В третьем номере пушкинского «Современника» за 1836 год появилась статья «Фракийские элегии. Стихотворения Виктора Теплякова». Автором доброжелательной рецензии, в которой обильно цитировался талантливый стихотворец, был издатель журнала. Здесь Пушкин и хвалит, критикуя, и — критикует, хваля. Вот он отмечает в одном месте «силу выражения, переходящую часто в надутость», вот говорит «о яркости описания, затемнённой иногда неточностию»… А вот пылко восклицает: «Это прекрасно! Энергия последних стихов удивительна!..» Или ещё: «Тут есть гармония, лирическое движение, истина чувств!..».
Путешественник и археолог Виктор Тепляков слыл не самой громкой фигурой на стихотворном Парнасе. Однако он был подлинным поэтом.
Доныне в «Строфах» всё были стихотворцы первых рядов, постояльцы литературных журналов, лауреаты премий. Сегодня я представляю вам тех, чьи имена, возможно, и не на слуху, но они давно и вдохновенно творят свою стихотворную музыку, питаемую мыслями о высших дарах и тайнах, доверительно растят стихом свои души.
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
У москвича, бывшего физика, автора двух поэтических книг Вячеслава Васина (читающего нынче литературные лекции в парке «Сокольники») немало публикаций. В том числе — в христианском журнале «Истина и жизнь», в журнале поэзии «Арион». Жительница древнего Мещовска, театральная художница Ольга Шилова ведет свой лирический дневник с отрочества, сегодня ее горячая поэзия кристаллизуется литературным опытом, крепнет в «истине чувств». Правда, как и давно слагающий свои сердечные, словно промытые живой водою поэтические этюды Лев Пиляр (когда-то отмеченный статьей Новеллы Матвеевой), — Ольга Шилова почти не публиковалась.
…Готовя сегодняшние «Строфы», я вспомнил и о Викторе Григорьевиче Теплякове, о его элегии «Одиночество», целиком выписанной Пушкиным. О соединении души поэта с «душой всемирною». Как там, в конце: «…Пусть Соломоновой премудрости звезда / Блеснёт душе моей в безоблачном эфире; / Поправ земную грусть, быть может, я тогда / Не буду тосковать о друге в здешнем мире!..».
Вячеслав Васин
В толпе
Один бранит,
Другой толкает —
Содом. Сыр-бор.
Но в голове не умолкает
Церковный хор:
Один старик... одна старушка
(О ком? О ком?)...
Одна прозрачнейшая стружка
Под верстаком
Желтеет в глубине киота,
Как та, божественная, нота.
Молитва
Едва возникшую фигурку,
Сердечко бедное её —
Спаси, Господь, мою дочурку,
Услышь моление моё.
Бог! Сохрани малютку нам,
Пусть странно — жить,
Пусть жизнь — жестока…
Что говорю? Всё знаешь Сам.
Твоё — всевидящее око.
В музее на Волхонке
Здесь всё искусно, всё отточено
И всё прекрасно — видит Бог:
Сверкают рамы позолоченные,
А в них Веласкес и Ван Гог.
Античный портик,
Фрески,
Фризы,
Где чудом спасся Парфенон;
Здесь исполинские карнизы
И знаменитый Аполлон.
И всё, бесценное теперь
В глазах поэта и мыслителя…
Глаза устали. Настежь дверь!
И рядом —
храм Христа Спасителя.
Ольга Шилова
* * *
как у Тебя всё вкусно, Господи, как всё ярко!
но — от избытка чувства — от Твоего подарка —
что-то во мне, и с чем-то — Господи, не контачит…
и — по Твоим ответам — я не решу задачи…
ежесекундно может — чувств моих пятерица —
скольким Ты дал мне, Боже — стольким же — насладиться…
а в измереньи духа — нет удовлетворенья
тем же — чем сыто брюхо, органы слуха, зренья,
и параллель-прослойка — та — что душой зовётся…
из — Тобой данной тройки — в Небо — к Тебе же рвётся —
дух мой — голодный, нищий! он — ну, никак не может
той насыщаться пищей — что есть повсюду, Боже…
Без скобок
как всё же горек был плач погребального икоса...
птицы затихли, и стали похожи на ангелов...
смерть — это в Вечности — круглые скобки для выноса —
(черновика — из) — туда — где нам всё будет набело...
мой черновик! моя ежесекундная рукопись!
самое близкое с Вечностью соприкасание!
то, как любила, надеялась, верила, мучилась —
перемешалось в нём с «грех моих рукописанием»...
трудно представить — какие там будут условия…
но лишь в одном у меня нет ни капли сомнения:
если же смерть — это скобки — (а в них — послесловие) —
то, значит — жизнь — это сразу — без скобок — вступление!
* * *
как кстати мне вот это время — в противовес Средневековью!
не то бы там — от искр тренья — от током бьющим нелюбовью —
зажглись костры, и горсткой праха венчалась жизнь моя вначале…
иль инквизиторскою плахой… ну, в общем — жить бы мне не дали…
а так — живу, и щит юродства — мне заодно и меч сраженья…
с дурацким видом превосходства — под ток большого напряженья —
попасть — не то, что не смертельно, но как-нибудь пока терпимо…
юродства крест и крест нательный — и я почти неуязвима.
Лев Пиляр
* * *
Душа распахнута в пространство,
душа вбирает мир.
Неутомимо ноги странствуют,
а я — их командир.
Года идут, десятилетия,
жизнь так же хороша.
Понахожусь еще на свете я
и в Свет уйдет душа.
* * *
Не уйти от современности,
всюду сунет она нос.
И в презрительной надменности
скажет мне, что я — отброс.
Я отброс цивилизации,
не приемлющий её.
Как монах хочу спасаться я,
но с людьми моё житьё.
* * *
Всё только начинается —
рождается мой дух.
А жизнь, известно, странница,
уставшая от мук.
Всё только начинается —
сиянье не спугни.
Душа растёт, избранница,
и освещает дни.
