— Послушай, ты здесь шишку не видел?
Кирилл вздрогнул. На него с надеждой смотрел какой-то малыш в очках.
— Какую ещё шишку?
— Ну, такая, на ёлку вешать. Такая старая.
— Нет, не видел, — соврал Кирилл. На самом-то деле он лучше всех знал судьбу этой шишки — небольшой и грубоватой ёлочной игрушки из голубого стекла. На прошлой перемене, когда первоклассники ушли из-за стола, она осталась лежать там одна-одинёшенька. Кирилл, делавший в столовой с друзьями уроки, взял её просто так, посмотреть. Потом посмотреть попросил Вася, который сидел на другом конце стола. Обратно Кириллу он не передал шишку, а подтолкнул её, и она покатилась по столу, только не туда, куда надо было, а к Коле, а тот тоже подтолкнул, и так шишку гоняли по гладкой поверхности стола, пока она не упала на пол и не разбилась вдребезги. Кирилл сам выбрасывал осколки. Но рассказать всё как есть первокласснику у него не было ни малейшего желания.
— Я её тут забыл, а она куда-то делась, — объяснял тот чуть не плача. Ишь как расстроился!
— Не знаю, не видел. Нечего было забывать, сам теперь виноват. Наверняка кто-нибудь унес, даже не ищи! — и Кирилл стал запихивать учебники в портфель.
Но тут наконец из глаз малыша полились слезы, и Кирилл почувствовал, что не сможет просто так уйти.
— Чего ревёшь, — сказал он помягче, — разве стоит из-за какой-то шишки! Попроси, тебе новую купят. А то старьё какое-то!
— В том-то и дело! — воскликнул мальчик, — Это была игрушка для коллекции. Старая, теперь таких не найдёшь. Я её выменял на две хороших книжки... — у малыша скривились губы от плача. Кириллу было совсем стыдно.
— Из какого ты класса, коллекционер? — спросил он.
— Я из первого «Б», Миша Ардашин. А коллекция эта...
— Как, Ардашин? — переспросил Кирилл, — У тебя... Послушай, сестры у тебя случайно нет?
— В том-то и дело! — повторил Миша, — Это была шишка для моей сестры, в подарок. Это она собирает игрушки.
— Её Наташа зовут?
Миша кивнул, но Кирилл мог бы и не спрашивать: теперь он узнал Мишу, которого видел дома у Наташки ещё совсем крошечным. Надо же, Наташка-Ардашка! Ведь, кроме неё, у Кирилла никогда не было в друзьях девочек. А как весело они проводили время в первом классе! От первого и до последнего дня первого класса. Почему-то она не пришла в школу после летних каникул. Сказали, что переехала...
— Послушай, вы же переехали? Три года назад. Я Кирилл, помнишь меня? Ну, бывший одноклассник Наташи.
— Мы тогда переехали недалеко, всего лишь на соседнюю улицу, — ответил Миша, внимательно глядя на Кирилла.
— А почему Наташа с нами не учится? В какой она теперь школе?
— Она... Она сейчас не совсем в школе, — сказал Миша. И вдруг добавил: — Слушай, приходи в гости. Наташа наверняка тебя помнит. Заодно посмотришь коллекцию. Пойдем! Хоть сейчас, хочешь?
Кириллу стало как-то неловко, вспомнилась шишка, снова пробудилось жгучее чувство вины перед Мишей и его сестрой. Но так пахло ёлкой в столовой, так таинственно сгущались сумерки за окном, всё было таким новогодним и чудесным, что ни за что нельзя было отказаться от внезапной, чудесной встречи с другом детства.
...Чего только не было в Наташиной коллекции: колокольчики из тончайшего стекла, прозрачные сосульки, человечки всех возрастов и профессий, от неуклюжих ватных колхозников до изящнейших снегурочек, ракеты и автомобили, зайчики и снегири, хрустальные ангелочки и, конечно, шары, покрытые самыми удивительными узорами, переливающиеся самыми разными цветами в полумраке комнаты.
Наташа, конечно, сразу узнала старого приятеля. И странное дело: они болтали так запросто, словно виделись только вчера и не стали на несколько лет взрослее. Наташа расставляла свои сокровища на своей постели, Миша подавал ей с полки коробку за коробкой. Они наперебой рассказывали историю каждой игрушки, у Кирилла же слов от восхищения совсем не находилось.
