Представьте себе такую фантастическую картину. Вы оказались президентом США, в которых 90 % грамотной и влиятельной части общества истово, фанатично, указывая на «данные науки», уверены что: 1) компьютеры непременно приведут человечество к счастью и 2) надо срочно убрать президента из Белого дома, заменив его мощным сервером. А все страдания граждан страны проистекают именно из-за того, что горстка ретроградов во главе с президентом злонамеренно мешают устроить счастливое цифровое общество.
Представили? Кстати, не такая уж бредовая картина на фоне той свалки, которая идёт вокруг Трампа (статья написана в 2017 году - прим. редакции).
Итак: 90% образованных слоёв за радикальные меры. А что в народе? Большинство людей либо не вникают, либо, в целом, скорее за президента и против непонятного сервера. Но политики, юристы, интеллектуалы, бизнес, генералитет и большинство офицерства убеждены: страна гибнет, и действовать надо немедленно. Об этом трубят медиа, студенты бастуют под лозунгом «Да здравствует Цифра!», прогрессивные художники жгут двери правительственных зданий во имя Силиконовой долины. И за каждого страдальца, которого не успели облить из огнетушителя, радикальные сторонники нового мира мстят - убивают губернаторов и чиновников, которые якобы виновны во всех жертвах и страданиях.
Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)и и твиттеры... Да что там: Конгресс и Сенат США рукоплещут террористам и сочувствуют осужденным, их силе духа. Ведь их гонители - эти тупые люди... Да и не люди даже, а злобные унылые ретрограды, твари, которые блокируют дверь в счастливое компьютерное будущее. Со своей пыльной Конституцией и идиотским президентством.
Вопрос: долго ли продержится в таких условиях номинальный руководитель страны, пусть даже избранный большинством американцев?
Вы спросите, а зачем вся эта фантастика? Да затем, что невозможно снова и снова слышать спор о последнем русском государе.
Когда обсуждается, был ли он прекрасным или бездарным управленцем. Проигрывал Первую мировую или вёл Россию к скорой победе. Был ужасно жесток, либо, напротив, мягок. Настолько, что струсил расстрелять и посадить парочку миллионов либералов и революционеров ради спасения империи.
Споры идут вокруг массы деталей — от состояния производства до изгибов линии фронта. Говорят даже о том, во что «Россия больше не верила» - то есть как и почему многие разочаровались в Церкви.
Но господа и товарищи (кому что ближе)! Давайте, наконец, поговорим о том, во что же тогдашняя Россия верила? Точнее, её образованные и влиятельные слои. Ведь именно вера, как сказано, способна двигать горами. Сколько же можно ходить мимо этого, важнейшего вопроса тогдашней российской действительности?
Николай II стал государем в определённую эпоху. Вектор движения к ней был задан давно. Пожалуй, ещё во времена Смуты, а затем Раскола – страшной и неоценённой до сих пор трагедии. Раскол предопределил величайшее ослабление Русской церкви, её подчинение «государственным интересам» и появление обособленного, всё более равнодушного к Православию, светского общества.
Общество это, расправившись и с раскольниками, и с «официальным» Никоном, вскоре открыто явило себя.
Оно ковалось железной волей и террором Петра Великого, обретая новые ценности и пристрастия – не всегда дурные, но более почти никак не связанными с церковностью и настолько далёкие от жизни большинства населения страны, что крестьянам и работникам «новые русские» вполне справедливо могли казаться иностранцами.
Светское общество черпало вдохновение и энергию у Западной Европы, пережившей свою собственную религиозную катастрофу и череду революций. И в итоге, отложив в сторону Евангелие и книги святых отцов Церкви, наши образованные слои нашли новую веру – в томах энциклопедий и «Капитале». А параллельно и свои подоспели - Радищев, Белинский, роман «Что делать?» (глубоко «перепахавший» Ленина). Нечаев со своим "Катехизисом революционера", который даже вождь анархистов Бакунин назвал катехизисом абрека, то есть бандита. И убийством студента Иванова, о чем, собственно Достоевский и написал роман "Бесы"...
