Наш товарищ Пушкин
Перед вами не попытка в тысячный раз рассказать о творческой биографии Пушкина. И не очередной строгий анализ его наследия. Это то, что обычно остается за скобками сухих научных исследований. Это мысли, чувства, догадки, интуиции человека, много лет читающего и перечитывающего Пушкина — и каждый раз открывающего в нем что-то, ранее ускользавшее от взгляда. Известный писатель, ректор Литературного института имени А. М. Горького Алексей Варламов рассказал о «своем Пушкине».
Молодой Пушкин искал политической свободы. Пушкин в зрелости хорошо понимал, что внешняя свобода недостаточна. Идеал свободы переносится вовнутрь, в душу человека. Это очень важное движение его мысли. Молодой Пушкин восставал против беззакония государства и жестокости власти. Поздний Пушкин не то чтобы примиряется с ними, но понимает глубину и суть русской истории. В 1826 году он писал: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство», а десять лет спустя будет написано знаменитое письмо Чаадаеву с теми строками, которые, на мой взгляд, могут считаться выражением нашей национальной идеи: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал». Это нежелание переменить историю и Отечество кажется мне очень важной, итоговой пушкинской и вечной русской мыслью, которая должна вдохновлять нас, живущих двести лет спустя после Пушкина, принимать ту историю, которая у нас была и продолжает быть.
В 1937 году, когда сгустились русские тучи, когда уже более двадцати лет повсюду лилась невинная кровь, было столько беззакония, столько отчаяния и страдания в жизни людей, — в это самое время Андрей Платонов написал статью с гениальным названием «Пушкин — наш товарищ». Статью, на первый взгляд, отвечающую политической конъюнктуре времени — «наш товарищ». А с другой стороны, как это глубоко и точно — понимать, что на всех этапах русской жизни Пушкин остается нашим товарищем. В платоновской статье были и такие слова: «Пушкин нас, рядовой народ, не оставил».
Я думаю, как бы нам ни приходилось трудно в нашей жизни, понимание того, что с нами Пушкин, что он нас не оставляет, если мы в детстве стали причастны его стихам, если прочитали эти стихи и сказки своим детям, дает надежду, что с ними, а значит с нами, все будет хорошо.
Был ли Пушкин счастлив в детстве?
О детстве Пушкина мы знаем не так много. У него были не слишком хорошие отношения с родителями, не очень ладно складывались отношения с братом и сестрой. Мы знаем про дядю Пушкина Василия Львовича и о том, какое влияние оказала атмосфера его дома на будущего поэта. Знаем о воспитании, которое он получил в детстве: с одной стороны, французское, с другой стороны — русское. Но отделить здесь мифологическое от реального, мне кажется, довольно сложно, и о многом остается только гадать.
Южная ссылка
Революционные стихи поэта по окончании Лицея не прошли незамеченными, их читали, распространяли, и в итоге царь осерчал, хотел отправить Пушкина в ссылку, чуть ли не в Сибирь. А между тем едва ли это было бы разумно даже с государевой или с государственной точки зрения. Молодой Пушкин не призывал даже в самых яростных своих стихах к насилию и к революции.
Михайловский поворот
В Михайловском Пушкин очень много читал. Разумеется, он и раньше много читал, он был необыкновенно образованный человек, но в Михайловском изменился круг его чтения. Именно там Пушкин очень серьезно читает Библию, «Историю государства Российского», написанную Карамзиным, Шекспира.
«Нет, я не льщу…»
«Поэт и царь» — это одна из самых важных тем в творчества Пушкина. Сам он позднее говорил о том, что пережил трех царей: Павла, Александра и Николая I. С каждым из них у него были в той или иной степени столкновения. С Павлом шутливые: нянька не сняла с ребенка шапку при случайной встрече с государем, и тот пожурил ее. Александр Первый отправил его в ссылку. Николай стал его личным цензором.
«Медный всадник»
Я помню, когда была эпоха перестройки — эти романтические годы расставания с советским прошлым, обернувшиеся жесткоким похмельем в 90-е, — «Медного всадника» трактовали как поэму чуть ли не либеральную, антитоталитарную, антидеспотическую, поэму, обличавшую Петра I, самодержца и тирана, и защищавшую права «маленького человека». Очень симпатичная трактовка, только как тогда принять «Люблю тебя, Петра творенье», как трактовать «Невы державное (от слова держава. — А. В.) — теченье»?
«Капитанская дочка»
Пушкин проделал очень интересную работу. Он написал сначала историческое исследование «История Пугачёвского бунта», собрал факты, а потом написал роман, выдав его за произведение, сочиненное другим лицом, и представив себя в роли публикатора. И там, в этих семейных записках Петра Андреевича Гринева, Пугачев изображен совершенно не таким чудовищем, каким он был согласно документам эпохи. Пушкин сознательно делает этот сдвиг.
