Четыре года войны, пять лет лагерей и более двадцати лет изгнания из литературы выпали на долю поэта Бориса Чичибабина. Но писать стихи он не переставал даже в самые тяжелые времена. В проекте «50 великих стихотворений» — одно из самых известных и лучших стихотворений автора.
***
Ночью черниговской с гор араратских,
шерсткой ушей доставая до неба,
чад упасая от милостынь братских,
скачут лошадки Бориса и Глеба.
Плачет Господь с высоты осиянной.
Церкви горят золоченой известкой,
Меч навострил Святополк Окаянный.
Дышат убивцы за каждой березкой.
Еле касаясь камений Синая,
темного бора, воздушного хлеба,
беглою рысью кормильцев спасая,
скачут лошадки Бориса и Глеба.
Путают путь им лукавые черти.
Даль просыпается в россыпях солнца.
Бог не повинен ни в жизни, ни в смерти.
Мук не приявший вовек не спасется.
Киев поникнет, расплещется Волга,
глянет Царьград обреченно и слепо,
как от кровавых очей Святополка
скачут лошадки Бориса и Глеба.
Смертынька ждет их на выжженных пожнях,
нет им пристанища, будет им плохо,
коль не спасет их бездомный художник
бражник и плужник по имени Леха.
Пусть же вершится веселое чудо,
служится красками звонкая треба,
в райские кущи от здешнего худа
скачут лошадки Бориса и Глеба.
Бог-Вседержитель с лазоревой тверди
ласково стелет под ноженьки путь им.
Бог не повинен ни в жизни, ни в смерти.
Чад убиенных волшбою разбудим.
Ныне и присно по кручам Синая,
по полю русскому в русское небо,
ни колоска под собой не сминая,
скачут лошадки Бориса и Глеба.
Исторический контекст
Стихотворение «Ночью черниговской…» было написано в 1977 году. Это был период, когда Борис Чичибабин претерпевал многолетнее забвение, будучи исключенным из Союза писателей СССР и запрещенным для публикации в стране. Но несмотря на мощное идеологическое давление, поэт оставался верен своим художественным взглядам и не переставал писать. В эти годы он написал стихотворение, которое многие современники и исследователи считали лучшим произведением поэта. Философ Григорий Померанц, хорошо знавший Чичибабина, вспоминал: «Последние годы Борис часто читал эти стихи. Они стали для него самого словесной иконой...»
Автор
Настоящая фамилия поэта Бориса Алексеевича Чичибабина (1923–1994) — Полушин. Псевдоним «Чичибабин» был взят в честь двоюродного деда со стороны матери — академика Алексея Евгеньевича Чичибабина, известного учёного-химика.
Чичибабин был родом из офицерской семьи. В юности он увлекался историей и в 1940 поступил на исторический факультет Харьковского университета. Однако в начале войны, в 18 лет, он был призван в армию, где служил солдатом минометной роты на Закавказском фронте (там же служил еще один будущий известный поэт — Булат Окуджава).
После войны Чичибабин поступил в тот же университет, но уже на филологический факультет, где не только писал стихи, но и «издавался» особым образом. «Покупалась школьная тетрадка, разрезалась вдоль пополам, а потом еще перегибалась вдоль опять пополам. Получалась такая узенькая книжечка, где он своим мелким, изумительно разборчивым почерком, писал свои стихи». Именно в таком виде стихи распространялись среди однокурсников. Однако уже в 1946 году молодой поэт был арестован и осуждён на 5 лет лагерей за якобы «антисоветскую агитацию» в своих стихотворениях (что было в них на самом деле — неизвестно). Сам Чичибабин вспоминал: «Когда меня спрашивают: за что? — я отвечаю: ни за что, как многие в те времена...»
В тюрьме он продолжал писать стихи. Однако о лагере старался позже не вспоминать: «Когда приходится попадать в компанию бывших лагерников, я чувствую себя среди них самозванцем — ничего не помню. У меня была надежная внутренняя защита, как бы “внутренний монастырь”: мои мечты, книги, стихи, моя духовная свобода, этим я и жил».
Однажды, отвечая на вопросы анкеты, Чичибабин написал, что его любимое занятие «совершать героические поступки». На пункт «Ваше представление о счастье» он ответил: «Любить». А когда нужно было написать, «что для него несчастье», он ответил: «О несчастье не имею ни малейшего представления».
В 50-х годах его стихотворения распространялись в рукописном виде и были известны немногим. Однако в 60-е, во время массового увлечения поэзией, Чичибабин стал выступать на поэтических вечерах, печататься (хотя, по словам самого поэта, его «главные» стихи все равно не пропускала советская цензура) и руководить литературной студией. Но вскоре ее закрыли: поводом послужили занятия по творчеству «неблагонадёжного» Пастернака. После этого, не имея достаточных средств к существованию, Чичибабин устроился на конторскую работу в трамвайно-троллейбусное управление, где проработал целых 23 года. В 1973 году снова за «неугодные» стихотворения его исключили из Союза писателей (членом которого он являлся с 1966 года). Несмотря на то, что в тюрьму он в этот раз не попал, Чичибабин оказался на двадцать с лишним лет «отлучен» от литературы. Его вовсе перестали печатать:
«В тихом шелесте читален
Или так, для разговорца,
Глухо имя Чичибабин.