Новая вера вовсе не была чисто «книжной». Она требовала от адептов действия. И вот уже всё по-новому, не как раньше. Раньше «прогрессивные» офицеры убивали Петра III или душили императора Павла тайно, «шарясь» по спальням. Нет: теперь в открытую, во главе войск (кстати, обманутых ими) выходят против первого Николая декабристы. А дальше – несколько десятилетий всё более острой, непримиримой борьбы. Где будут жертвы со всех сторон. Тиражируемые тогдашними сми — из лагеря революционеров, который понесёт огромные потери. Замалчиваемые — из чудовищного для мирного времени числа убитых госслужащих, наряду с которыми гибли простые люди. Последние были достойны лёгкого сочувствия - увы, случайные жертвы "праведного" революционного террора.
В итоге, сложилась окончательно следующая картина, удивительно сходная с той «фантастической» притчей про США и «цифру».
Николай II, неожиданно для себя, оказался императором России... В которой большинство представителей грамотной и влиятельной части общества истово, фанатично, указывая на «данные науки», были уверены что: 1) существует единственно верное учение — социализм (или коммунизм), и оно приведет человечество к счастью и 2) требуется срочно уничтожить «отжившую» монархию, заменив её всеобщей выборностью власти снизу доверху. А все страдания граждан страны проистекают именно и только из-за горстки ретроградов во главе с царём. Он, опираясь на православное христианство (которое утверждает, что из-за греха как части природы человека, рай на Земле, увы, не устроить), якобы, обманывает народ. Он злонамеренно мешает построить счастливое общество.
Так считали вовсе не только бедные студенты и большевики с эсерами, но, например, многие промышленные олигархи. Которым свержение царя будет стоить потери капиталов, эмиграции, а кому-то и жизни. Генералы. Большая часть министров...
Были, впрочем, и монархисты. Однако монархисты эти – особые. Их мало волновала монархия как особый православно-христианский институт. Они хотели не столько верующего человека, который, вопреки мнению многих синодалов, «пробьет» канонизицию преподобного Серафима Саровского. Им требовался сильный, беспощадный, «эффективный менеджер». И как результат — все то же общество всеобщего благоденствия, о каком мечтали и социалисты. Но только с патриархальным фасадом. Хотя отчасти и технократическое. Какое сейчас очень модно описывать в жанре альтернативной фантастики.
Это была тогдашняя вера.
Не новая (поскольку она давно известна Церкви под название ереси хилиазма, то есть идеи построения "царства божия" на земле). В той или иной мере, под ее влияние попадали и самые мудрые люди своего времени. Тот же Фёдор Михайлович Достоевский. Который, написав свой роман-пророчество «Бесы», не удержался таки от идей «почвеннически-христианского социализма» в «Братьях Карамазовых». За что умнейший философ, друг оптинских старцев, но такой одинокий Леонтьев включил его в число поклонников «розового христианства».
А Лев Николаевич Толстой? Текст подлинного Евангелия настолько мешал проповедать свой собственный идеал, без-государственный и не противящийся злу силой, что тот и вовсе сел переписывать Святой Писание!
Это была истовая, религиозная по накалу, вера. Она считала своих гонимых адептов мучениками, а всех, кто записан во враги, законными мишенями.
И зараженных ею в российских элитах было множество. Государь и православно-монархическая система были обречены. Потому что общество свято – в буквальном, религиозном смысле - уверовало в социализм и всеобщую выборность, которые заменят Бога. А ради этого, казалось, правильно и гибнуть, и убивать.
Они в итоге добились своего... Ну, почти (и только те, кто выжил). Прежде всего, самые последовательные и радикальные. Их вера, в конечном итоге, убедила и народную массу (впрочем, ценой жесточайшего стравливания людей и террора).
