Вот уже более десяти лет я как автор и редактор православного журнала «для сомневающихся» вынужден отвечать на вопросы и реагировать на замечания о сомнениях (в вере) и о том, как к ним относиться. Поскольку журнал, слава Богу, продолжает выходить, а тираж его растет, то вопросы не прекращаются. Вполне очевидно, что не прекратятся сомнения о сомнениях и в случае, если «Фома» канет в Лету. Значит, вопрос этот — не внутреннее дело нашей редакции, а вполне заслуживает серьезного публичного рассмотрения.
«…сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой… Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих», – говорит нам апостол Иаков (Иак 1:6,8) Действительно, человек, находящийся в поиске, собирающийся сделать выбор, нередко испытывает сомнения по поводу правильности этого своего выбора, колеблется. Как только выбор сделан, сомнения отпадают (на причинно-следственной связи настаивать не буду – может быть и наоборот: сделанный выбор есть результат прекращения сомнений). Если исходить из презумпции правильности выбора, то сомнения есть нечто отрицательное, негативное. А избавление от сомнений – вещь, безусловно, хорошая. Такие рассуждения вполне вписываются в редакционную логику нашего журнала и выбирая подзаголовок – для сомневающихся – мы открыто заявляли, что хотели бы послужить развенчиванию мифов о вере и уменьшению (в идеале — исчезновению) сомнений у наших читателей.
Однако правильно ли говорить, что у человека исчезают все сомнения, когда он делает тот или иной выбор? И кроме того, можно ли говорить, что они исчезают навсегда? К каким, в конце концов, сомнениям и сомневающимся обращен наш журнал? Об этом и хотелось бы сказать несколько слов. Так сказать, в защиту сомнений.
Сомнения сомнениям рознь, особенно в таком деле, как вера. Человек уверовавший перестает сомневаться в бытии Бога. Как правило, это происходит в результате обретения того, что иногда называют религиозным опытом, но можно сказать и немного по-другому: «Господь позвал. Бог коснулся сердца». Опыт этот может быть разным – от пережитой трагедии до обретения небывалой радости, от длительных интеллектуальных усилий до «случайного» эпизода, вдруг переворачивающего жизнь. Один мой друг рассказывал, как он «православным туристом» зашел в Храм Гроба Господня в Иерусалиме и эдакой обезьянкой («все делают, и я делал») приложился к плите миропомазания. И через мгновения встал с колен совершенно другим человеком – сомнения в истинности Того, Кому посвящен храм, отпали единожды и навсегда. Однако, повторюсь, значит ли это, что в обретенной вере нет места никаким сомнениям? И любые ли сомнения плохи для этой веры? Мне кажется, что дважды нет: не значит и не любые.
Человек перестает сомневаться в существовании Бога, но само это существование всегда остается для него Тайной, представления о которой могут (и должны, наверное) меняться. И вот уже мой сегодняшний опыт веры не удовлетворяется моими вчерашними представлениями – нет, не о существовании Бога, но о том, Таков ли Он – Тот Бог, к Которому я стремлюсь? Правильно ли я понимал Его призыв, так ли я действовал, так ли относился к своим мыслям и чувствам, к другим людям, наконец? Существование таких сомнений, таких вопросов – естественно и необходимо. Подобные размышления и вопрошания самого себя есть не что иное, как индикатор роста. Ведь «предмет познания», цель, к которой я устремлен – Господь Бог. А Он непознаваем и таинственен, и процесс познания, процесс возрастания в вере если не бесконечен (поскольку ограничены возможности познающего разума), то весьма продолжителен – до конца жизни. Поэтому мои сомнения зачастую лишь показывают, что мои вчерашние представления – о Боге, о вере, о христианстве – уже меньше и беднее моего сегодняшнего опыта. Они требуют переосмысления, переакцентировки; быть может, отказа от примитивных трактовок вчерашнего дня или, напротив, возврата к неофитскому пылу дня позавчерашнего, который кажется важнее и правильнее, чем вчерашние уверенность в своей правоте и отсутствие любых сомнений. Такие колебания не есть нечто неизбежно негативное. Их не только не надо боятся, но, напротив, нужно стремиться разрешать. И ждать новых.
В конце концов, сомнения апостола Фомы ведь тоже были связаны не столько с тем, что он не поверил в возможность Воскресения Христа, но в то, что он очень хотел удостовериться, что это Воскресение произошло. Он хотел обрести свой, личный опыт веры, не видя, быть может, достаточных для него оснований в словах друзей.
Наконец, сомнения в себе, в правильности своих мыслей и поступков не дают верующему человеку превратиться, как метко выразился современный автор, в «самодовольного болвана» – несомневающегося всезнайку, который «смиренно» почитает себя за «столп и утверждение Истины» и легко и просто поучает любого сомневающегося, ничтоже сумняшеся освобождая всех и вся от любых сомнений. Потому что «православным» стать много легче, чем христианином.
Фото ru.depositphotos.com
