? Поэтому профессионально, конечно, планируем и думаем, как это сделать, чтобы это было интересно. Чтобы мы рассказывали не про то, как постятся в государственной думе, а про то, в чем смысл праздника. Почему радуются люди, говоря о пришедшем в мир Христе. Это серьезный, профессиональный вызов, творческий, если хотите... Даже могу сказать креативный.
У меня вопрос в связи с Рождеством. Одна тема все время, каждый год всплывает. Почему у нас 7 января, а у них – 25 декабря? Понятно, почему.
И ответ один и тот же всплывает: понятно почему.
А все-таки, когда-нибудь будет единая дата для всех христиан независимо от концепций?
Если исходить из христианской эсхатологии, то есть представлении о кончине мира, то будет не только единая дата когда-нибудь, будет еще и единая глава, и знаем даже, как его будут называть, какова будет его концепция видения не только христианства, но и вообще мироустройства. Но мне кажется, что, с одной стороны, излишне придается этому значение, с другой стороны, не стоит недооценивать важность. Тут у Церкви такой пастырский подход. Если есть люди, для которых это важно, к этому надо относиться с большим снисхождением.
Я слушал рассуждения на эту тему очень видного деятеля российского, который сказал, что вообще-то Рождество одно, отмечают его в разные дни, но это совершенно не принципиальный вопрос.
Да.
У нас есть звонок и давайте мы его послушаем. Здравствуйте вы в эфире. Как вас зовут.
Звонок: Здравствуйте. Виктор меня зовут, и я хотел бы такой момент подчеркнуть. Вы сейчас говорите о Рождестве, я к предыдущей теме об общественном телевидении. Ваш гость, который говорит, что кое-что нравится, кое-что не нравится, я сам верующий человек, православный, но дело в том, что Общественное телевидение сегодня – это крах и другого слова нет, который уничтожает дух нации.
Это ваше мнение, а есть у вас вопрос?
Звонок: Да, есть. Почему Русская Православная Церковь, имея мощный административный ресурс, в любом случае, она имеет такой ресурс, о Госдуме сейчас говорили, почему она не пытается ограничить те передачи, которые развращают целые поколения населения?
Думаю, Виктор не понял, о чем идет речь. Он под общественным телевидением, наверное, понимает...
Наверное, телевидение целиком. А мы-то говорили об Общественном телевидении, как телевидении, созданном сравнительно недавно и его не так просто увидеть. Мы говорили о специальном проекте. А если говорить вообще о телевидении, как вы оцениваете, действительно много дурного говорят на телевидении.
Я по-разному очень оцениваю. Во-первых, я думаю, что если говорить всерьез, очень трудно говорить о телевидении вообще. Если мы возьмем поколение молодых людей до 20, до 25, я не знаю до какого возраста мы будем считать людей молодыми. Там вообще другая картина смотрения того же телевидения: и в процентном отношении, и когда оно смотрится, что смотрится, как воспринимается. Но если в целом говорить, то, конечно, если исходить из традиционного представления о том, что СМИ должно информировать, просвещать и развлекать, то, я думаю, что сегодня в телевидении акцент во многом делается на третьей составляющей. И иногда это бессмысленное развлечение, оно не оставляет шансов, чтобы по-другому относиться ко всему этому потоку, какому-то колоссальному потоку бессмысленного развлечения, которое на тебя выливается. И, самое главное, если эта пучина тебя захватывает, то очень сложно какие-то островки смысла в жизни находить.
Вы человек уникальный: с одной стороны и журналист, и руководитель СМИ....
Вы слишком добры.
Да нет, я зол, но правду что ж скрывать. И у меня в связи с вашей широтой вопрос: наш слушатель сказал, что телевидение – плохое, у меня вопрос один. Зрители, если захотят могут все исправить, ничего не стоит исправить телевидение, для этого не нужно никакого административного ресурса. Любой канал зрители могут погубить молниеносно, уйдет неделя. Не смотреть и все.
Это нереалистичное представление. Все говорят, что все возмущаются, но ничего не меняется. Ответ очень простой, по крайней мере, с христианской точки зрения. Был такой великий христианин, апостол Павел его звали. И он говорил: бедный я человек, того хорошего, чего хочу делать, я не делаю, а то плохое, чего не хочу – делаю. И дальше он объяснял почему, можно открыть Библию почитать, но это очень просто объясняется. Даже те люди, которые возмущаются, они не могут справиться с тем, что мы называем страстями, противостоять тому, чтобы не смотреть...