— Вот нарядим ёлку, тогда приходи, посмотришь, — говорил Миша. Его глаза сияли.
— Миша! Ещё не обедал! Ну-ка, за стол! — в дверь заглянула бабушка. — А ты, Кирюша, есть будешь?
— Нет, спасибо, — ответил Кирилл, — я скоро домой.
— Мы надолго с бабушкой, — сказала Наташа, когда дверь за братом закрылась, — мама с папой в экспедиции. До самой весны.
— Понятно... Послушай, объясни уже, в какой ты школе сейчас?
— Я? Ни в какой, — Наташа посмотрела на него с удивлением, — тебе Миша не рассказал? Я болею. С тех пор как заболела после первого класса, то в больнице, то в санатории, то вот — дома. Какая уж тут школа? Так, учусь помаленьку дома... — она опустила глаза.
Кирилл опустился на стул.
— А что... А чем...
— Знаешь, — Наташа вдруг улыбнулась как ни в чём не бывало, — сейчас я покажу тебе настоящее чудо. Самые прекрасные игрушки в моей коллекции — а может, и на всём белом свете. Ты никогда ещё такого не видел. Вот!
Она открыла самую нарядную коробку, и Кирилл тихо ахнул. На бархатной подстилке лежали четыре шарика. На двух лежавших по краям был изображен детский праздник. Пухленькие мальчики и девочки в старинных костюмах под разряженной ёлкой в ярко освещенном зале кружились в хороводе, распаковывали подарки, обнимали мамочек и папочек. За окнами бушевала метель. От этих картинок так и веяло праздником и уютом. На третьем шарике тоже кружила вьюга. Гревшиеся у костра люди в древних одеждах в изумлении и трепете привстали со своих мест и внимали радостному ангелу, указывающему вдаль и такому белоснежному, что казалось — он светится. От него не могли оторвать глаз даже овцы и маленькие ягнята, толпившиеся кругом. На последнем, красном шарике была такая же вьюжная ночь. По каменистой пустыне двигался караван — верблюды были нагружены сундуками с сокровищами, наряды слуг были пестры и богаты. Впереди шли три царя, указывая на небо и о чём-то взволнованно совещаясь. Все были полны радостного ожидания, все спешили вперёд. Все эти чудеса как будто сошли со старинных музейных полотен. Кирилл никогда не видел такого тонкого и волшебного рисунка. Он не сразу смог оторвать взгляд от шаров.
— Здесь не хватает одного, — сказала Наташа, указывая на пустое место в коробочке, — самого-самого лучшего!
— Как, ещё красивее?! — удивился Кирилл. — Но ведь и эти — просто шедевры мировой живописи!
— Дело не в красоте, — ответила Наташа, — видишь, что здесь нарисовано? Тут — все отмечают Рождество. Шарики старинные, для художника это современные костюмы. А на остальных трех шариках — само Рождество. Вот здесь волхвы, а здесь пастухи идут поклониться Младенцу Христу. Видишь? А на пятом шарике было само Рождество — да он вот какой, смотри, я нашла в Интернете! — и Наташа показала ему фотографию на большом листе. Краски были блеклые, но можно было всё-таки разглядеть неимоверную красоту последнего шарика. Очевидно, он был из одного набора с остальными: такие же цвета и линии рисунка, но что-то неуловимое отличало его, какая-то серьезность, словно это была уже не совсем ёлочная игрушка, а что-то большее. Кирилл разглядел под сводами пещеры ясли, от которых исходил ослепительный белый свет, Марию и Иосифа, склонившихся над яслями, стоящий вокруг скот. Над пещерой сияла звезда. За её пределами кружили такие же белые вихри, что и на остальных, и сплетались в удивительный узор.
— Вот это да... — прошептал Кирилл.
— Видишь? И без этого шарика все остальные не имеют смысла, потому что детям нечего праздновать, волхвам и пастухам некуда идти. Нет даже звезды, — Наташа печально смотрела на картинку, — без этого шарика наша ёлка никогда не станет самой прекрасной.
— До чего же необычные игрушки! Но, послушай, раз он тебе так нравится, этот шарик, ведь тебе рано или поздно кто-нибудь его подарит, правда?
