Белый пух лебедей. Стихи юных воинов и поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны
В нынешних «Строфах» — наше приношение памяти десяти погибших во время Великой Отечественной войны воинов-стихотворцев.
У этой истории есть свое начало.
В декабре 2020-го мы напечатали стихи шести авторов из мемориальной антологии «Ушли на рассвете», составленной писателем Дмитрием Шеваровым.
«Строфы» — совместный проект журнала «Фома» и «Новый мир» о творчестве поэтов XX-XXI веков. Автор проекта: Павел Крючков.
Недавно в издательстве «Никея» вышло значительно дополненное издание книги, которая теперь называется по строке Окуджавы — «До свидания, мальчики». В подзаголовке: «Судьбы, стихи и письма молодых поэтов…» Воскрешение памяти, знаю от составителя, продолжается и поныне.
Мы выбрали больше имен и увеличили количество стихотворений.
После обсуждения макета и оформления оставалось вступление. И тут — случилось.
Я решил взглянуть на электронную версию прежней публикации: вспомнить, как это было. И оказалось, что ещё четыре года назад на сайт журнала пришел комментарий: «Найдены тетради со стихами Ариана Тихачек (мой родственник со стороны двоюродного деда). Тетради, материалы готовы передать Дмитрию Шеварову для публикации…»

Получив адрес читателя, сразу же написали письмо и получили ответ. Слава Богу.
Возвращаясь к вступлению, думаю о том, что мои сыновья – ровесники большинства этих солдат и офицеров.
На каком небе сейчас их души?..
«…Мамочка, когда я уезжал, мы договорились с тобой, что, как только начнутся солнечные дни, ты закроешь стекла моего шкафа, чтобы книги не выгорали».
С некоторыми судьбами и стихами, благодаря неустанным поискам составителя, мы встречаемся только сейчас, на страницах антологии «До свидания, мальчики».
Там же, плечом к плечу и те, чьи произведения открылись еще в 1960-х.
Название публикации — строчка из стихотворения, которое вы прочтете.
Что-то ангельское слышится в этих словах и образах.

Леонид Крапивников, 19 лет (19.12.1921– 22.09.1941)

Геньке
Навсегда мы в сердце сохранили Солнечные пятна на стене. Мы ладонью зайчиков ловили. Не поймали. Нет. Нынче наше детство миновало. Отзвенело, как ручьи весной. Мы с тобой шагали от вокзала Незнакомой улицей прямой. Только глаз одних не позабыли, У которых смех на самом дне. Счастье мы ладонями ловили. Не поймали. Нет. 1938–1940
Алексей Лебедев, 29 лет (1.08.1912– 15.11.1941)

Тебе
Мы попрощаемся в Кронштадте У зыбких сходен, а потом Рванётся к рейду серый катер, Раскалывая рябь винтом. Под облаков косою тенью Луна подёрнулась слегка, И затерялась в отдаленье Твоя простёртая рука. Опять шуметь над морем флагу, И снова, и суров, и скуп, Балтийский ветер сушит влагу Твоих похолодевших губ. А дальше — врозь путей кривые, Мы говорим «Прощай!» стране. В компасы смотрят рулевые, И ты горюешь обо мне. …И если пенные объятья Нас захлестнут в урочный час, И ты в конверте за печатью Получишь весточку о нас, — Не плачь, мы жили жизнью смелой, Умели храбро умирать — Ты на штабной бумаге белой Об этом сможешь прочитать. Переживи внезапный холод, Полгода замуж не спеши, А я останусь вечно молод, Там, в тайниках твоей души. А если сын родится вскоре, Ему одна стезя и цель, Ему одна дорога — море, Моя могила и купель. Август 1941
Борис Смоленский, 20 лет (24.07.1921– 16.11.1941)

***
Пустеют окна. В мире тень. Давай молчать с тобой, Покуда не ворвётся день В недолгий наш покой. Я так люблю тебя такой — Спокойной, ласковой, простой… Прохладный блик от лампы лёг, Дрожа, как мотылёк, На выпуклый и чистый лоб, На светлый завиток. В углах у глаз — теней покой… Я так люблю тебя такой! Давай молчать под тишину Про дни и про дела. Любовь, удачу и беду Поделим пополам. Но город ветром унёсен, И солнцу не бывать, Я расскажу тебе твой сон, Пока ты будешь спать. 1939
Василий Кубанёв, 21 год (13.01.1921– 6.03.1942)