Есть такой анекдот.
Это, к сожалению, не анекдот совсем.
Не-не, а я вам расскажу анекдот. Пожилая старушка все время жалуется в милицию, что соседи в доме напротив постоянно на глазах у нее занимаются любовью, тем самым смущают ее. Участковому надоело и он ей говорит: когда они в следующий раз будут заниматься, вы мне позвоните, если это так, я приду и разберусь. Она звонит. Он приходит и говорит ей: да ничего ж не видно. А она ему говорит: чтобы увидеть, надо залезть на шкаф. Так же и здесь.
Я прошу прощения, именно поэтому ответственность больше, при всем понимании важности зрительского голосования пультом, конечно, ответственность на тех, кто делает телевидение очень высока.
Да, я понимаю. Но на зрителях ответственность, на мой взгляд, не меньше. Хочу добраться, какова аудитория ваших зрителей, на которую вы работаете... Но они же не смотрят телеканал "Культура"?
Ну кто-то смотрит.
Мало. Выбор сейчас колоссальный. Десятки миллионов людей имеют триколор, там по 100 каналов, каналы самые замечательные, каналы История, 365 дней док, дискавери. Это все очень интересные, познавательные каналы. Есть огромное количество великолепных каналов фильмов, мне кажется, что аудиторию тянет к таким каналам, и ее не оторвешь...
Конечно. И как я уже сказал, у христианина есть понятное объяснение и понимание, почему тянет. Потому что апостол Павел в той цитате, которую я не завершил, говорит: если я делаю то плохое, то делаю не я, а грех, сидящий во мне. И Церковь, понимая это, говорит: вот эти зрители, эти миллионы людей, их надо беречь, потому что сами они - наши дети, если им дать полную свободу, они будут питаться в Макдоналдсе. Язва желудка и ожирение обеспечена им. Поэтому вопрос ответственности взрослых в том, чтобы им и объяснять, какая пища является здоровой, и, может быть, не пускать в Макдоналдс, это прямая аналогия.
Культура – это цензура, воспитание - ...
Я бы сказал как культуролог, культура – это система табу. Культура начинается с того, что собачка бежит, она может возле столба, а человек – нет. И с этого начинается культура. Ровно с этого. Это любой культуролог подтвердит.
Вернемся к вашему отделу. Вы создаете информационный продукт, а кто ваша аудитория?
Мы в отделе не столько продукт создаем, сколько взаимодействуем с внешними СМИ, помогаем...
А на кого он рассчитан?
Это смотря, какой продукт.
Целевая аудитория? Вся страна? Весь мир?
Да. Весь мир тоже. Но у нас есть какие-то продукты, которые на более узкую аудиторию. Тот же журнал «Фома», которым я руковожу, он тоже входит в поле зрения отдела. Этот продукт он на более определенную аудиторию, не на весь мир.
У нас есть еще один звонок.
Звонок: Меня зовут Любовь. Хотела бы поблагодарить вас за гостя. Очень интересная тема. И хотела бы задать вопрос. Есть ли у вас программы, которые направлены непосредственно на воспитание самих прихожан? Потому что оставляет желать лучшего поведение прихожан, которые зачастую проявляют себя грубо, может быть, к новым людям и гостям.
Я не очень понял, телевизионные программы или...
Давайте поймем это как какие-либо программы. Есть ли у вас такой сегмент аудитории, на который вы работаете, который называется прихожане Русской Православной Церкви? И если вы создаете или участвуете в создании какого-либо информационного продукта для них, то каков этот продукт? Поскольку много ксенофобии, если я правильно понял Любовь.
Я думаю, что Любовь имеет в виду такую бытовую проблему. Зашел человек в храм, а ему говорят: тут нельзя стоять, свечку не той рукой передаешь, еще какие-нибудь такого рода глупости. Конечно, большинство православных СМИ, которых сегодня много. Они посвящают этой проблеме свои статьи, тексты, публикации, интервью и так далее. Эта тема постоянно присутствует в жизни православных СМИ, конечно. И на телевидении тоже.
У нас же есть телевизионные каналы?
Есть - «Спас» и «Союз».
А как у них дела? Они популярны? Что с их аудиторией?
