Лазарь — воскрешенный и «исчезнувший»

Диавол и Ад беседуют друг с другом. Диавол рассказывает, как пытался навредить Христу, и как это ему все время не удавалось.

«…Я отправился в Вифанию и, полагая, что огорчу Его, похитил друга его Лазаря и привел того к тебе, брат мой Ад. И был беспечален, думая, что уже теперь не сможет его у тебя похитить. Но четыре дня спустя пришел Он, не знаю, откуда, когда ты — не ведаю я — то ли спал, то ли других стерег, и вывел от тебя Лазаря».

Ад начинает оправдываться: мол, не виноват. Все с Лазарем сделал, как надо. «Я тогда сгноил тело Лазаря зело, так что оно начало смердеть и стали распадаться суставы его. Но когда Он воззвал: “Лазарь, выйди вон!” — тот тотчас выскочил из гроба, как лев, из логова идущий на охоту, как орел летящий; всю немощь отложив во мгновение ока».

Это отрывок из славянского апокрифического «Сошествия Иоанна Крестителя во ад».

Апокриф, конечно, текст художественный; но главное здесь отражено точно. Победа над смертью. Над телесным распадом, над тленьем, небытием, адом.

Почему все же Лазарь?

Ведь речь пойдет сейчас о последнем, шестом, воскресенье Великого поста, о Входе в Иерусалим. Воскрешение Лазаря вспоминается Церковью в предыдущий день, Лазареву субботу.

Да, главное Лицо последнего великопостного воскресенья — Сам Господь. Он, собственно, главное Лицо всех великопостных воскресений, всего Великого поста, вообще — всего. Но если говорить о людях, о тех святых, связанных с чередой этих воскресений явно (как Иоанн Лествичник или Мария Египетская) или косвенно (как Феодора или Елена), то во Входе в Иерусалим это, безусловно, Лазарь.

Именно поглядеть на воскрешенного Лазаря пришли многие из тех, кто торжественно встречал Иисуса, входящего в Иерусалим. Пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых (Ин 12:9).

Лазарь настолько становится «героем дня», что первосвященники даже собираются его устранить: потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса (Ин 12:11).

Замысел этот остался неосуществленным. Но после входа в Иерусалим Лазарь более в Евангелии не упомянут. Что с ним стало в Страстную неделю? Бежал из Иерусалима, предупрежденный о замыслах первосвященников? Скрывался? Неизвестно.

Лазарь вообще один из самых загадочных евангельских персонажей.

Сообщается о нем только в Евангелии от Иоанна. Это смущало очень многих библеистов. Казалось бы, о таком чуде должны были знать и остальные евангелисты.

Да, конечно, они о нем не могли не знать. Но знать и письменно сообщать —далеко не одно и то же; особенно в первый век существования новой Церкви.

Иисус сам не записывал свои речи и не требовал этого от своих последователей. Скорее наоборот. Устная стихия евангельской проповеди была живой антитезой книжности оппонентов Христа.  И несколько десятилетий христианство держится устной передачей, из уст в уста.

Но христианская миссия ширится, увеличивается и число проповедников; далеко не все они были свидетелями земной жизни Христа или могли подробно слышать о ней от  апостолов. Да и непросто все удержать в памяти. Возникает необходимость в кратких записях, конспектах. Так складываются Евангелия.

Меняется и аудитория проповеди. Самое древнее Евангелие, от Матфея, составлено для миссии среди иудеев. Цель — показать им, что Христос и есть Мессия. Из Его жизни и проповеди, соответственно, отобрано прежде всего то, что указывает на сбывание ветхозаветных пророчеств. Да сбудется реченное через пророка Исаию… Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию…

Евангелие от Иоанна, считающееся наиболее поздним, создавалось с другими целями и для другой аудитории. Идея обращения иудеев к этому времени утратила актуальность; напротив, набирала обороты полемика с ними.

Это можно заметить, сравнив два воскрешения: дочери Иаира из синоптических Евангелий и Лазаря. В первом случае Иисусом возвращается к жизни дочь начальника синагоги — пусть не первосвященника, но человека, связанного с иудейским культом. Во втором воскрешение, напротив, вызывает у служителей этого культа, причем главных, острую враждебность.

Евангелие от Иоанна создавалось вдали от Иудеи — скорее всего, в Эфесе, среди преимущественно греческого населения; оно и было основной аудиторией проповеди Иоанна и его учеников. Первые же строки этого Евангелия, где Христос назван Логосом, отсылают больше к эллинистической традиции, чем к ветхозаветной. Нужно было показать Христа не столько как Мессию (понятие, эллинам незнакомое), сколько именно как Бога. Как Бога и одновременно — как Человека. Отсюда и соответствующий отбор сюжетов.

В Евангелиях сообщается о трех воскрешенных Иисусом умерших. Сына вдовы. Дочери Иаира. Лазаря. Возможно, их было больше, мы не знаем. …Мертвые воскресают и нищие благовествуют (Мф 11:4). Но именно рассказ о воскрешении Лазаря оказывался важным в проповеди среди эллинов. В нем показана одновременно и человеческая, и Божественная сущность Христа. Как Человек, Христос скорбит о Лазаре и оплакивает его. И как Бог, воскрешает его из мертвых.

Мы ничего не знаем о жизни Лазаря до его воскрешения.

