Маленькое стихотворение Тютчева, которое переворачивает взгляд на «убогую» Россию

Стихотворение

Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!

Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.

Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.

Исторический контекст

Дискуссии о «светлом будущем» России в 1855 году кипят на фоне ее очень трагического настоящего. Уже третий год идет Крымская война (1853–1856). Она досталась Александру II по наследству. Это не просто очередной конфликт с Турцией, с которой Россия прежде воевала практически каждые 25 лет. Россия противостоит самым сильным державам. Потерян Севастополь. Наблюдая за происходящим в местах сражений, многие из тех, кто помнит славную победу над Наполеоном, называют эту войну позорной. Уже меньше чем за год до ее окончания, стало очевидным, что Россия будет побеждена, хотя и не разгромлена.

Тютчеву в это время уже за 50. Его дипломатическая служба — в прошлом.

Теперь он не имеет никакого влияния на политические процессы и служит на скромной должности цензора при министерстве иностранных дел. В его обязанности входит лишь чтение материалов о внешней политике в зарубежных газетах… Он давно бы ушел из министерства, если бы, как говорил сам, не был так нищ.

Задолго до начала Крымской войны Тютчев предвидел ее — по увеличивающейся волне ненависти к России, которую он чувствовал на службе за границей. И даже начал писать трактат «Россия и Запад». Но со временем понял, что его никто не услышит: «Бывают мгновения, когда я задыхаюсь от своего бессильного ясновидения... Более пятнадцати лет я постоянно предчувствовал эту страшную катастрофу».

В первые годы войны он продолжал постоянно говорить и писать о ней. Но больше уже в частных письмах. «То, что теперь началось, это не война, это не политика, это целый мiр, который образуется и который для этого должен прежде всего обрести свою потерянную совесть...»

А потом вдруг замолкает в своих призывах и рассуждениях. Все становится предельно ясным. Война скоро закончится. А значит, время смириться. И начать осмыслять — то, что случилось, и путь, по которому страна будет идти дальше.

И в этот момент, летом 1855 года, Тютчев пишет важнейший текст о России — стихотворение «Эти бедные селенья…»

Автор

Всю жизнь Тютчев считал главным делом своей жизни именно дипломатию. Но вот парадокс: в историю он вошел именно как поэт. Хотя не стремился к этому. Первый (из всего-навсего двух) сборников его стихов вышел только в 1854 году. И то не по его инициативе. Собирал разрозненные рукописи И. С. Тургенев.

Для Тютчева поэзия не была способом кому-то что-то сказать. Он просто жил в этом потоке и записывал услышанное. А иногда и не записывал. Его старшая дочь вспоминала случай, как однажды вечером отец вернулся домой совершенно промокшим от дождя. И когда она помогала ему переодеться, услышала, что он произносит поэтические строчки. Она запомнила их и записала. А если бы не записала, мы бы и не узнали о них…

Тютчев совершенно не стремился к известности и признанию. По сути, он и не получил их при жизни.

Он не был по-настоящему воцерковленным человеком. Но вся его философия и поэзия были построены на глубочайшем и точном понимании Православия. Возможно оно передалось ему еще в детстве от прекрасных воспитателей. Один — тонкий словесник, поэт, родственник митрополита Филарета Киевского — Семен Раич. Другой — простой крестьянин, похожий на Савельича из пушкинской «Капитанской дочки» — Николай Хлопов. Он заботливо сопровождал молодого Тютчева даже в заграничные служебные поездки. И оставил, только когда воспитанник женился. При этом подарил ему Феодоровскую икону Божией Матери, написанную на заказ, с клеймами, истинный смысл которых был понятен только ему и его юному хозяину. Каждое клеймо напоминало о каком-то чудесном, промыслительном случае из жизни Тютчева. На иконе была надпись: «В память моей искренней любви и усердия моему другу Федору Ивановичу Тютчеву».

Миф о «певце природы»

Для многих читателей Тютчев остается «певцом природы» — но это шаблонно-школьное восприятие скрадывает принципиально важные смыслы его поэзии. Природа для Тютчева — тот ландшафт, на котором разыгрывается отнюдь не «пасторальная» драма его мысли и чувства. Это не идол, которым он любуется, а среда, в которой он ведет свой творческий и философский поиск.

Более того, в письмах Тютчев не раз говорил, что он тяготился климатом своей родной полосы, не очень любил жить в деревне. Особенно в моменты, когда природа, казалось бы, являла себя во всем богатстве: жаркие дни с пышным цветением растений и неутомимым жужжанием насекомых.

И вот здесь — очень важный момент в его мироощущении. Там, где в природе все словно бы выставлено напоказ, где она настигает нас во всей своей красоте и изобилии, не требуя особого усилия от наших глаз и от нашего сердца — там Тютчев не ищет откровения. Избыток жизни и избыток смерти всегда присутствуют в мире. Но настоящая, сокровенная жизнь всегда происходит где-то на грани, на пороге нашего восприятия. И внешне выглядит как некая полужизнь-полусмерть.

Без этого «ключа» к Тютчеву его важнейшие тексты так и останутся для нас некими чувственными пейзажами, мы не откроем их сложности и именно смысловой красоты.

И к стихотворению «Эти бедные селенья…» все это относится в полной мере. Давайте вдумчиво прочтем его — строка за строкой.

