Дорога к этой публикации оказалась долгой, о чем я очень жалею.
Два с лишним года тому назад мы впервые заговорили о ней с добрым другом и деятельным советчиком наших «Строф» — поэтом Валерием Лобановым. Это он заново открыл для меня искусство Василия Казанцева, дал на перепрочтение его старые книги и достал номер телефона.
Но я, помню, тогда заробел, как если бы собирался звонить Бунину, Тютчеву или Фету. И решил отложить знакомство, сказав себе, что надо хорошо подготовиться.
Время пошло: я записал пылкую передачу о Казанцеве на радио «Вера», добыл и проштудировал его чудесный поздний сборник «Счастливый день» (2004) и совсем уже собрался проситься к поэту в гости, как накатил пандемийный год.
В феврале этого странного и страшного года Казанцеву исполнилось 85 лет, и Лобанов сочинил стихи, которые кончались так: «…В поэзии нет новобранцев. / Февральское солнце плывёт. / Василий Иваныч Казанцев / ещё рядом с нами живёт».
А в феврале следующего — то бишь нынешнего — года поэт умер. Оказывается, он издавна тяжело хворал и мужественно переносил болезнь месяц за месяцем.
Его последние публикации в «Новом мире» были давно: в начале и в конце 1980-х. Знаю, что стихи Василия Ивановича ценили Александр Твардовский и Виктор Астафьев, Вадим Кожинов и Станислав Лесневский, Александр Межиров и Инна Лиснянская…
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
Пользуясь случаем, поклонимся Надежде Кондаковой, Михаилу Синельникову и всем, кто посильно опекал и поддерживал стихотворца до последнего времени; и тем, кто написал в память о нём — Алексею Полуботе, Михаилу Андрееву, Ольге Блюминой…
Между некоторыми стихотворениями в нашей подборке пролегает полвека одухотворённых трудов этого целомудренного поэта-мыслителя — по одинокому и счастливому делу высветления мира.
Название его последнего сборника — «Восторг бытия»…
Дорогой Василий Иванович, спасибо, что Вы жили рядом с нами и писали эти стихи.
Баллада о детстве
Поляны светятся, дымясь.
Река со стоном пронеслась.
Растаял снег, просохла грязь.
Пора садить картошку.
Шумит трава. Палит жара.
Над ухом — пенье комара.
Бескрайний день. Пришла пора
Окучивать картошку.
Туманная встаёт заря.
Последнее тепло даря,
Настало вёдро сентября —
Пора копать картошку.
Метель. Мороз за дверью зол.
Декабрь рассерженный пришёл.
Зима пришла. Садись за стол.
Мы будем есть картошку.
***
Принимаю как должное
От стремительных лет
Невнимание долгое,
Запоздалый привет.
И внимание долгое,
Долговечный привет
Принимаю — как должное.
Страха времени — нет.
***
— Не обошла тебя работа,
Не обошла тебя нужда,
Не обошла тебя забота,
Не обошла тебя вражда.
И день погожий. И ненастье.
И светом веющая весть…
И обошло лишь только счастье?
— Так это ж счастье всё и есть.
***
Он встал считай что из могилы.
Из-за безвыходной черты.
И говорят ему:
— Мой милый,
Какой-то слишком светлый ты.
Тебе бы хмуриться, томиться —
Искать, утешиться бы чем.
И убиваться бы и томиться…
— А поднимался я — зачем?
***
В этой радости мне отказали.
Но к печали не клонит отказ.
Ну и что! Мне уже обещали
Ту, что радостней в тысячу раз.
Всё длинней, всё изученней будни.
И сквозь будни, где всё прочтено,
Всё настойчивей, всё неотступней
Голос: больше не дам ничего.
Ну и пусть. К благодарной, горящей
Я уже прикоснулся руке.
Я уже побезмолвствовал в чаще.
Я уже искупался в реке.
***
Нет, не скрывайся, не таи
И чувства, и мечты свои.
…Нет, не погаснет, не затмится
Среди теней лесных, густых –
Высоким светом озарится,
Там, в небе, блеском загорится,
Там, в небе, громом подтвердится,
Там, в небе, в высях, сила их.
***
Это никогда не надоест —
Листьев неумолчное плесканье,
Мреющих, бессмертных звёзд блистанье
Иль, как раньше говорили, звезд.
Это не наскучит никогда —
Плавная неправильность сугроба,
Ровная законченность плода.
По земле идущая дорога.
По песку бегущая вода.
***
Не буйству верь, а кротости
Чтоб не дойти до пропасти.
В ней, в строгой, стойкой кротости,
Есть непреклонность крепости.
Нет, нет, не отсвет робости,
Нет, нет, не признак слабости —
Блеск одоленья, радости
В ней, в строгой, в стойкой кротости.
***
Высоченны лесные палаты.
Гул и солнце в древесном строю.
— Что ж ты, милая пташечка, плачешь?
— Я не плачу — я песню пою.
А лесинка шумливая рядом
Всё лопочет про радость свою.
— И чему же ты, глупая, рада?
— Я не рада. Я песню пою.
Синий дым, белый день. И звучанье.
Хвойно-лиственный шорох и плеск.
Выше радости, выше печали
Этот дым. Этот день. Этот лес.
Эти песни — не плач и не гимны
Это выше, чем плач или гимн.
Мне навеки остаться таким бы.
…Если можно остаться таким.