Хотели социализм или коммунизм? – Получили. Но при всех достижениях и жертвах, рая на земле не вышло. Хотя в народной памяти этот опыт вызывает и будет вызывать добрые чувства, поскольку почти никогда в нашей истории в основу общественного блага не ставилась справедливость. Понятие для России важное до чрезвычайности.
Вымолили своё и нео-монархисты. Хотели жёсткого, без сантиментов, управленца? — Получили. Даже нескольких. Но в итоге, поскольку те не имели монаршей легитимности, новым «царям», по доброй или недоброй воле, пришлось постоянно «чистить» наш политический класс. Неминуемо ослабляя его, истребляя наиболее амбициозных и талантливых лидеров.
Чего никто не получил ни разу – так это всеобщих выборов. Тех самых выборов, которые, якобы, спасут страну.
Дума авторитета в народе не имела, в итоге ее вожди и сформировали круг ниспровергателей власти.
Первые же выборы в Учредительное собрание привели к его разгону, расстрелу протестующих и убийству нескольких избранных депутатов.
С тех пор выборность в России так и не стала панацеей, с ней до сих пор идут эксперименты. А монархический элемент (неважно, поминают при этом Адександра III, Cталина или даже Путина) был и остается неотъемлемой частью политической культуры России.
И хоть это, казалось бы, очевидно, почему-то никто не хочет думать и говорить об этом всерьез.
Попытка строить социализм продолжает обсуждаться. Иногда очень яростно и экспрессивно. Она и будет обсуждаться, поскольку не на пустом месте возникают в России вопросы о природе власти и её отношений с народом, о ценностях справедливости, о роли царя.
Но очевидно, что за век революций новая вера постепенно перестала быть истовой и религиозной. Хотя трезвое церковное слово, предостерегавшее от попытки победить грех при помощи террора, увы, по-прежнему считается менее научным, чем вера в «светлое будущее». Оно так и не услышано.
Трудно человеку без веры...
Во времена Николая она была и была сильна. Часть людей веровала в социализм, выборы и эффективных вождей. И была уверена, что их вера единственно возможная и правильная. Впрочем, это не помешало им столкнуться между собой в кровавой схватке и убивать до того момента, пока власть целиком не получила одна из сторон.
Часть людей остались верны Церкви Христовой (либо раскаялись в своём хилиазме). Оказались готовы отказаться ради Христа от богатств, привилегий и даже, если понадобится, от самой жизни. И среди них - почти вся царская семья. Эти люди, снизу доверху, сознавали, что обречены.
Их не понимали ни красные, ни (многие) белые, готовые убивать и гибнуть за свои модели устройства страны. Ведь им казалось, что уже их дети и внуки войдут в чудный новый мир. Ради этого, мнилось, позволительны любые методы и любые жертвы.
А православные христиане с их «примиренчеством», призывом каждому обратить внимание на собственные грехи ради спасения души... Они вызывали сначала презрение и насмешки, а затем и откровенную ненависть. Желание покончить с православными раз и навсегда.
Презираемые христиане со своим ретроградным смирением и терпением, в конечном итоге, снова доказали, что Церковь не просто земной институт, и что вера во Христа пусть и не «научна» в глазах идеологов, но – истинна. Они отстояли ее...
Хотя должны были, согласно всем теориям, вымереть, как динозавры. Или как Николай с женой, сыном, дочерьми, как Елизавета с другими Романовыми...
Так был ли у Николая II выбор? Как у правителя страны, кипящей от новой веры в светлое будущее и считавшей монархию рудиментом? – Конечно же, был.
Либо прийти в соответствие с тем «кровавым» образом, какой и так уже приклеила ему враждебная пропаганда.
Расстреливать и сажать «новых хилиастов» десятками и сотнями тысяч. Чтобы стать таки самым «эффективным менеджером» ХХ века, пусть уже и человеком, мало похожим на верующего христианина.
Либо оставить споры о своей силе и слабости нам.
А самому довериться Богу в Самом Главном. За что, в конечном итоге, умереть не совестно и не страшно...
Как бы ни было это страшно — умирать.