«Союз» - это канал сознательно концепции внутрицерковной коммуникации, «Союз» смотрят очень много, у них широкая география, но «Союз» смотрят люди, которые свое место в Церкви уже нашли. Им интересно, что там внутри происходит, внутри церковной жизни. А «Спас» - это церковно-общественный канал, более широкий.
(перерыв)
Мы обсуждали самые разные проблемы, связанные с религиозными СМИ, и с нерелигиозными СМИ, что такое информационные СМИ сегодня. У меня сейчас вопрос более технологичный. Понятно, что многие консервативные формы распространения информации, печатные журналы и прочее, радио будут сохраняться. Пропорциональная доля новых СМИ, всякого рода соцсетей возрастает. А с точки зрения вашего информационного отдела, то есть сферы, которой вы курируете, какова роль новых медиа, вы как к этому относитесь? Это важно для вас, не важно, используете, не используете? Есть ли у вас православная соцсеть. Или нет?
Мы стараемся относиться к ним адекватно.
Сейчас мы вернемся к этому вопросу, у нас есть звонок.
Звонок: Меня зовут Максим, я из города Москвы, вопрос такой… Есть определенный прайс у Русской Православной Церкви, где от рождения до смерти идут разные мероприятия, которые стоят определенных денег. Не пора ли признать Русскую Православную Церковь все-таки коммерческой организацией? Второй вопрос. Может ли быть так, что на следующих президентских выборах будет участвовать и Патриарх?
Я думаю, вы быстро ответите на эти экзотические вопросы.
Что касается второго вопроса, это исключено. По крайней мере, исходя из тех, совершенно официальных документов, которые запрещают священнослужителям в политической борьбе участвовать. Что касается прайса. Я хочу напомнить уважаемым слушателям любая религиозная организация, если она только не спонсируется государством и если не платят ей совершенно официально десятину верующие, она существует на пожертвования. Соответственно те суммы, которые могут называться в храмах – это пожертвования, если человек приходит и говорит: у меня нет денег, окрестите моего ребенка, его обязаны, я говорю это как официальный представитель Церкви, его обязаны покрестить безо всяких пожертвований. Если где-то ему отказывают, это повод для того, чтобы жаловаться священноначалию. Точка.
Это к вопросу о новых медиа. Вернемся к ним.
Как я начал уже говорить, мне кажется, мы к ним относимся адекватно. Адекватное отношение оно говорит, что православная соцсеть... У нас же нет соцсети для мотогонщиков.
Есть исламские соцсети.
Православные совершенно нормально общаются в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), в Одноклассниках, ВКонтакте. Есть большие сети внутри, большие группы.
То есть вам не нужна специальная сеть?
Я не вижу в этом большой необходимости, а в чем я вижу безусловную необходимость, это в присутствии в этих уже существующих сетях, которым, правда, не знаем, сколько осталось. Эксперты говорят четыре-пять лет. И на смену всем, сегодня популярным этой большой тройке – Фейсбук-ВКонтакте (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)-Одноклассники – у нас популярным, придет что-то еще, может быть. Это будет какая-то новая организация, виртуально-реального общения. Но мне кажется, совершенно очевидным, что там необходимо Церкви присутствовать, Церкви не нужно туда уходить. Иногда мне говорят, как Церковь может?! Такое ощущение, как будто, если Церковь есть в соцсети, значит, она ушла из храма. Это, конечно, совершенно не так. Как раз недавно говорили, у нас был внутренний семинар, в моем отделе на эту тему, приглашали специалиста. И прозвучал такой вывод. Популярная сегодня картинка: сидят дети в одной комнате, подростки, и что они делают? Они смсятся. Причем, не в последнюю очередь, вполне вероятно, что друг с другом. Не истории рассказывают, не анекдоты, не новостями делятся, а вот там или показывают фотографии, или друг другу отправляют смс-ки. И вопрос такой. Они уже в этом пространстве, ничего мы с ним не сделаем, запретить им туда ходить, не пускать их невозможно, вопрос только в том: будем мы там тоже или нет. Или мы скажем, об этом мы говорили, на нашем внутреннем семинаре: мы тоже здесь. Узнайте нас, опознайте нас, увидьте нас. И мы хотим с вами говорить. Либо нас там не будет. Все достаточно просто.
А прозелитизм должен быть свойственен современным христиански настроенным медиа или нет?
А что вы понимаете под прозелитизмом?
Есть масса людей, которые или не обрели веры, или в ней заблуждаются. Предположим, они – язычники. Чтобы не трогать мировые религии из вежливости.
