«У Бога нет иных рук, кроме наших» — что на самом деле означает эта чеканная формула? Ясно же, что Он может обойтись и без нас, как обошелся при обращении, например, апостола Павла. Для меня эта метафора увязывается скорее с мыслью, которую не так давно в программе «Парсуна» выразил митрополит Воскресенский Дионисий, управляющий делами Московской Патриархии. Он сказал, что на Страшном суде нам будет задан только один вопрос: как мы вели себя по отношению к ближним? И значит, речь не о том, что Господь действует только через нас и иначе не может, а о том, что человек способен возвыситься до состояния помощника Бога в своем отношении к другим людям.
Но не получается ли парадокс: если спросят лишь про отношение к ближнему, то вера-то здесь при чем? Так и неверующий, который проявляет любовь к окружающим, может сказать: «Даже если окажется, что после смерти жизнь не заканчивается, на Суде мне дадут положительную оценку!» Давайте все же не спешить с выводами о факультативности веры в определении нашей участи.
Вспомним, во-первых, что тот главный вопрос, о котором сказал митрополит Дионисий, — вовсе не метафора, в отличие от фразы про наши руки и Бога. В основе этого вопроса — слова Самого Спасителя, в которых Он описывает Страшный суд и говорит о значимости помощи страждущим: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф 25:40). Обратим внимание: смысл в том, видит ли человек в страдающем ближнем — страдающего Христа? И это — принципиальный момент. Когда ты видишь в ближнем именно Христа, ты и действовать будешь иначе, чем просто, например, честный атеист — другая мотивация, расположение сердца, оценка ситуации.
А теперь во-вторых. Мне кажется, любому верующему человеку близко понимание Тертуллиана, сказавшего, что «человеческая душа по природе христианка». Атеист, буддист или кто-то еще — не важно, любой человек для христиан есть образ Божий. Это основа нашего отношения к людям вообще. Но тогда объяснимо и то, что человек в Бога не верит, а людям помогает. Ведь у него душа — христианка. Образ Божий появляется в человеке не тогда, когда он приходит в храм. Он есть в каждом — от рождения. Можно лишь проявлять его или же все больше его портить — но вот для этого, действительно, уже нет иных рук, кроме наших.
