Помню, слышал один разговор: православные пытались определить, что в христианстве главное. Милость? Смирение? Любовь? А я думаю, что очень точно на этот вопрос ответил старец Иоанн, герой «Трех разговоров» философа В. С. Соловьева. Размышляя о самом главном для верующих людей, он сказал: «Всего дороже для нас в христианстве Сам Христос». И христиане мы как раз потому, что — в идеале — мы даже не последователи Спасителя, а буквально части Тела Христова. Именно благодаря этому мы и любим, и милосердствуем, и смиряемся. Ради Христа. Потому что Он сказал: Научитесь от меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф 11:29).

Конечно, странно было бы спорить с самоопределением христиан как учеников Христовых, тем более что так в Евангелии названы апостолы. Да, ученики. Но что вкладывается в это понятие? Апостол Павел говорит: И уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал 2:20). А еще раньше — в другом послании: А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности (Рим 8:10). Мне кажется, апостол максимально точно выразил суть этого христианского ученичества. Речь не о том, чтобы просто усвоить от наставника некий материал, но о глубинной, радикальной перемене. В этой школе учащийся не только приобретает что-то новое, но и сам становится сущностно новым.

Что главное в христианстве?
Ученики Петр и Иоанн, бегущие ко гробу Господню. Эжен Бюрнан. 1898

«Разве я это смогу? У меня ничего не получится! Это не моя мера!», — говорим мы себе порой совершенно справедливо. Но тут же просим священника: «Благословите!» И услышав «Бог благословит!», идем и делаем. Но по-настоящему ощущение, что ты — ученик, приходит, когда в твоей молитве «Господи, дай!» и даже «Господи, позволь!» сменяется на «Да будет воля Твоя!» Как у апостола Павла: велел ему Господь идти в Иерусалим, и он пошел, хотя все вокруг говорили, что это смертельно опасно, — просто потому, что поверил и буквально вручил свое тело и саму свою жизнь Христу. Попытаться отказаться от своих желаний и планов, если они не совпадают с желаниями и планами Бога — только так можно приобщиться чистоты и святости. Хотя бы потому, что все наши мысли и желания — в силу самой поврежденной природы человека — в той или иной мере отравлены грехом и эгоизмом.

1
1
Сохранить
Поделиться: