Совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир» — рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира».
![Борис Пастернак:](https://media.foma.ru/2018/10/BorisPasternak-700x384.jpg)
Говорят, в подмосковном Переделкине ещё встречаются старожилы, которые могут описать исчезнувший вид из окна дачного кабинета Бориса Пастернака. Что же было видно в те времена, когда мемориальный музей поэта еще не был признан? Оказывается, за полем, нынче густо застроенным коттеджами, просматривались погост и золотистые купола храма Преображения Господня. А если приглядеться внимательней, различались и верхушки трех сосен, под которыми более полувека тому назад похоронили поэта, одухотворившего своими стихами эти места. С печальной гордостью вспоминаю сейчас, как однажды мне посчастливилось оказаться в группе посетителей, которым показывал дом Бориса Пастернака его сын и биограф — Евгений Борисович. Он подвел нас к окну, вытянул руку, и мы увидели эти деревья, из которых доныне выжила только одна сосна.
Когда я думаю об этом, пытаюсь утешиться мыслью, что здешняя природа все равно остается нетронутой в его гениальной лирике, ведь там — все бессмертно, все навсегда.
«В траве, меж диких бальзаминов, / Ромашек и лесных купав, / Лежим мы, руки запрокинув / И к небу головы задрав. // Трава на просеке сосновой / Непроходима и густа. / Мы переглянемся — и снова / Меняем позы и места».
В редкой книжке «Пастернаковское Переделкино» литератор и звукоархивист Лев Шилов вспоминает об одном диковинном признании знаменитого соседа Пастернака по Переделкину. Аудиозапись того монолога сохранилась, и я, волнуясь, переписываю сюда его начало. «Если бы я не был так стар, — говорил весной 1964 года Корней Иванович Чуковский, — я нашел бы себе новую профессию. Я стал бы гидом по переделкинским местам, связанным с поэзией Пастернака. Я повел бы туристов вот к такой-то березе, которая увековечена им, к такому-то ручью, который был им воспет. Я показал бы поле, по которому он проходил ежедневно, я показал бы те дома, те пейзажи, те леса, которые в его стихах живут до сих пор, и будут жить вечно…»
Перечитаем его стихи, вот эти три. Вы знаете: минуты сопричастности, счастья, чуда.
![Борис Пастернак:](/fotos/journal/spets_podmoskovye/strofi_pdmsk.jpg)
Август
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.
В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
1953
Когда разгуляется
Большое озеро как блюдо.
За ним — скопленье облаков,
Нагроможденных белой грудой
Суровых горных ледников.
По мере смены освещенья
И лес меняет колорит.
То весь горит, то черной тенью
Насевшей копоти покрыт.
Когда в исходе дней дождливых
Меж туч проглянет синева,
Как небо празднично в прорывах,
Как торжества полна трава!
Стихает ветер, даль расчистив,
Разлито солнце по земле.
Просвечивает зелень листьев,
Как живопись в цветном стекле.
B церковной росписи оконниц
Так в вечность смотрят изнутри
В мерцающих венцах бессонниц
Святые, схимники, цари.
Как будто внутренность собора —
Простор земли, и чрез окно
Далекий отголосок хора
Мне слышать иногда дано.
Природа, мир, тайник вселенной,
Я службу долгую твою,
Объятый дрожью сокровенной,
B слезах от счастья отстою.
1956
Тишина
Пронизан солнцем лес насквозь.
Лучи стоят столбами пыли.
Отсюда, уверяют, лось
Выходит на дорог развилье.
В лесу молчанье, тишина,
Как будто жизнь в глухой лощине
Не солнцем заворожена,
А по совсем другой причине.
Действительно, невдалеке
Средь заросли стоит лосиха.
Пред ней деревья в столбняке.
Вот отчего в лесу так тихо.
Лосиха ест лесной подсед,
Хрустя обгладывает молодь.
Задевши за ее хребет,
Болтается на ветке желудь.
Иван-да-марья, зверобой,
Ромашка, иван-чай, татарник,
Опутанные ворожбой,
Глазеют, обступив кустарник.
Во всем лесу один ручей
В овраге, полном благозвучья,
Твердит то тише, то звончей
Про этот небывалый случай.
Звеня на всю лесную падь
И оглашая лесосеку,
Он что-то хочет рассказать
Почти словами человека.
1957
БОРИС ПАСТЕРНАК. «НИКОГО НЕ БУДЕТ В ДОМЕ…»
БОРИС ПАСТЕРНАК. БЫТЬ ЗНАМЕНИТЫМ НЕКРАСИВО…
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СТИХИ БОРИСА ПАСТЕРНАКА
Рисунок Анны Музыки