Как произошло его знакомство с Христом? Кем был Лазарь по профессии и чем кормил себя? Была ли у него, помимо сестер, семья? Был ли он праведным — или грешником, раскаявшимся и переменившим жизнь после встречи с Христом?

Это неизвестно. Он воскрес из мертвых — и не в силу каких-то личных заслуг, но только волей и любовью Христа.

Мы опять же не знаем, от чего он умер. Но мы знаем, для чего он воскрес.

Вход Господень в Иерусалим — это высшая точка великопостного восхождения. Здесь завершается та — основная — часть поста, где мы движемся по пути святых. Тех, кому посвящены воскресенья (Недели) Великого поста.

Каждое воскресенье, как ступень, означало победу над каким-либо грехом или искушением, одним или несколькими.

Предыдущее, Марии Египетской, было победой над блудной похотью. Блуд — грех, наиболее близкий к смерти. Сластолюбивая заживо умерла, как писал апостол Павел (1 Тим 5:6). Любой грех запускает механизм распада; но блуд — особенно. Сила, которая понуждает человека к созданию новой жизни, начинает действовать в противоположную сторону, как только ее удовлетворение из средства становится целью: самодостаточной, господствующей, порой единственной. И Эрос — непросветленный, судорожный, мутный — становится Танатосом.

Мария Египетская была в этом смысле заживо умершей — и смогла воскреснуть. Но в случае Лазаря действие смерти уже не за кадром, не где-то внутри, невидимо и постепенно. Оно явно и страшно. Лазарь умирает, Лазаря хоронят, Лазаря оплакивают.

Мария воскресла из «смерти заживо», но в конце, как мы знаем, все равно умерла. Эта была удивительная, высокая и светлая смерть, но это была смерть. Могилу Марии выкопал лев; это было чудом. Но в случае Лазаря чудо было несопоставимо большим: он сам, как сказано в апокрифе, с которого мы начали, «выскочил из гроба, как лев, из логова идущий на охоту».

Это была великая охота — охота за бессмертием. Охота, начатая с момента грехопадения, когда смерть быстро и решительно вошла в мир. С тех пор смерть охотится за человеком, а человек охотится за бессмертием. Ставит на него силки, поджидает в засаде… «И я из тех, кто выбирает сети, / Когда идет бессмертье косяком» (Арсений Тарковский).

Охотится — и не может поймать. Но то, что невозможно человеку, возможно Богу (ср. Мф 19:26).

Та часть Великого поста, которую мы называем Великой Четыредесятницей, завершается накануне, в пятницу. Эта часть начинается трауром — облачением клира в черные великопостные одежды, и завершается трауром — по умершему Лазарю. Но сам Великий пост не завершается. Господь спешит в Вифанию, совершить свое последнее, самое известное чудо. И войти вместе с учениками и воскресшим Лазарем в Иерусалим.

И в свете этого воскрешения вход в Иерусалим тоже обретает новый смысл. Если воскресший Лазарь — прообраз воскресшего Христа, то Иерусалим — прообраз Царства Небесного. Того вышнего Иерусалима, который матерь всем нам (Гал 4:26). Место, в котором не будет смерти.

Великий пост и есть непрерывное вытеснение смерти, борьба с адом. Прежде всего, с тем личным адом, который мы себе сами вольно и невольно создаем. Изменение пространства и времени, в которых мы обычно существуем.

«Само время как бы приходит к концу, — писал протоиерей Александр Шмеман. — Теперь оно измеряется уже не обычными нашими делами и заботами, а тем, что совершается на пути в Вифанию и дальше, в Иерусалим. …С того момента, когда мы слышим: “Веселися Вифания, дом Лазаря...” и затем... “Заутра Христос приходит...”, внешний мир становится как бы нереальным, и нам почти боль причиняет соприкосновение, неизбежное, с его суетой. Реальность — там, в церкви, где с каждым днем мы все больше осознаем, что означает ждать и почему христианская вера есть, прежде и больше всего, ожидание и приготовление».

И загадочное «исчезновение» Лазаря в Евангелии после того, как мы видим его идущим рядом с Иисусом под крики «Осанна!» — вполне логично. Лазарь воскрес и вошел вместе с Господом в Иерусалим. Пусть еще земной, а не небесный. Пусть, как сообщает предание, он еще проживет еще тридцать лет и закончит свои дни епископом на Кипре… Все это будет важно — повседневный труд веры; повседневное, кропотливое выстраивание и выращивание христианства в себе и вокруг себя. Но это уже будет другая, не великопостная, история.

Вход в Иерусалим — это живой, движущийся, шумящий множеством голосов прообраз Пасхи. Прообраз полной победы над смертью. Первая, важная победа, уже одержана. Лазарь воскрешен; ад не смог удержать его. Первая, но еще не окончательная. И чтобы одержать ее, Господь входит в Иерусалим.

Движение Великого поста доходит до своей кульминации — чтобы со Страстного Понедельника начать новое восхождение, самое последнее.

Подпишитесь на email-рассылку 
Великий Пост с журналом «Фома»

Несколько раз в неделю на протяжении Великого поста вам на почту будет приходить письмо. В каждом письме вас ждут полезные материалы: напоминания про важные дни и особенные богослужения Великого поста, тексты богослужений и их разборы, учение Церкви о посте и покаянии, практические советы и разговор со священниками.