Думаю, все, кто читали Евангелие — по-настоящему, не пробегая спешно глазами по строчкам, — осознавали, что это не просто книга, которую «прочел, поставил на полку и отметил галочкой в списке пройденного». Возвращаясь к Евангелию, не просто все время находишь в нем новые смыслы, но понимаешь, что должен своей жизнью отвечать на прочитанное. Этим Библия отличается от художественной литературы.
Это заблуждение, что у Бога уже есть для тебя хорошо продуманный план и самое главное — чтобы ты этому плану соответствовал. Бог настолько трепетно относится к нам как к личностям, что никогда не будет ничего директивно навязывать. И найдешь ли ты нужный тебе ответ, зависит не от текста, а от тебя самого. В тебе самом должно что-то меняться, чтобы в каждый новый момент вновь прочитанное резонировало с твоей душой и знакомый текст становился приобретением.
Но даже если ты не предпринимаешь таких усилий, однажды услышав Благую Весть, ты уже просто не сможешь ее игнорировать. Как-то, размышляя о произведениях на библейские темы, писатель Алексей Варламов сказал, что для художника Евангелие — «большая провокация», в том смысле, что он не может на это не отреагировать, не может пройти мимо.
Причем, уверен, это справедливо не только для художника, но для любого человека вообще. Возможно, «провокация» — здесь не лучшее слово. Провокация как вызов. Как невозможность не реагировать. Если уж ты познакомился с Христом, ты можешь потом Его даже не любить, но игнорировать Его ты уже не можешь. Как Фридрих Ницше, который, при всех его антихристианских убеждениях, все время возвращался к этой теме — так сильно она его волновала.
Хотя вопрос о реакции на вызов Евангелия именно в нашем веке порой трудно обсуждать всерьез, ведь чтобы такая реакция основывалась на личном, живом опыте, а не на чьих-то пересказах и интерпретациях, эту книгу сначала нужно внимательно прочитать самому. А вот с этим, судя по всему, у нашей цивилизации, до сих пор именуемой христианской, большие проблемы.