Безопаснее, кстати, сказать про мировые религии.
Да? А то язычники еще зарежут. По идее, если православные христиане уверены, то они должны всех привлечь к себе и сказать: тут истина и свет, именно здесь, именно так. И никак не иначе. И вы должны стремиться к расширению своей аудитории и паствы, втягивать туда думающих людей одним способом, людей попроще – другим способом, это является ли целью в различного рода СМИ, связанных с Русской Православной Церковью, связанной с христианством.
Я бы ни в коей мере не назвал это прозелитизмом, то, о чем вы сказали. Есть понятные цели и задачи, связанные с просвещением, связанные с защитой веры. Апологетика, когда мы объясняем, почему Церковь не борется с наукой, как многие считают, и нет тут никакого противоречия. И так далее. Конечно, такие задачи ставятся. Я бы еще такую задачу добавил, это такое уничтожение мифов или попытка уничтожить псевдомифы о православии. Псевдо, я имею в виду, в лосевском смысле, миф как нечто, чем человек живет. Не обязательно.
Это терминология. Лосев да Хайдеггер – два таких человека было.
Поэтому есть такие стереотипы, особенно у молодежи: Церковь – это одно большое нельзя. Молодой человек сидит и думает: «Приду в Церковь, мне скажут туда не ходи, с этим не танцуй, это не носи, так не разговаривай, чего я туда пойду? Не пойду-ка я туда». Церковь не про это, она не одно большое нельзя. А про что...
Вы хотите сказать, что вы просвещаете, но сказать, что вы занимаетесь прямым миссионерством нельзя?
А что понимать под прямым миссионерством? Понимаете, был замечательный, хорошо вам известный святой Николай Японский, который Православие принес в Японию. С чего он начал свое миссионерство? С того, что выучил японский язык и изучил японскую культуру. И он мог очень хорошо и адекватно общаться на языке тех людей, с которыми он говорил. А не с того, что он сказал: вы все тут проклятые язычники, сейчас я вам расскажу, как надо в истинного Бога верить.
У нас есть еще один звонок.
Звонок: Меня зовут Владислав. Я слушаю представителя христианской русской церкви и, честно говоря, много интересных вопросов к обсуждению – платить или не платить за Крещение. Прежде чем говорить о чем-то подобном, нужно всегда разбираться в терминах. Я хотел бы сказать, что термин Православие в христианской церкви возник после реформы Никона, раскольника, так называемого. И не нужно путать термин «Православие», который относится к истинно ведической культуре... И этимология слова Правслав... Это миф славянских богов и не надо присваивать себе терминологию истинной веры славяноариев.
Это к Задорнову.
У нас есть еще звонок.
Звонок: Меня зовут Галина. Вы действительно замечательно говорите о просвещении, но на многих православных ресурсах, я не говорю лично о вашем ресурсе, потому что я не уверена в этом, бывает информация совершенно неправдоподобная и абсурдная с точки зрения медицины, например. Я занимаюсь, акушерством и гинекологией. И читаю абсолютно ужасные вещи про контрацепцию и считаю неправильно такую информацию выкладывать на сайте.
Галина, а вы можете пример привести, потому что очень сложно говорить вообще? Очень много разной информации.
Звонок: Есть такая статья, не могу точно сказать об ее авторстве, неким чиновником, который является фармацевтом.... Не знаю. Он пишет о гормональной контрацепции и там приведены вещи, которые конкретно противоречат современной медицине.
Я не знаю, должен ли я отвечать о статье фармацевта, который где-то кто-то опубликовал...
Я бы повернул этот вопрос иначе. Я ни мало не сомневаюсь, что фармацевт, он же чиновник Православной Церкви, как раз не совсем тот случай, о котором мы говорим, но по видимости речь идет о каком-то форуме, сайте, где конечно же появляется куча текстов. И прямо скажем, люди экзальтированные забредают куда угодно. Они и тут нам звонили, рассказывали любопытные вещи из истории Православия. Дело не в этом. Строго говоря, вы модерируете свои ресурсы? Вы следите туда, чтобы туда не забредали люди, настроенные специфически, спорно.