Нет такого стихотворца».
Только в конце 1980-х, в годы перестройки, Чичибабин возвращается в большую литературу: его снова печатают, восстанавливают в Союзе писателей, поэт выступает по радио и телевидению. В 1990 году за книгу «Колокол» поэту вручили Государственную премию СССР и премию имени Сахарова «За гражданское мужество». Однако это счастливое возвращение продлилось совсем недолго: 15 декабря 1994 года поэт скончался.
Произведение
Стихотворение «Ночью черниговской…» создано Борисом Чичибабиным под впечатлением от иконы XIV века святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, которая сейчас хранится в Третьяковской галерее и происходит из Успенского собора Московского Кремля.
На иконе первые русские святые изображены скачущими на конях, один из которых темного окраса, а другой — красного. Под копытами коней — горки, свойственные иконописной традиции, которые символизируют высоту духовного совершенства. В правой руке у каждого князя длинное копье с небольшим знаменем. В правом верхнем углу иконы, «на небе», располагается фигура Господа, благословляющая братьев.
Икона, изображающая Бориса и Глеба скачущими на конях, — особый тип иконографии святых братьев, который получил распространение на Руси в XIV веке (ранее иконы изображали святых князей по-другому — без коней и в богатых княжеских одеждах). Первые иконы святых Бориса и Глеба предназначались для церквей, построенных в их честь во многих городах Руси, среди которых был и Чернигов. Скорее всего, отсюда у Чичибабина возник образ «черниговской ночи».
В истории гибели князей поэта увлекли христианские идеи жертвенной любви, спасения и мученичества за веру: «Бог не повинен ни в жизни, ни в смерти. Мук не приявший вовек не спасется». Хоть и «плачет Господь», но жертва должна свершиться: святые братья последовали примеру Иисуса Христа, «иже положи душу свою за люди своя».
«Бог-Вседержитель с лазоревой тверди ласково стелет под ноженьки путь им» — здесь Чичибабин пишет о Господнем благословении Бориса и Глеба на их духовный подвиг — жертвенное смирение перед лицом смерти от руки брата. Их подвиг мученичества основывается на Христовой заповеди о любви. Братья не пожелали силой настоять на своем земном княжеском праве, предпочтя земному царствованию «царствие небесное». Еще преподобный Нестор Летописец в своем «Чтении о Борисе и Глебе» (1080-е годы) подчеркивал миролюбие святых братьев не только в смысле повиновения брату, но и как заботу о сохранении мира между всеми подданными. Борис и Глеб предпочли умереть, чтобы предотвратить дальнейшую борьбу за власть и связанную с этим гибель людей. Об этом же пишет и Чичибабин («чад упасая от милостынь братских»).
Образ Святополка Окаянного, брата Бориса и Глеба, дан Чичибабиным в традициях древнерусской литературы: он, злодей и убийца, противопоставлен своим добрым и безвинным братьям. Фигура Святополка замечательно иллюстрирует отношение Чичибабина к злодеям-грешникам: «Согласно Божьим заповедям, нужно, должно ненавидеть грех и любить грешников... противиться злу и любить носителей зла, любить злодеев, любить в них людей, наших братьев и сестер. Я знаю, что это так, знаю, что так нужно и должно, но понять это ни умом, ни сердцем не могу... Я не могу любить убийцу, мучителя, насильника, не могу отделить их страшных дел, их злодейств от них самих...».
«Бездомный художник, бражник и плужник по имени Леха» — это один из ближайших друзей Чичибабина, художник, актер и музыкант Леонид "Леха" Пугачев. Некоторые исследователи утверждают, что он задумывал написать копию той самой иконы Бориса и Глеба 1340-х годов. Скорее всего, об этом знал и Чичибабин, который в свою очередь написал свою «словесную» икону, опираясь на древнее изображение святых.
Интерес поэта к христианским темам и сюжетам неслучаен. Чичибабин вспоминал, что в годы официального запрета его поэзии, он и его товарищи «искали Бога». Вдова поэта Лилия Семеновна также отмечала, что стихи мужа отражали «трагический путь общества», несли «отпечаток внутренней свободы, нравственного поиска и ответственности человека перед Богом».
Григорий Померанц утверждал: «В стихах Бориса Чичибабина, во всей их безыскусственности нет стилизации под святость, но есть то, что составляет самую ее суть: любовь. Любовь как счастье разделенного чувства и любовь как готовность душу свою отдать за ближнего...»
Сложные слова
Упасать — уберечь, устеречь, охранить.
Осиянный — освещенный, озаренный.
Пожни — луг, место покоса.
Волшба — колдовство, волхование.
Ныне и присно — сейчас и всегда (церковнославянское выражение).
В статье использованы материалы М. Масловой, С. Буниной, В. Солунского, Д. Шеварова и Л. Карась-Чичибабиной
Читайте также:
Еще стихи и аудиозаписи Бориса Чичибабина
Еще статьи рубрики 50 великих стихотворений
Святые Борис и Глеб: история в картинках
Борис и Глеб: претерпевшие до конца