Наташа покачала головой:
— Нет, Кирюшка. Это очень, очень редкий набор. Мне и эти-то достались чудом. А шариков с Рождеством — я узнавала — осталось, по-видимому, всего два на свете. Один в Америке — это он тут и сфотографирован, но с ним хозяева ни за что не расстанутся. А второй когда-то был в России, но его след давно потерян. Так что бесполезно и надеяться.
У Кирилла ещё шли последние в четверти уроки — выставление оценок, поздравление с праздниками, ну и так далее, а у первоклассников уже начались утренники. Когда он остановил Мишу около его класса, тот был в костюме прекрасного принца, хотя очки по-прежнему не снял.
— Привет, есть серьёзный разговор, — начал Кирилл, отводя его в сторону. — Твоя сестра — чем она больна? Почему её не могут вылечить, не знаешь?
Миша посмотрел на него быстро и испуганно.
— Если какое-нибудь лекарство, а у вас нет денег, — продолжал Кирилл, — я могу попросить помочь родителей. Они согласятся.
— Дело не в лекарстве, — ответил Миша, — я не знаю толком, но тут не деньги нужны. Просто эту самую болезнь... забыл, как называется… её вообще никто не лечит. Ну, то есть лечат, есть какой-то доктор, который взялся бы, но у него огромная очередь из больных со всего света, и вообще он за границей. Поэтому она так и болеет. Но знаешь, — лицо Миши озарилось. Он поманил Кирилла к себе и зашептал ему на ухо: — Это большой секрет, смотри не проболтайся! Наташу может вылечить — и обязательно вылечит — еще кое-что: чудо, только обязательно Рождественское чудо! Она говорит, ей это часто снится во сне. Только для этого у нас должна быть чудесная елка. Самая, самая прекрасная на свете — разве может чудо произойти в квартире с обыкновенной елкой! Поэтому-то она и собирает всякие диковинные игрушки. А ты думал, просто так?
Кирилл посмотрел с изумлением:
— И вы... Так прямо в это и верите?
— Ну конечно! Ведь иначе ей никак не выздороветь, а ей это просто необходимо, понимаешь? Ведь она должна снова, как в детстве, заниматься танцами и стать балериной, а для этого нужно очень хорошее здоровье.
Кирилл долго не мог заснуть в первый вечер своих каникул. Его мучило множество мыслей: и то, что он ничем не может помочь Наташке, и то, что до сих пор не попросил у Миши прощения за разбитую шишку, и, главное — что он виноват в том, что шишка разбилась. «Не я её уронил! — думал он. — Не я катал по столу! Я не хотел ничего с ней сделать! И вообще, откуда нам было знать, что эта игрушка так важна. Жизненно важна!». Но совесть неумолимо твердила: зачем, зачем взял чужое без спроса? Зачем обманул Мишу?
И вдруг его осенило: нужно разыскать недостающий шарик из набора. Пусть это будет отчаянно трудно, пусть! Зато, когда он принесет его Ардашиным, как они удивятся, как обрадуются! Уж тогда-то их ёлка обязательно станет Самой Прекрасной.
... Мама думала, что Кирилл целыми днями пропадает исключительно на горке. Что ж, это было почти правдой — он был на горке, однако по дороге и туда, и оттуда успевал обойти все магазины и отделы, где, по его мнению, можно было бы обнаружить тот самый шар. Но продавцы только недоброжелательно косились на него и пожимали плечами. В отделах ёлочных игрушек его посылали в антикварные магазины, в пышных и чопорных антикварных отсылали обратно в отделы ёлочных игрушек. Наконец перед самым Новым Годом, когда многие магазины уже не работали, одна старушка-антикварщица написала ему на бумажке адрес. «Если уж там не окажется, то всё», — сказала она.
Магазинчик находился довольно далеко от дома, и всё же можно было дойти пешком. Кирилл ещё никогда не чувствовал себя таким самостоятельным. Вот он и на месте! Странное дело: бывать ему здесь приходилось, но раньше он никогда не замечал небольшой вывески у входа в подвал: «Антиквариат. Коллекционерам». Кирилл спустился, толкнул тяжелую дверь и очутился в крошечной комнате, заставленной, завешанной, заваленной самыми диковинными вещами. На витрине темнели монеты и кучкой толпились видавшие виды фарфоровые статуэтки. Где-то в глубине били старинные часы.
Из-за шкафов появился маленький бодрый старичок с пышными усами.
— Добрый день, юноша! Чем могу служить? Чем интересуетесь? Значки? Монеты? — спросил он.