Я две вещи хочу сказать в этой связи. Есть официальная позиция Русской Православной Церкви по части тем, касающейся биоэтики, в том числе и рождения, контрацепции, она изложена в официальном документе «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Если есть претензии к этому документы, готовы обсуждать. Какая-то статья, где кто-то что-то написал, это его личное мнение. И здесь вы сказали, что даже в корпорации... В чем наша сложность – Церковь не корпорация и я не могу, как какой-нибудь руководитель пиар отдела в любой корпорации, зайти и сказать: от имени Серебряного дождя говорит один человек и не дай Бог кто-то скажет, что на Серебряном дожде считают. Легко это сделать в рамках корпорация – легко, можно это сделать в Церкви – невозможно. Выйдет человек и скажет: я православный, я считаю, что... И это будет перенесено на всю Церковь. В этом и человеческая сложность, и профессиональная сложность, в которой мы находимся.
По поводу миссионерства. Говорят, что самая быстрорастущая христианская страна – это Китай. По части прироста христианского населения, поскольку очень активно там работают там различные другие конфессии: протестанты, католики, иезуиты там давно закрепились. Вы вспоминали Николая Японского, а сейчас в Китае вы заинтересованы в расширении своей паствы, вы пытаетесь привлечь китайцев к православию.
Дело в том, что у нас есть история православия в Китае. Мы не начинаем с чистого листа. Это связано во многом с теми православными, которые оказались в Китае после революции 17-го года. И поэтому мы заинтересованы в том, чтобы как минимум соблюдались эти традиции.
А новых людей?
Новых людей, если у них есть такое желание, если у них есть желание прикоснуться к Православию, у них должна быть такая возможность. Я по роду службы был в Китае и там все это впечатляет.
(перерыв)
Я хотел бы вернуть вас не столько к религиозной деятельностьи, сколько к журналисткой. Считается, что вообще СМИ должны быть безучастны, давать различные точки зрения, обязательно все сбалансировать, журналист должен быть отстранен и не иметь своего мнения. Это такой месседж журналистики. Вы же имеете дело с христианской журналистикой...
По крайней мере, мировоззренчески вполне определенная.
А эти правила на медиа, которыми вы занимаетесь, распространяются?
Смотря о каком жанре мы говорим. Или смотря, какая проблема. Если мы обсуждаем проблему общественно значимую, связанную с воспитанием детей, то, наверное, православное издание вполне нормально, если оно даст разные точки зрения на эту тему. Как детям поститься или в какую школу лучше ходить в православную или обычную. Если же мы говорим о вопросах, касающихся догматики, то тут никто никакой дискуссии устраивать не будет, ну зачем православному изданию дискутировать, кто такой Иисус Христос: Сын Божий или не Сын Божий, если на это есть вполне определенный ответ. Мне кажется, лично мне интересней вообще эта тема. Лично я считаю чушью все разговоры об объективности журналистики. Потому что человек существо субъективное и он не может быть объективен. Чего не имеет права журналист – журналист не имеет права врать. Если он находится на месте события и видит, что там 500 человек, он не может говорить, что здесь 5000. Это недопустимо, это вранье, это непрофессионально, неэтично. Но существует в рамках разных журналистских жанров – в новостном жанре он обязан быть отстраненным. В новостной заметке твоя оценка никого не интересует. Если отозвана лицензия у банка или он получил лицензию, что ты по этому поводу думаешь, читателя, зрителя, слушателя не интересует. Врать нельзя – это самое главное.
Врать нельзя... А скажите, во-первых, человек может не знать, во-вторых, когда вы говорите о догматах, которые не обсуждаются, тем не менее, какому-то типу верующих хочется и нужно их обсудить.
А одно другому не мешает.
Они испытывают сомнения, им надо растолковать. И Церковь тоже не монолит, там есть разночтения по каким-то вопросам.
Безусловно. А я говорил только за исключением тех, совсем небольшого числа вопросов, которые решены. Человек может считать по-другому, тогда вряд ли он будет называться христианином.
А у вас есть православные блоггеры?
Очень много.
Они популярны?
Точнее надо сказать так: у нас есть православные люди, которые являются блоггерами в том числе. Потому что я не очень понимаю, православный блоггер, православный журналист, а дальше что? Православный конькобежец? Православный – это характеристика человека, а не профессии.
Конькобежец – это загадка.
Почему загадка? У нас много конькобежцев, олимпийские чемпионы, которые являются православными людьми.
В таком случае, на православных конькобежцах, блоггерах и всяческом успехе ваших СМИ будем завершать нашу программу.
Спасибо.