***
По полю прямому В атаку идут войска, Штыки холодеют, Колотится кровь у виска. Из дальнего леса, Из тёмного леса — дымок. Один покачнулся, К земле прихильнулся и лёг. — Товарищ, прости нас, Чуток полежи, погоди, Придут санитары, Они там идут позади. — Я знаю. Спасибо. Ребята, вот эту шинель Потом отошлите В деревню на память жене. А кончится битва — Солдат не судите чужих. Прошу, передайте: Я с ними боролся за них. 1940

Владислав Занадворов, 28 лет (15.09.1914 – 27 или 28.11.1942)

***
Над моею кроватью Все годы висит неизменно Побуревший на солнце, Потёртый походный рюкзак. В нём хранятся консервы, Одежды запа`сная смена, В боковом отделеньи — Завёрнутый в кальку табак. Может, завтрашней ночью Прибудет приказ управленья, И, с тобой не простившись, Рюкзак я поспешно сниму… От ночлега к ночлегу Лишь только дорога оленья Да в мерцании сполохов Весь берег, бегущий во тьму. Мы изведали в жизни Так много бессрочных прощаний, Что умеем разлуку С улыбкой спокойной встречать, Но ни разу тебе Не писал я своих завещаний: Да, по совести, что я И мог бы тебе завещать? Разве только, чтоб рукопись Бережно спрятала в ящик И прикрыла газетой Неоконченный лист чертежа, Да, меня вспоминая, Склонялась над мальчиком спящим, И отцом бы, и матерью Сразу для сына служа. Но я знаю тебя — Ты и рукопись бережно спрячешь, От людей посторонних Прикроешь ревниво чертёж, И, письма дожидаясь, Украдкой над сыном поплачешь, Раз по десять, босая, Ты за ночь к нему подойдёшь. В беспрерывных походах Нам легче шагать под метелью, Коль на горных вершинах Огни путевые видны. А рюкзак для того И висит у меня над постелью, Чтобы сын в своё время Забрал бы его со стены. 1940
Захар Городисский, 19 лет (12.12.1923 – 12.08.1943)

***
Здесь всё по‑прежнему: Смеющиеся лица… Жара и пыль… Красавцы тополя, А где‑то там, На западной границе, Перемешались небо и земля… 1941
***
Если мне смерть повстречается близко И уложит с собою спать, Ты скажешь друзьям, что Захар Городисский В боях не привык отступать. Что он, нахлебавшись смертельного ветра, Упал не назад, а вперёд, Чтоб лишних сто семьдесят два сантиметра Вошли в завоёванный счёт. 9 августа 1943

Ариан Тихачек, 20 лет (28.01.1923 – 9.10.1943)

Ночь в санбате
Глухая ночь. Горит в углу коптилка. У печки дремлет девушка сестра. Соломы на полу набросана подстилка. Я, лёжа на спине, бесцельно жду утра. Трещат дрова, железная печурка Сквозь дверцу на стену бросает слабый свет. Я закурил. Дым вьётся от окурка. А рана всё болит. Всю ночь покоя нет. Начнёшь стонать — не легче: боль всё та же. Начнёшь мечтать — боль гонит и мечты, Как будто бы всю ночь стоит на страже, Чтоб мучить и томить под кровом темноты. Ноябрь 1942
Георгий Суворов, 24 года (11.04.1919 – 14 или 18.02.1944)

Первый снег
Веет, веет и кружится, Словно пух лебедей, Вяжет белое кружево Над воронкой моей. Улетает и молнией Освещает, слепит… Может, милая вспомнила, Может, тоже не спит. Может, смотрит сквозь кружево На равнину полей, Где летает и кружится Белый пух лебедей. 1943
Дмитрий Удинцев, 24 года (10.10.1919 – 25.06.1944)

Из детского альбома и отроческих стихов
***
Как загадочно всё на земле, Всё покрыто пеленой туманов. И плутают, как во сне, Люди в тёмном сумраке обманов. Как страшно на этой земле И как много всего злого. И лишь ясно тому во тьме, Кто поверил в истинного Бога. Рождественский сочельник, 1931 (автору 11 лет)
***
На чистом фоне неба голубого, Где облака плывут, как корабли, Я думаю: есть много дорогого И милого для странников земли. И, глядя в бездну, полную мечтаний, В тот край, где ветры горе унесли, Рождается всё больше упований, Уходишь как то дальше от земли. 12 ноября 1934
Юрий Дивильковский, 19 лет(11.03.1924 – 5.03.1944)

***
Если б мир, пылающий пожарами, Залитый морями крови, Вдруг узнал, Что бы сделали для жизни молодые, Погибающие на полях сражений, Он бы содрогнулся, увидав, Что убил грядущее своё. 1941