В воскресенье утром я решительно ничего не успевала... Автобус до Нью-Йорка в русский храм упустила, Uber оказался сверхдорогим в тот момент. В итоге я волевым усилием решила идти в ближайший антиохийский православный храм — церковь преподобного Антония Великого в Бергенфилде, шт. Нью-Джерси.
Этот храм я всегда храню в памяти как радушно-приветливый, но порой наступающий на горло моему семинаристско-эстетическому чувству прекрасного. Не выдержала я, кажется, в Рождество, когда зашла и обнаружила на солее... огромного плюшевого верблюда. После Часов богослужение остановили, приходские дети сыграли на солее костюмированный рождественский спектакль-концерт (со второго этажа хор исполнил чуть ли не оперу)... и после всё продолжилось рождественской литургией. Моему русско-аскетическому внутреннему снобу было сложновато это переварить. Ну да ладно.
Накануне я разобиделась на родных, что ну никак они ко мне не летят... и в очередной раз всё срывается. «Ага, у вас есть вы... можете обнять того же Кирюшку (племянника), а я тут порой месяцами без человеческого контакта... Ну, или поздороваться, обняться — и побежать дальше».
В таком настроении я захожу, опоздавшая, в храм, на задний ряд. Отдышалась, вслушиваюсь в богослужение, и... ах да, я совершенно забыла! Из алтаря доносится: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы…». Здесь это воспринимают абсолютно буквально, как призыв к действию: все целуются (или пожимают руки).
В единственном греческом, а также антиохийском храме, которые я посещала, «the kiss of peace» (поцелуй примирения) вполне себе в ходу. При поцелуе/рукопожатии принято говорить «Christ is in our midst» («Христос посреди нас»), и отвечать «He is and forever shall be» («Посреди нас ныне, и во веки веков»). А я забыла, отвыкла... Причем один из моих знакомых, Майк радостно так — с детской радостью — подбежал ко мне — и давай христосоваться.
Затем мне следовало напомнить себе, что в этом храме, как правило, по причастии не целуют чашу и не вытирают губы причастнику. Старалась, хотя рефлекторно поцеловать чашу тянет...
До причастия в задней части храма выстроились дети, много детей. Зачем-то с рюкзаками («Может, у них сразу после этого экскурсия?..» — подумалось мне). По окончании богослужения выяснилось, что, дабы начать учебный год (не только в воскресной школе, но и вообще), будут благословлять/освящать детей, а заодно и их ранцы. Ну, здорово.
Одновременно освятили гвоздики, которые затем раздавали прихожанам. Было немного необычно смотреть, как некоторые прихожане, поцеловав крест, уносили по две гвоздики в руке (у них нет суеверия, как у нас, что два цветка — это на могилу).
После богослужения я села отдохнуть со своей нежно-розовой гвоздикой. И вдруг мимо проходящий пожилой прихожанин говорит: «Простите, у вас волосы так красиво заплетены. И вообще — замечательно выглядите! Просто вот хотел сказать».
«Коса? — слегка удивляюсь я. — Так я русская, у нас принято косы плести».
«О, а у меня муж — украинец! Я вас обязательно познакомлю. Пойдете вниз трапезничать (will you be coming down for coffee hour?)? Обязательно приходите», — подхватывает пожилая тетушка.
Внизу меня радушно встречают за столиком. Я и раньше не раз обедала за ним, бывая в храме. Я отвечаю на расспросы, хватаю свой хлеб с маслом и арбуз, потихоньку размякаю и спрашиваю себя: и почему только я цепляюсь к «особенностям» этого храма?
«Внимание! Внимание! Не забываем: на следующей неделе освящаем животных! Так что не забудьте принести своих домашних питомцев!» — вдруг вещает со сцены некая женщина, стараясь перекричать гул завтракающих.
Я застываю в недоумении, а мои сотрапезники совершенно спокойно начинают обсуждать друг с другом: «Джека возьмете?» — «Да ну, нет, он такой невоспитанный. Потопчет лапами всех...» — «А Дикон будет?»
«Кто такой Дикон?» — совершенно теряясь, спрашиваю я (deacon — это вообще-то «дьякон» по-английски).
«Дикон — это попугай. А Эванс — хомяк», — преспокойно поясняют мне.