— Нет... Ёлочные игрушки.
— Ого! Отлично. Минуточку. Выбирайте! — И старичок поставил перед ним коробку старых игрушек, среди которых Кирилл узнал и двойников некоторых из тех, что видел у Наташи. Но ничего похожего на нужный шарик там не было.
— Знаете, — сказал Кирилл, — я ищу один-единственный шарик.
И он рассказал продавцу всю историю, которая с ним приключилась, от начала и до конца.
Старичок кивал с понимающим видом и улыбался всё загадочней.
— Так, так... Пять шариков. Ну да. И звезда, говорите? Всё сходится, сходится совершенно точно.
— Вы знаете этот шарик? — воскликнул Кирилл.
— Этот шарик, точнее, весь этот набор, молодой человек, знает каждый уважающий себя коллекционер. У вашей барышни отличный вкус. Но, — он доверительно подмигнул Кириллу, — только мне известно, где он находится. Только мне удалось докопаться до самой сути. Хотите знать историю этой игрушки? С этим шаром, милейший мой, чего только не было. Когда князья Барицкие, его владельцы, бежали за границу, его подарили бедной и верной служанке. Как-то в голодный год она обменяла его у одного ценителя на булку хлеба. Ценитель позже передал шарик еще кому-то. Долгая история. Мне пришлось восстанавливать её шаг за шагом. Он видел и войну, этот шарик, и долгие переезды, и вот, представьте себе, оказался в нашем городе. В том же городе, где живет девочка, которой он так нужен. Да-а-а...
Наступила пауза.
— Он у вас? — спросил наконец Кирилл.
— Нет, что вы. У одной дамы... она с ним расстаться не желает — такая ценность все-таки. Но, — и старичок снова загадочно улыбнулся, — она чудная женщина, вот увидите. Едем сейчас же к ней!
— ...Нет-нет, милый, забирай без всяких денег, я понимаю, что у тебя их нет. Даже знать теперь не желаю, сколько стоит эта редкость. Этой девочке игрушка нужнее, — говорила Надежда Степановна. — Ну, счастливо, да с наступающим вас! А ну-ка, завяжи шарф получше!
Выходя из подъезда, старичок-антиквар похлопал Кирилла по плечу.
— До свидания, славный юноша. Ну как, довольны?
У Кирилла не находилось слов благодарности. Он словно онемел от стремительности всего произошедшего. Тот самый, тот удивительный, неповторимый, сказочный шарик переливался в его руке. Сияла звезда. Миром и Чудом веяло от тихих фигур в пещере.
— Все, кто владел этим шариком, были хорошими людьми, уж поверь мне, — сказал старичок, прежде чем скрыться в снегопаде.
«А я? — размышлял Кирилл, — разве я хороший человек? Разве я, вор и обманщик, заслужил такое быстрое и счастливое окончание этой истории? Разве я достоин держать в руках такую красоту... Само Рождество!».
Дальше все случилось очень быстро: впереди шли мужчина и женщина, и Кирилл увидел, как она, доставая что-то из сумочки, уронила на дорогу кошелек. Женщина не заметила ничего, зато заметил другой прохожий — мальчик чуть постарше Кирилла. Он поднял кошелек и быстро оглянулся. Что-то помешало Кириллу пройти мимо. Он остановился и тихо сказал:
— Это её. Отдай ей.
— Это мое, понял? — прошептал он, показывая кулак. — Что упало, то пропало.
И тут Кирилл, сам себя не узнавая, повернулся и закричал вслед женщине:
— Эй! У него ваш кошелек!...
Резкий толчок в грудь. Кирилл упал.
Кажется, мимо него пробежал спутник той женщины, кажется, воришку схватили...
У Кирилла в ушах всё ещё стоял тихий звон, который, оказывается, издает упавшее на лёд тонкое стекло. Он сидел на льду и смотрел, смотрел на осколки, стараясь не верить, что это случилось — как будто, если не верить, всё станет как было.
— Мальчик, спасибо тебе! А что случилось? Ты плачешь? Тебе больно?
Над ним стояла та самая пара, потерявшая кошелек.
— Ты что, из-за шарика? — догадался мужчина. — Да ну, такая ерунда. Нам тебя теперь нужно отблагодарить. Хочешь, купим такой же?
— Такого уже не будет, — глухо сказал Кирилл и начал собирать все-все осколки. Пещера осталась совсем целой на самом большом из них.
