Вопрос читателя:
В православной литературе отводится важное значение смирению, одним из условий которого является самоуничижение, как я это понимаю, нужно считать себя самым плохим и грешным среди людей, во всех своих бедах винить только себя. Подскажите, пожалуйста, как увязать это с заповедью «Возлюби ближнего, как самого себя»? Как любить людей, если себя ты не любишь? Какой любовью, в этом случае, любить ближнего? Думается, что любить себя вряд ли получится, если все время себя унижать и считать самым плохим.
Отвечает протоиерей Андрей Ефанов:
Добрый день! Вы неверное понимаете понятие «смирение». Древнегреческое слово «смирение», ἡ ταπεινοφροσύνη (tapeinofrosyne), дословно значит смиренномудрие. Оно составлено из двух слов. Первое — прилагательное ταπεινός (tapeinos), которое переводится как «низкий», «малый», «покорный», «смиренный». А второй корень этого слова образован от ἡ σωφροσύνη) (sōfrosyne), что значит «благоразумие», «здравый смысл», «мудрость». Поэтому, если исходить из второго корня, в смирении есть глубокое разумное содержание, которое на первый (и даже на второй) взгляд не видно и непонятно «естественному человеку».
Возможно, это как раз тот случай, про который средневековые философы-богословы говорили — «я верю, чтобы понимать». А именно, если верить в заповеди и поступать по вере, то все более ясным будет становиться и их смысл и их правильность. Тогда смирение оказывается всего лишь трезвым видением и пониманием самого себя (а ведь это труднее всего, говорили древние — «познать самого себя»). Как «пьяному море по колено», так и тот, у кого нет хотя бы немного смирения, живет в состоянии духовной эйфории, и не видит со стороны ни самого себя, ни бревен в собственном глазу. При таком понимании смирения, отсутствие гнева даже на тех, кто, казалось бы, этого вполне заслуживает, или следование заповеди «не судите» даже в отношении тех, кого вроде бы нельзя не осудить, подкрепляются тем трезвым соображением, что Бог так же любит повздорившего с тобой человека, как и тебя самого.
Смирение открывает для христианина целый Божий мир и других людей, восприятие которых замутняют и закрывают для нас наши же обиды. Поэтому смирение, в придачу к прочим его смыслам, вполне можно трактовать как благоразумное или трезвое самоуничижение, позволяющее человеку не заслонить от себя весь мир тенью собственных страстей, и увидеть все так, как оно есть.
И если так, то это более чем согласуется с любовью — когда человек и себя, и другого воспринимает трезво, объективно, умея отделять самого человека от его грехов и страстей и понимая, что нужно, чтобы приближаться к Богу. Но только про другого человека все это человек может понять лишь в том случае, если он может все это понять про себя. Как, знаете, ты можешь другого научить только тому, что умеешь сам, и другого можешь понять в случае, если сам имеешь подобный опыт.
Храни Вас Бог!
На заставке: фрагмент фото Etienne