Скрытый смысл — и смысл скрытого

Эти бедные селенья,
Эта скудная природа…

Если бы мы попытались интерпретировать эти первые строки в традиции социальной критики, унаследованной школьными учебниками еще от советских времен, то сказали бы, что поэт обличает в них неустроенность, несправедливость жизни простого народа, через скудость природы передает скудость его существования и что-то еще в том же духе. Но в том-то и дело, что Тютчев не ведет нас по проторенным дорожкам общественно-политической мысли — он в начале стихотворения выводит нас на порог, за которым открывается совсем иной глубины реальность. Именно на порог — то самое пограничное состояние между жизнью и смертью.

В этих скудости и бедности что-то таится. И не случайно они даны именно простым людям, родившимся на этой земле, обжившим ее. Только они могут понять и заметить то, что скрыто там, где нет ни земного сокровища, ни земного рая. Тютчев долго жил за границей и видел отблески этого мнимого земного рая. Сравните:

О, этот Юг, о, эта Ницца!..
О, как их блеск меня тревожит!
Жизнь, как подстреленная птица,
Подняться хочет — и не может…

Начинается все по-другому. И заканчивается — тоже по-другому. Внешний блеск несет тяжесть душе. А внешние скудость и бедность дают возможность появиться чему-то настоящему.

Край ты мой долготерпенья,
Край ты русского народа!

Долготерпение. Оно не может появиться там, где есть такая неприятная для Тютчева избыточная, красивая жизнь.

А еще бедность и скудость скрывают в себе некий тайный свет. На светопись Тютчева важно обратить особое внимание — в каждом его тексте можно заметить что-то, связанное со светом. Но свет будет разным. Либо внешним, ярким, либо сокровенным, тонким, еле заметным. Этот свет — ориентир, подсказка.

Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.

Вот он — тайный свет. Но его не заметить гордым взглядом — взором с «иноплеменной» стороны. Это очень похоже на 100-й псалом: «гордым оком, и несытым сердцем…» Око и сердце оказываются тесно связанными. Так и у Тютчева. Гордый взор не позволит впустить в сердце этот свет. И соответственно — не позволит понять, на что этот свет указывает. А указывает он на возможность встречи с Кем-то очень важным.

У Тютчева всегда происходит это открытие — встреча. Происходит она именно на границе жизни и смерти, на пороге чего-то. И там всегда присутствуют или тихий свет, или легкое дуновение, или какая-то убогая тонкая паутинка — как знаки того сокровенного, внутреннего, что нужно разглядеть и почувствовать. Ради этого — все тютчевские пейзажи.

Оказывается, что в скудости, бедности, смиренной наготе эта встреча происходит легко. Нет препятствий. Ничто не отвлекает взгляда — а значит, и сердца — от этой встречи. Ее уже невозможно пропустить. Но с Кем встреча? Читаем дальше.

Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.

С Царем. Но почему Он такой? Почему Он здесь? Да потому что Он — такой же, как эта скромная, бедная, смиренная и долготерпеливая земля. Эта среда для Него — своя… Он воплотился и был человеком — простым, убогим, принял образ раба. Тут отсылка к посланию апостола Павла к Филиппийцам: но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Флп. 2:7). То есть имеется в виду, что Христос, обладая и человеческой, и Божественной природой, не пользовался то и дело ее возможностями, а полностью испытал на Себе зависимость человеческой природы от свойств падшего мира. Он голодал, мерз, уставал, Ему было больно и страшно, Он страдал и телом, и душой. Как раб зависит от своего хозяина, Он зависел от обстоятельств места и времени. Разница, однако, в том, что раб не выбирает своей участи, а Христос добровольно принял на Себя все тяготы человеческой жизни. Тут можно вспомнить стихотворение Бориса Пастернака «Гефсиманский сад» из романа «Доктор Живаго»:

Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь, как смертные, как мы.

Таким и только таким — не больше — видели Его обладатели гордого взгляда. И это человеческое никуда не ушло от Него. Он так и остался Богочеловеком. И ноши Своей крестной не оставил. Так и продолжает ходить… Будучи Царем — в рабском виде.

По тютчевским историософским рассуждениям мы знаем, каким именно он видел будущее России. Он говорил, что Россия — прямая наследница Рима и Византии. Россия, считал Тютчев, должна быть империей. Но империей, которая живет не вульгарной имперской идеей, а идеей о Царстве Небесном. Не земном, а именно Небесном.

Но дается такая жизнь очень тяжело. Христос победил смерть через Крест. Через Крест только и Россия сможет стать Его уделом, получить Его благословение. Взять на себя и пронести этот опыт pro и contra, опыт жизни и смерти.

«Всю тебя, земля родная» — это чисто тютчевское выражение. Влюбленное, пылкое, всеобъемлющее. «Всю тебя» — это значит отдать себя без остатка, без компромисса, по-настоящему.

***

Без этого стихотворения невозможно воспринять всю глубину другого известнейшего четверостишия, записанного уже пожилым Тютчевым в 1866 году на клочке бумаги. Четверостишия, который знает каждый еще со школы:

Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.

Только вера. Иначе ничего не поймешь. Не увидишь. А станешь гордецом, способным реагировать только на внешнее.