Женщина присела рядом на корточки:
— Послушай, ты нам очень здорово помог, но сейчас мы торопимся. Скажи, пожалуйста, как нам тебя найти, герой? Мы привезем тебе новогодний подарок и поблагодарим твоих родителей за сыночка...
— Не надо, — сказал Кирилл, — Хотя нет. Это был шарик... Одной девочки. Лучше ей привезите подарок. Пожалуйста.
И он назвал Наташин адрес.
Прошла неделя. В день Рождества Кирилл с родителями возвращался от тёти Тани. Стоял мороз. Он думал о Рождестве, но мысли приходили невесёлые. Он так и не побывал у Наташи и Миши, не поздравил их с Новым годом. Теперь он просто не знал, как к ним показаться. Но вот, между прочим, и их дом. Кирилл представил, как они тихонько сидят у великолепной ёлки: Наташа, Миша, бабушка...
— Мам, пап! Давайте зайдем к Наташе Ардашиной?
— Почему бы и нет? — ответил папа.
— Приве-е-ет! — Миша, всегда такой тихий, бросается к нему со всех ног. — А у нас родители взяли и приехали! Мама! Это он, Кирилл!
Мама и папа Ардашины бросаются обниматься с ним, говорят его родителям что-то радостное, за что-то благодарят. Бабушка гладит ничего не понимающего Кирилла по голове...
— Подождите! Он еще ничего не знает, — это вышла из своей комнаты Наташа. Её глаза сияют. — Вы все идите, пожалуйста, на кухню. Кирилл... — торжественно говорит она, когда выходят все, кроме Миши, — оно произошло, понимаешь? Рождественское чудо. И за него я благодарю тебя. Да-да, подожди, сейчас объясню. Помнишь, ты дал наш адрес одному человеку? Он занес для тебя целый мешок конфет и всякой всячины. И разговорился с бабушкой. И знаешь, кем он оказался? Врачом из Германии, близким другом Августа Шлосса! Понимаешь? Того самого Августа Шлосса, который один на всём свете может меня вылечить. Он скоро будет в России, и я уже записана на приём... Была консультация по телефону.... В общем, я буду танцевать, и ходить в школу, но если бы не ты!!!...
— Я тут ни при чем, — говорит Кирилл, — я... очень рад, но вы вот не знаете, а я и неприятностей принёс вам предостаточно. Например, я взял без спроса ту игрушку, шишку, помнишь, Миша, ты её искал? И она разбилась...
— Да знаю я, — ответил Миша.
— Знаешь? Как знаешь?
— Мне одноклассник на другой же день всё рассказал. Он всё видел.
— Так ты всё знал... И ты меня сразу простил?
— Ну конечно! Пустяки!
Кирилл потрясённо замолчал. Наташа сказала:
— И я тоже знаю про другую игрушку, которая разбилась. Тот врач нам всё рассказал. Я поняла: ты нашёл его, недостающий шарик. Как же тебе удалось?
— Но ведь его больше нет... Ты сильно расстроилась?
— Знаешь... Жалко, когда разбиваются игрушки, но ведь мне он теперь и не нужен. Чудо-то уже случилось. А Младенцу Христу — и мама тоже так говорит — место не на ёлке а на иконе. Ёлка у нас и так хороша.
— Всё равно жалко, что ты не увидишь такой красоты, — вздохнул Кирилл.
Наташа улыбнулась.
— Может, и увижу. Есть же где-то ещё такой шарик. Если уж нашелся единственный на свете доктор, то уж и единственный шарик может мне когда-нибудь встретиться! А пока я рада, что им любуется кто-то другой. А тебе я сейчас покажу ещё более удивительную рождественскую красоту. Смотри!
Она отдернула шторы, Миша выключил свет, и Кирилл увидел за окном вечерний, застывший в морозном воздухе город, белоснежное кружево заснеженных деревьев (или это крылья ангелов, застывших в безмолвной молитве?), тихий свет великого множество окошек, в каждом из которых под своей, по-своему прекрасной, ёлкой встречала праздник какая-нибудь семья. Все они, не зная, может быть, ни друг о друге, ни о глядящих на них детях, мечтали о своём Чуде. А вверху, на чистом морозном небе, в россыпи звёзд сияла самая яркая, Рождественская, звезда.
Рисунки Наталии Кондратовой
