Главный редактор
Блаженный Августин утверждает, что зло, говоря философским языком, не онтологично, то есть не имеет отношения к бытию, его как бы нет. Есть только добро — Бог. А всё остальное — лишь умаление степени добра.
Но мы же это зло чувствуем! Мы то и дело на него натыкаемся, и нам от этого больно. Как же может не быть того, от чего мы чувствуем боль?
Конечно, в сотворенном Богом мире зла нет. Зло — это искаженное добро. Мне в этой связи удачным кажется сравнение с паразитами. Без организма, на котором они паразитируют, их жизненный цикл не может продолжаться. Своей, отдельной жизни у паразитов нет. Но, присосавшись к кому-то, они, оказывается, вполне живучи и платят своему «патрону» целым букетом болезненных ощущений.
Так что говорить, что зла вообще не существует, не совсем верно. А вот мысль, что это искаженное добро, многократно развивают и богословы, и поэты. Вот и Данте рассуждает об искажении любви, которая, будучи, безусловно, тем, что «движет солнце и светила», приводит к порабощению воли, когда ошибается в объекте или в мере.
Собственно, для верующего важнейшей задачей и является не философствование по поводу добра и зла, а практическая работа по исправлению упомянутой искаженности любви в себе, а через себя и в окружающем мире.
А мы все недоумеваем: как примирить то, что Бог есть любовь, — и страдания детей? Но разве старец Зосима в «Братьях Карамазовых» Достоевского меньше Ивана Карамазова переживает по поводу слезинки ребенка? Нет. Просто Иван ищет ответа в философии, которая загоняет человека в тупик, а Зосима говорит: «А вы начните людей любить, себя менять начните». Полюбите распятого Христа, и что-то начнет меняться не только в вашей жизни. Это евангельская перспектива.