(Я с улыбкой припоминаю про себя русскоязычную интернет-дискуссию про то, можно ли в храме появляться собаке-поводырю, пусть даже и в помощь слабовидящему. А как бы там отнеслись к попугаям и хомякам?)
«Внимание! Внимание! — тетечка на сцене нашла-таки микрофон. — Через неделю в полдень приносите своих зверей, птиц, рептилий! Мы к этому давно очень тщательно готовились...»
«И что, все и вправду притащат в следующий раз своих домашних животных в храм?» — любопытствую я.
«Нет, зачем же в храм? Ты же слышала? На следующей неделе после богослужения в городке будет ярмарка. Вот в рамках ярмарки всех выстроят на улице и освятят».
Мне тем не менее вспоминается выпуск некой давней телепрограммы про животных — все на одном столе. Стоило ведущему на секунду отвлечься, как котенок упал в аквариум и начал тонуть, а сидевшая рядом мартышка отрешенно-философски попыталась попробовать на зуб попугая...
«Ну, это может оказаться весьма сумбурным...» — осторожно предполагаю я.
«Да. Ну и что? Вот мы и обсуждаем, кого из зверей брать/не брать».
«Ну ладно, — вслух уговариваю себя я. — Детей освятили, рюкзаки освятили... почему бы и зверей не освятить?"
«Вообще-то на это есть указания в Библии», — говорят мне.
«И то верно», — соглашаюсь я.
Мне надо бежать. Я прощаюсь со всеми. Естественно, вновь объятия и христосования.
«Отвыкла я совсем, а вы меня заобнимали», — смущенно признаюсь я.
«Ну, так к этому можно и привыкнуть, — радостно заявляет мне приятель Джон. — Вон, у меня друг с Украины. Поначалу тоже так, бочком держался. А теперь сам первым обниматься лезет. А порой, если вдруг не в настроении, то я-таки его обнимаю и говорю: “Я право имею, я тебе корону держал!”».
Невольно улыбаюсь, дивясь себе, что понимаю, о чем Джон без лишних слов. По-английски венцы (используемые при венчании) называются дословно crown — «корона». В большинстве поместных православных Церквей в США венки или короны преспокойно надевают на головы венчающимся. А традиция, чтобы короны над головой парили — скорее славянская, и американцам в диковинку. Вот, юного Джона и впечатлила почетная роль держателя венка у друга-славянина на свадьбе. Запомнилось.
Как минимум трое хотят меня подвезти. Но мне надо в Нью-Йорк, а до автобусной остановки близко. Пускаюсь в путь вдоль обочины. Пешеходная дорожка неважная, но до остановки всего минут 15 пешком. Вдруг останавливается машина и незнакомая женщина в летах машет мне рукой: «Садись!» — «Да мне до автобуса, тут совсем близко...» — «Всё равно садись!»
«Слушай, девочка моя, неужто ты совсем не водишь машину?»
«Ну, водительские права я получала лет десять назад в России. А американских у меня нет. И машины нет».
«Ну как же так?? Нет, так нельзя. Надо себя беречь. Заниматься собой. Ну, где бы я сейчас была в свои 83 года без машины?..»
Я открываю рот, чтобы сказать, что машина мне не по карману. И замираю. 83?.. Я бы ей дала 55-60 лет от силы.
«Так что ты это, давай. А то ну нельзя же так... (словно я забыла завязать шарф в холодную погоду, а не купить машину) ...что, тебе выходить?.. Ну давай, с Богом. Вот и умница!..»
Выскакиваю со своей нежно-розовой гвоздикой, слегка шатаясь. Называется, сходила в храм. Люблю я их — этот приход с их совершенно каноничным православием и совершенно неординарной детской верой, совершенно уникальным и непредсказуемым подходом к организации мероприятий.
А освящать животных — это, наверное, вполне нормально. И нечего тут про себя недоумевать. Думаю вот теперь, не сходить ли к ним и в следующее воскресенье — поучаствовать в ярмарке и полюбоваться на этот развеселый православный зоопарк.
Читайте также:
Фотина из супермаркета, или Как говорить о Боге с девушкой с пирсингом
В начале было Слово
Скажи «Да!»
