В Американской Православной Церкви принято читать Пасхальное Евангелие на многих языках (как и в Русской Православной Церкви - прим. ред.), потому что прихожане бывают разного этнического происхождения, им разные языки родные. В моем собственном приходе зачастую можно услышать английский, латынь, румынский, русский, японский, французский, немецкий и другие языки. И каждый евангельский отрывок начинается со слов (на своем собственном языке): «В начале было Слово» (Ин., 1 зач., I, 1-17):
1В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
2Оно было в начале у Бога.
3Все чрез Него на́чало быть, и без Него ничто не на́чало быть, что на́чало быть.
4В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
5И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
6Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.
7Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.
8Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.
9Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.
10В мире был, и мир чрез Него на́чал быть, и мир Его не познал.
11Пришел к своим, и свои Его не приняли.
12А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,
13которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.
14И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
15Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.
16И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать,
17ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.
Конечно, Слово по святому Иоанну Богослову — это Логос, Второе Лицо Троицы, воплотившееся как Иисус Христос. Да, разумеется, это Слово — совсем не то же самое, что мы обычно понимаем под словом, когда думаем о разных языках. Но между Словом-Логосом и понятием слова в лингвистическом смысле есть действительно глубинная связь.
В каждом языке есть грамматика, то есть внутренние правила, которые определяют формирование и образование слов, регулируют их порядок в предложении, их формы — падежи существительных, спряжения глаголов и так далее. Грамматику преподают в школах, но на интуитивном уровне мы, носители языка, знаем ее и так. Если мы говорим на языке, то чувствуем его правила, даже если не можем их обосновать. Словом грамматика, пожалуй, можно перевести слово Логос. Христос — это суть грамматики вселенной.
Эту мысль можно было бы развить, но также мы можем заметить, что Пасха, смерть Христа и Его Воскресение, — это грамматика христианской веры. Все, что мы делаем, все, во что мы верим, все, что мы принимаем как правду, становится непреложным только в свете Воскресения. Ибо Христос — грамматика (логос) всего созданного Богом порядка — это тот же Христос, который перенес смерть, был погребен и разрушил ад, победил смерть. Вот грамматика нашей веры.
Церковные службы, которые проходят в Страстную седмицу и на Пасху — это не просто воспоминание о великом историческом событии. Скорее, это попытки на глубинном смысловом уровне прикоснуться к тому, что происходило в Иерусалиме две тысячи лет назад — то есть к сердцу христианской реальности, и призыв воспринимать наше настоящее в свете этой реальности. Мы проходим сквозь трагедию последних дней земного пастырства Христа и Его страданий, чтобы Его жизнь могла бы стать нашей жизнью. В этом — суть Православия. Отцы Церкви учат нас, что Бог стал тем, чем мы являемся, чтобы мы могли стать тем, чем является Он. Святой апостол Павел говорит об этом так:
Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни (Рим 6:3–4).
В таинстве Святого Крещения мы соединяемся со Христом, «погребаемся» с Ним. И подобным же образом мы соединяемся с Ним в Его воскресении. Его жизнь становится нашей жизнью так же, как Он сделал нашу жизнь Своей.
Жизнь Христа наиболее полно раскрывается в событиях Его страданий, смерти и Воскресения. Как я отметил выше, они оказываются грамматикой христианской жизни и веры. По мере того, как мы проживаем службы Страстной седмицы и Пасхи, мы медленно изучаем грамматику нашего подлинного бытия. Мы были созданы для любви, и подлинная суть любви полнее всего проявляется в смерти Христовой и Его Воскресении.
Однако, как и в любом языке, грамматику христианской веры не выучить за ночь. Ребенок начинает осваивать язык с какого-то одного слова, а затем идут другие слова. Скорее всего, поначалу с этими словами будут управляться так, что правила грамматики непременно окажутся нарушены. Язык — это общественное явление, мы перенимаем его как традицию: он передается нам предшествующими поколениями. Беглость речи приходит со временем, и есть те, кто не просто в совершенстве овладеют языком, но станут поэтами, которым грамматика и сам язык позволят подняться до небывалых вершин.
Такова и вера. Тексты церковных богослужений, в особенности тех, что совершаются в Страстную седмицу и Пасху — это величайшая поэзия, когда-либо написанная. Но, что более важно, события, на которых эти тексты основываются, — смерть Христа и Его Воскресение — это в самом деле величайшая поэзия Бога. Так как мы читаем:
Ибо мы — Его творение [на греческом poema — творение], созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять (Еф 2:10).
Наша жизнь должна научить нас грамматике веры. Мы должны исполнить стих, написанный Богом. Христос наша Пасха, и с Ним мы должны провозглашать Господню Пасху миру — чтобы все познали поэму Божию.
На заставке фрагмент фото Michel Rathwell
