Бей врагов, спасай христианство?

Приблизительное время чтения: 2 мин.

Кто сегодня главный конкурент христиан? — спросили меня недавно в одной беседе. Мол, посмотрите, было агрессивное язычество — христианство в противостоянии с ним победило. Был агрессивный атеизм — христианство в противостоянии с ним победило. А сейчас, скажите, за кого ему надо браться?

Действительно, если согласиться с логикой, что христиане — участники какой-то глобальной идеологической войны и все время с кем-то конкурируют, то ответить на вопрос о главном сопернике христианства сегодня трудно. Атеизм, язычество — это, по крайней мере, что-то определенное, как сейчас говорят, хоть какая-то позиция. А сейчас мы находимся в ситуации, когда вокруг не позиция, а компот. Даже последовательного и убежденного атеиста найти нелегко, почти каждый во что-то да верит. В этом и проблема: врага, согласно известному выражению, надо знать в лицо, а как можно конкурировать с «чем-то»? Думаю, ответ «как-то» вряд ли покажется конструктивным. Неужели получается, что христианство обречено в мировоззренческом компоте раствориться и надеяться на победу в этот раз нам не стоит?

Это было бы так, если бы логика конкуренции, логика битвы за победу над идеологическими соперниками на самом деле была христианской. Но христианство не про ценности одних людей, которые «круче» ценностей других. Христианство — про Христа.

А Христос уже победил. И победил не оппонентов — Он победил смерть.

И дело христиан, как две тысячи лет назад, так и сегодня — во-первых, стать соучастниками этой победы; во-вторых, донести весть о ней другим. Христианство — не про конкуренцию. Христианство — про свидетельство.

Недавно я читал обычную культурологическую лекцию. Рассказывал студентам в том числе о «Братьях Карамазовых», об Иване, который отказывается принять сотворенный Богом мир, видя слезы невинного ребенка. Я поделился соображением, что на этот вопрос Ивана по сути отвечает не его брат Алеша, а старец Зосима в главе «Маловерная дама», когда говорит: «Доказать тут ничего нельзя, убедиться же можно». А вечером получил от студентки сэмэску: «Спасибо большое, во мне что-то изменилось». Но я ведь не проповедовал, это была обычная лекция без попыток выставить какую-то точку зрения как единственно правильную…

Мы можем сколько угодно, и даже вполне обоснованно, сетовать на всеобщий упадок культуры, на компот в верованиях и кашу в головах, но в конечном счете никакой культурный фон не может изменить в человеке то, что было в него заложено Богом, и отменить той тоски по Богу, которая поразила человечество после утраты рая, то есть живого общения с Ним. Христианство шире культуры, а для христианского свидетельства нет непреодолимых преград. Кроме, думается, тех, которые мы строим сами, когда вместо Христа ставим на первое место некие ценности, жажду победы над идеологическими врагами, собственное «я». Вот только достаточно ли в нас сегодня веры, чтобы одолеть столь сильного и упрямого конкурента — самого себя?

Фото Татьяны Матаевой