Юрий Павлович ВЯЗЕМСКИЙ - писатель, заведующий кафедрой мировой литературы и культуры МГИМО МИД РФ. Окончил МГИМО. Работал в журнале "Международная жизнь". Член Союза писателей России. Автор ряда научных и художественных книг, среди которых "Происхождение духовности", "Шут", "Банда справедливости" и другие. Специалист по древнегреческой литературе и культуре. Владеет пятью языками.
Корр.: Юрий Павлович, если условно разделить людей на верующих и ищущих веру, к какой категории Вы отнесли бы себя?
Ю.Вяземский: Думаю, что я бы себя отнес к обеим категориям: и к верующим, и к ищущим веру. Недаром в молитве оптинских старцев* сказано: "научи меня молиться, ВЕРИТЬ, надеяться, терпеть, прощать и любить". Старцы просили, чтобы Господь научил их верить, т.е. они искали веру, помощи в вере. Всякий, на мой взгляд, верующий человек, он еще и одновременно ищущий веру. С другой стороны, тот, кто ищет, уже желает верить, уже во что-то верит. Конечно, эта вера может быть в нем еще не сформулирована, он еще не понимает, во что он должен верить, но религиозное движение уже началось.
Корр.: Как же тогда объяснить "крик души", который часто можно слышать: "Я хочу верить, но не могу"?
Ю.В.: Трудно ответить. Человек настолько космос в себе, что нужно рассматривать каждый отдельный случай. Если, например, взять Ивана Карамазова, то там этот вопрос уже иначе сформулирован: "Я верю, но мира Божиего не принимаю. И поэтому билет, данный мне Господом, возвращаю".
Корр.: Карамазов - ищущий веру?
Ю.В.: Безусловно. Из-за этого вся трагедия, вся проблема. В этом и сумасшествие. Талантливый, рвущийся к вере, мятущийся, страдающий человек. А иначе ни проблемы, ни характера, ни, наверное, и самого романа бы и не было...
Я вообще глубоко убежден, что неверующих людей в природе нет, так как человеком можно назвать только того, кто верит. Весь вопрос в том, во что верит человек. Можно верить в свою машину: верить, любить, надеяться на свою машину. В деньги... В конечном итоге, это все равно какой-то бог. Другое дело, какой... Человек, верящий в машину, верит в некоего уродливого, механического божка... Историки религии утверждают (я не совсем уверен, что они правы), что когда-то, на очень древних ступенях развития сознания человека, существовал так называемый фетишизм - очень примитивная религиозная стадия -обожествление какого-то одного объекта. К сожалению, многие и сейчас находятся на этом уровне.
Корр.: Сегодня очень распространенным является мнение, что религия - это нечто антиинтеллектуальное, антинаучное, а православие - уж тем более -для темных и забитых бабушек. Вера для неразвитых…
Ю.В.: Я думаю, что просто существуют стадии религиозного развития, которые проходит и человечество, и отдельный человек. Может быть довольно примитивное, ограниченное понимание Бога. Например, мне всегда многие человеческие представления о Рае казались наивными (кстати, некоторых людей это сильно отпугивает от религии): вот, мол, Рай, там все в белых одеждах ходят, с утра до вечера поют гимны Богу - такое утилитарное представление о Рае. Господь никогда никому подробно не рассказывал, что там на самом деле происходит- только душа, когда туда попадет, на самом деле узнает... Но люди-то судачат. У поэта Константина Симонова есть стихи:
Мне не надо в раю тоскующем,
Чтоб покорно за мною шла.
Я бы взял с собой в рай такую же,
Что на грешной земле жила...
Представление о Рае как о каком-то таком примитивном, скучном, нудном коммунизме. И кого-то это дейтвительно отпугивает. Я никогда в такой Рай не верил и поверить не смогу... Мне как раз кажется, что Рай настолько многообразен, что мы даже одну тысячную этого богатства, этого счастья и полноты жизни представить себе не можем.ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
"... Когда, по особому Промыслу Божию, люди удостаиваются освободиться от тяготы наших земных понятий и измерений и видеть в раю вещи и лица так, как они есть, то тогда,, возвратившись духом на землю, святые ничего не могут рассказать о том, что они видели, и ясно почему - потому что на человеческом языке нет понятий, соответствующих небесным, и самый рассудок наш (с духом не смешивать) неприспособлен к тамошним созерцаниям. Потому-то еще ученик самого апостола Павла, святой Дионисий Ареопагит, настоятельно убеждал верных не принимать слов Писания о небесных вещах в буквальном смысле".
