Как соотнести формат журнала, телеканала или сайта с тем или иным богословским и историко-культурным наследием Православия? Как на страницах ежедневной газеты рассказывать о том, что такое повседневная жизнь Церкви и ее глубинная жизнь — церковное Предание? Возможно ли это вообще? И если нет, то какие ограничения накладывает формат СМИ и как его максимально эффективно использовать? О чем бы мы ни говорили — о прессе, радио, ТВ, интернете — у СМИ как феномена есть своя специфика и свои, если угодно, пределы. Часто можно услышать такое воздыхание: «Эх, нам бы православный телеканал! Тогда все быстро станут православными!..» В этой связи я всегда вспоминаю о том, что не раз и не два слышал от православных телевизионщиков призывы с большой осторожностью относиться к телепередачам, пусть даже и православным, не подменяя ими молитвенную жизнь, будь то домашние молитвы или молитвы в храме. Телевизор, как шварцевская «тень», должен знать свое место.
Это ни в коей мере не принижает того огромного значения, не умаляет той важнейшей роли, которую в современной жизни играют масс-медиа. Это просто позволяет не возлагать на журналистов бремена неудобоносимые. И не возбуждать заведомо ложных надежд на то, что с помощью ТВ можно возвыситься духом легко и комфортно. Нельзя пытаться взлететь с помощью автомобиля или в телескоп увидеть молекулы, — их, собственно говоря, и не в каждый микроскоп увидишь… Именно от адекватности восприятия специфики СМИ и зависит во многом тот самый пресловутый профессионализм, которого, по часто высказываемому общему мнению, многим православным СМИ по-прежнему не хватает.
…Как-то раз я присутствовал на обсуждении концепции нового православного издания. В ней было все: от конкретных мер по полному и безоговорочному спасению России до псевдобогословских выкладок и очень странной историософии. Не было только одного: базовых медийных параметров, без которых нельзя сделать СМИ (целевая аудитория, тираж, периодичность, ареал и способ распространения и т. д.) Почему возникла такая ситуация? Потому что напрочь отсутствовало понимание того, что такое СМИ… Конечно, можно благочестиво сказать, что Господь упас нас от такого издания. Но так ли уж одиноки его инициаторы? Ведь и толковые люди могут быть лишенными такого понимания.
К счастью, сегодня ситуация меняется. И журналисты, и их аудитория все лучше осознают, что публикация, репортаж, ток-шоу — все это призвано только подвести человека к пониманию существования и сущности религиозного опыта. Пережить же этот опыт необходимо в жизни, а не в СМИ. Конечно, если исходить из абсолютных категорий, то «Богу возможно всё», и поэтому такой опыт можно пережить, в сущности, каким угодно путем. Но журнал или телепрограмма не могут заменить собой ни живого доверительного общения с верующим собеседником, тем более со священником, не говоря уже о церковных таинствах. Я ничуть не хочу принизить значение СМИ в современном мире, в том числе и потому, что их функция и влияние серьезно выросли. Но понимание формата СМИ открывает глаза на важную особенность: у любого средства массовой информации есть свои специфические задачи, больше которых оно решить не может.
Собственно говоря, такого рода понимание само по себе может способствовать продвижению человека по пути формирования христианского сознания, потому что безграничность человеческих возможностей — это, как известно, основополагающий принцип атеистического мировоззрения. Возможно, именно поэтому исходящая, хотя бы и неявно, из тезиса «нам любое дело по плечу» проповедь не может быть успешной.
На первый план сегодня выходит вопрос, хотя и связанный с первым, но уже несколько иной. Каковы сейчас те глубинные творческие принципы журналиста и редактора, который работает в православном СМИ или в светском СМИ с православными позициями?
Есть мнение (я его намеренно несколько огрубляю), что в каждом телевизионном кадре должен присутствовать священник с крестом. Нужно ли это нам? Понимаем ли мы, какая реакция будет у людей? Может быть, справедливо заметил публицист Андрей Золотов, что в девяностые годы либералы (точнее, люди, находившиеся в оппозиции к советской власти, а таких по сути было большинство) поддерживали Церковь, потому что Церковь находилась в списке обиженных советской властью? Но сегодня эта особенность из нашей жизни практически ушла, и Церковь уже не воспринимается как кем-то обиженная. По разным причинам, в том числе и потому, что сама Церковь окрепла и активно заявляет свою позицию. Само по себе это замечательно, но отдаем ли мы себе отчет в том, что этот специфический запас, который у нас был, — исчерпан? Исчерпан он и потому, что для СМИ, увы, требуется, чтобы у информации был в той или иной степени оттенок новости. Сейчас Церковь — это не новость (и это хорошо), так что простой констатацией того, что она есть, никого уже не удивишь.
Чтó православные СМИ сегодня могли бы и должны бы были показывать? На мой взгляд, то же, что в любую эпоху мог продемонстрировать любой христианин, — следование за Христом. То есть, по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13:35). Умеем ли мы любить? Нет. Чтобы в этом убедиться, достаточно зайти на любой православный сайт или блог и почитать комментарии к любой статье. Некоторые вещи лично меня ужасают. И слово «ужасают» в данном случае — не эмоционально окрашенная метафора, а конкретное ощущение ужаса. Как будто не для нас, христиан, написано: Не судите, да не судимы будете... (Мф 7:1)
Но кроме любви между собою, обязательной для всех христиан, нам заповедано любить и тех, кто (еще) не в Церкви. Поэтому тон христианских СМИ должен звучать любовью, а если прорвется боль за какие-то прискорбные вещи, то должно быть понятно, что она тоже диктуется любовью.
Кроме вопросов мировоззренческих, для работников СМИ существует и вопрос сугубо профессиональный: каков наш подход к предмету, в нашем случае — к христианству и к жизни Церкви? Каковы избираемые нами темы? Многое здесь сохранилось неизменным с начала девяностых, когда так или иначе появились наиболее успешные православные проекты. Может быть, это и не страшно, потому что медийные форматы так часто не обновляются. Но тем не менее многое из того, что мы видим в СМИ сегодня, было актуально вчера. Конечно, кое-что осталось полезным, и в первую очередь функция разрушения ложных стереотипов о Церкви. Их количество на сегодняшний день не уменьшилось, да и инерция сильна. Но в остальном качественно нового ответа на вопрос «как говорить о христианстве?» мы сегодня не видим.
Когда люди ностальгируют о старом черно-белом «Фоме», мне это дорого, но я понимаю, что с профессиональной точки зрения такая ностальгия контрпродуктивна: времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. И я уверен, что если честно посмотреть на те тексты, которые когда-то нас грели, то сегодня они будут нам дороги именно как воспоминание, но не более. Да, у нас уже другое время. И мы уже другие люди. И жизнь у нас другая. На нас сбылись гениальные строчки Пастернака, некогда казавшиеся поэтическим украшением, а сейчас звучащие как констатация факта:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
И на этом фоне перед нами сегодня огромное количество творческих задач. И вчерашние решения — решения прошлого века — к ним не подходят.