"Основы искусства святости",
т.1, стр.180. Нижний Новгород, 1995 г
Так же, как я полагаю, все классические описания ада (главным образом, я имею в виду литературные) - это тоже человеческое изобретение... Что же касается бабушек, то они довольно разные. Бывают темные, а бывают и очень светлые...
Если же говорить о науке, то тут нужно просто сказать, что существуют разные сферы познания: есть познание научное, есть познание эстетическое или художественное, есть познание религиозное - все это совершенно разные виды познания окружающего мира. Поэтому говорить, что религия стоит ниже науки - бессмысленно.
Это три разные пути, поэтому уровень интеллекта ни в коей мере не может служить препятствием для религиозной жизни. По-моему, наоборот. Чем выше интеллектуальный уровень, тем выше запросы... А вот здесь мы, конечно, вступаем в некоторое противоречие с существующей религиозной практикой. Потому что, если вся религия упирается только в культ, только в следование каким-то конкретным социальным нормам и ритуалам, если эта религия ничего не дает для души, если она не отвечает на самые насущные, глубинные вопросы, в том числе и интеллекта, такая религия, конечно, отталкивает человека, если она ему не объясняет, если она не отвечает на те вопросы, которые все равно жгут ему сердце.
Я думаю, что в этом, в известной степени, была проблема Ивана Карамазова - он не мог найти в окружающей его религиозной жизни ответы на вопросы, которые его мучали. Другое дело, по чьей вине. Конечно, для того, чтобы Иван Карамазов мог бы найти себе наставника - это должен был быть человек глубоко духовный, очень высокого ума, изведавший страсти. Правда, такой человек был - старец Зосима...
Возвращаясь к вопросу о науке, можно сказать, что многие ученые были верующими людьми. Хотя в науке в определенный момент включаются тормоза и ученый вынужден оставить религию как бы чуть в стороне - например, в своих практических экспериментах ученый не может сказать, что это происходит так, потому что Бог велел таким образом. То есть, сказать он может, но это не ответ в науке.
Ученый всегда должен объяснить, ПОЧЕМУ так происходит. Ссылка на божественность здесь не работает.
Иначе ты бросаешь научный путь и становишься на путь религиозный, а там другие законы, другая логика, вернее, металогика. Там уже иррационального очень много, необъяснимого, чувственного...
Корр.: А как соотносится свобода творчества с конкретными требованиями, которые предъявляет к человеку, скажем, православная Церковь?
Ю.В.: Какие-то ограничения, конечно, есть, но их скорее накладывает на человека его религиозное несовершенство. Ну, например, мне представляется, что Михаил Булгаков в религиозном своем пути вершин не достиг, и из-за этого сильно мучился. Он недостаточно проник на те вершины православия, или, скажем, христианства, по сравнению, например, с Достоевским. Потому что Достоевский - безусловно, по-моему, православный писатель. И его это, как мне кажется, нисколько не сковывало, а наоборот, сильно помогало. Ведь в тот ад человеческих страстей, страданий, боли, подлости и злости, в который позволял себе спускаться Достоевский, практически мало кто мог проникнуть, сохранив в себе человечность.
Чем глубже ты опускаешься в грязь, чем глубже ты сходишь в ад, тем сильнее ты должен быть защищен светлыми горними силами. Достоевский потому так зло описывал, так ярко, так выпукло, так страшно иногда, что он имел силы туда проникнуть и потом назад подняться. Он же не остался на дне, он НАД этим дном...
Он бы никогда не написал "Мастера и Маргариту". Он бы никогда ТАК не описал Христа. Он просто не смог бы. Вот здесь барьер есть. Достоевский никогда бы не стал автором этого романа. Просто его христианское мировоззрение ему бы не позволило сделать такого Иешуа. У Булгакова, который в религиозном плане был (подчеркиваю, это моя точка зрения) примитивнее, такого барьера не было... Там просто Бог примитивный - Он какой-то неясный, о котором можно только сказать, что все будет правильно, на этом стоит мир... Этот булгаковский Иешуа не так интересен, как интересен Христос Достоевского. Даже из этой апокрифической, страшной, Иваном Карамазовым написанной Легенды о Великом Инквизиторе. Там другая глубина. Там мистика»другой глубины. Но верующими были и один и другой. Сказать, что Булгаков - неверующий человек совершенно невозможно. Хотя до сих пор идут споры о том, к какой традиции он принадлежал. Некоторые полагают, что он был масон (Мастер - магистр и т.д.), кто-то считает, что он был подвержен каким-то инфернальным культам...
Корр.: Бывают моменты, когда духовное, религиозное развитие человека вступает в конфликт с его познанием мира посредством творчества - писательским, допустим, методом. И тогда наступает кризис... Скажем, Гоголь, который сжигает 2-й том "Мертвых душ ".
Ю.В.: Это был не Гоголь. Это был уже не тот Гоголь. Гоголь - это человек, который писал гениальные произведения, а потом с его гением что-то стало. Может быть, он навсегда его покинул. И вот этот самый новый человек и написал "Выбранные места из переписки с друзьями". Но, повторяю, это был уже не Гоголь.
Корр.: Вы считаете, что эти вещи не связаны с его подлинным религиозным ростом?
Ю.В.: Думаю, что Гоголь - это один из создателей русской литературы, которая освещает весь мир своим светом. Конечно, очень сложным светом. Но Гоголь, который отказывается от всего того, что он написал... Нам он уже абсолютно не интересен: таких людей тысячи...
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Другого мнения придерживался И.М. Андреев, который писал: "В "Авторской Исповеди", написанной после "Переписки", Гоголь впервые серьезно заговорил о возможности ОТКАЗА ОТ ПИСАТЕЛЬСКОГО ПУТИ СВОЕГО, во имя высшего подвига... С годами неуклонного духовного роста Гоголя - выросло желание сжечь свой последний, законченный труд и замолчать.
Сожжение перед смертью второй части "Мертвых душ" было самым великим подвигом Гоголя, который он хотел скрыть не только от людей, но и от самого себя.
За три недели до своей кончины Гоголь написал своему другу Жуковскому: "Помолись обо мне, чтобы работа моя была истинно добродетельна и чтобы я хоть сколько-нибудь был удостоен пропеть гимн Красоте небесной". Красота небесная - несоизмерима с красотой земной и земными словами невыразима. Вот почему - "молчание есть таинство будущего века".
Перед смертью Гоголь это до конца понял: сжег написанное и умолк, а потому и умер".
Проф. И.М. АНДРЕЕВ, "Очерки по истории русской литературы XIX века". Джорданвилль, Нью Иорк, Т968, стр.142-143.
...которые ничего не напишут. Были, правда, после этого какие-то сочинения, но они тонут в море таких же "каких-то" сочинений. И если бы мы не знали, что этот человек написал "Мертвые души", "Петербургские повести", "Тараса Бульбу", - тот Гоголь, которого мы собственно Гоголем и называем, - то этот мятущийся человек, со своими размышлениями, иногда очень смешными (потому что "Выбранные места" очень неровные, иногда там просто чистая дидактика идет и весьма наивная), - это уже кто-то совсем другой. Я не уверен, что я правильно формулирую мысль, но это уже не Гоголь.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
А вот что пишет по поводу "Выбранных мест" профессор Андреев: "Содержание и значение "Переписки" такое значительное и сложное, что комментарии к ней и критический обзор ее потребовали бы целой книги, каковой, к великому сожалению, до сих пор еще не написано. Это - самая ИСКРЕННЯЯ книга в русской литературе".
И.М. АНДРЕЕВ, "Очерки по истории русской литературы XIX века". Джорданвилль, Нью Иорк, 1968, стр. 135.
Гоголь никогда религиозным гением не был и, собственно, ничего религиозно-гениального человечеству предложить не мог. Он не оставил великие молитвы, великие толкования Евангелий, он не был старцем, который наставлял бы тысячи тысяч, а может быть и миллионы людей на путь религиозной жизни. Конечно, в жизни Гоголя это был важный момент - для него самого... Хотя, как Вы помните, конец-то его грустный. Это не светлая смерть Достоевского, по-христиански прощающегося со своей семьей.** У Гоголя это парадоксальность, это сумасшествие, чудовищные физиологические страхи. Но так часто бывает с художниками. Их покидает их гений, как говорят в народе, или - для меня - БОЖИЙ дар художнику, потому что я глубоко уверен, что все в этом мире творится по благодати Божией, ведь талант всегда от Бога, а не от дьявола.
Конечно, дьявол туда иногда ложку дегтя сует... Особенно он охотится за теми людьми, которые высоко к Богу добрались. Это даже литераторы поняли, недаром Мефистофель... сколько? 20-30? Больше - 50-60 лет на Фауста тратит. Почему на Фауста? Потому что человек самый интересный. Поэтому черт такого звания не брезгует, чтобы 60 лет с ним возиться, в надежде заполучить его душу... Это происходит со многими художниками... В какой-то момент уходит гений, покидает благодать, и они становятся, в общем, достаточно заурядными людьми...
Нам очень плохо известна биография Шекспира, но, скорее всего, в 1612 году он написал свое последнее произведение, "Бурю", и оставшиеся четыре года жизни занимался в основном, бизнесом и, судя по всему, пил. Причем в этом его последнем произведении видно, что он как бы прощается с литературой, он чувствует, что этот гений из него уходит и говорит "До свидания"... Лев Толстой под конец жизни непонятно чем занимался, на мой взгляд... Гений ушел.
Корр.: Вы считаете, что уход в религиозные искания у Толстого был связан с потерей художественного таланта?
Ю.В.: У меня есть такое подозрение, потому что, когда Бог (а этим, конечно, только Бог занимается) дает этим людям такой бесценный дар - это настолько захватывает человека, он настолько начинает служить своему делу, что тут уже не до исканий...
А потом, когда это уходит, человек иногда бывает крайне растерян, видимо, и думает: "А чем заняться-то? Пишу-то я все хуже и хуже"... Это часто бывает у великих людей. Достоевскому повезло - он вовремя умер. Он умер на взлете своего творческого гения - самый сильный его роман был его самым последним романом, причем незаконченным, потому что он еще собирался писать 2-ю и 3-ю части, насколько мы сейчас можем судить по обрывкам его воспоминаний. У него совсем другая судьба. Он чем дальше, тем лучше писал. Это не всегда так бывает. Вот Толстой, по-моему, чем дальше, тем писал хуже. Во всяком случае, мне кажется, что сильнее "Войны и мира" у него ничего нет, все остальное - на спад.
Корр.: Но ведь человек, даже самый гениальный, не исчерпывается лишь своим творчеством. Это только часть жизни. И тем более для Бога человек продолжает существовать: даже если, как Вы считаете, Гоголь умер как писатель, для Бога он продолжает существовать и представлять ценность. Что-то здесь не стыкуется... Если следовать Вашей логике, то возникает вопрос о жестокости Бога, который забирает талант... Или человек сам виноват?
Ю.В.: Такие вопросы лучше не мне задавать. Я ведь не утверждал ничего, а лишь робко выдвинул одно из объяснений. Единственное, что я знаю, точнее, во что я верю, это то, что Бог не жесток... Со стороны Бога все делается на благо человека, но человек иногда сам себе сильно вредит... Тут может быть целый ряд объяснений. Одно из них - это то, что просто этим даром в какой-то момент люди начинают пренебрегать, и он от них уходит, просто потому, что они им пренебрегают, отвлекаются на какие-то другие дела. Для Толстого в известной степени это характерно, потому что в какой-то момент этот человек испытал всю высоту своего литературного таланта и захотел пойти дальше... Откровенно говоря, начать создавать собственную религию. Но для этого он был совершенно не приспособлен. Здесь ему "санкции сверху" не было, просто, если бы была, то давно мы бы уже с Вами были толстовцами, а толстовцы - это маленькая секта...
Есть и другое объяснение. Я об этом косвенно сказал - чем выше человек поднимается духовно, тем интереснее он, как объект, становится для господина Воланда. И тут господин Воланд начинает диктовать свой роман... Некоторые не в состоянии ему противоречить по причине того, что в вере-то шатки.
Эта шаткость была у Толстого, и очень сильная. Эта шаткость была у Гоголя... Посмотрите на образ церкви в его произведениях... Один "Вий" чего стоит: заброшенная, полуразрушенная, где Хома Брут над Панночкой молится... Запущенная... Отданная сатане церковь... Как же в ней защититься? Люди же церковь запустили, люди же ведьм разводят... Я имею в виду, конечно, не тех несчастных женщин, которых в свое время сжигали на кострах, а тех ведьм, которые одержимы бесом, злобой, завистью, для которых сатана выше Бога...
Поймите, у меня нет готовых ответов, я просто сейчас размышляю вместе с Вами... Но так человек устроен, что эти разные направления в гармонично развитом человеке должны сочетаться. Хотя, безусловно, в ситуациях какого-то окончательного выбора без религии не обойтись. Здесь только религия может тебя защитить, только Бог. От зла - только это. От самоуничтожения - только Бог. Религия, на мой взгляд, главенствует в человеке, это, собстве-но, то, что отличает животное от человека - вера. В Бога и движение к Нему...
* Полный текст молитвы оптинских старцев приводился во втором номере "Фомы" в конце материала "Камо грядеши или куда идешь?"
