И горько и радостно писать мне сегодня вступление к стихам нового участника наших «Строф». Замечательного редактора Светланы Князевой не стало совсем недавно — она ушла из жизни весной прошлого года, оставив за собою множество отлично подготовленных изданий, оставив родных, друзей и коллег, — с которыми неустанно делилась заботой, теплом, профессиональным опытом и талантом. Те, у кого еще хранятся книжки, выпущенные в «Художественной литературе», могут заглянуть в выпуски серий «Классики и современники» и «Забытая книга», — там наверняка обнаружится ее фамилия. Не единожды, помню, выручал меня при подготовке к лекциям выпущенный при ее участии трехтомник «портретной галереи культурных героев рубежа XIX–XX веков».
А еще — справочники, путеводители, ее родной альманах «Звено».
Последние годы земной судьбы Светлана Петровна отдала Государственному литературному музею, где мы изредка встречались на литературных вечерах или конференциях. Как жаль, что были едва знакомы.
…Наша рубрика в «Фоме» уже несколько лет жила своей жизнью и мне даже в голову не могло прийти, что целомудренно-потаенная, другая, жизнь Светланы Князевой, о которой я, разумеется, ничего не знал, — ее почти ежедневный стихотворный лирический дневник, проникнутый горячим религиозным чувством, — когда-нибудь своими отсветами, крупицами дойдет до наших страниц. Об этом ее напряженно-исповедальном труде знали очень немногие. Сама она относилась к нему, как мне кажется, с благодарным и смиренным удивлением, — ведь поэтом она себя не считала, а стихи приходили постоянно — один за другим. Но — именно стихи, а не зарифмованные переживания.
Поэзию Светланы Петровны открыл для нас ее друг и соработник — филолог и редактор Павел Фокин, которому я низко кланяюсь за эту драгоценную встречу. Он выпустил книжечку стихов Князевой и чудесно написал мне о светлой душе рабы Божией Светланы (Фотиньи), многолетне жившей в неподдельном ощущении предстояния, — которое она выражала и таким удивительным образом.
рисунок Наталии Кондратовой
* * *
Души хранительница,
Боль! –
Дай телу отдохнуть.
Куда ни кинь,
Ведь и оно –
Божественный сосуд.
* * *
Весь в осколках, будто в кольчуге,
Мой отец вернулся с войны.
Воевал за пространство страны.
И свободный полёт пичуги.
Варварин любисток
Запах любистка
В сердце проник,
Перевернул сознание:
Церковь,
Трава, Разрушенный Киев,
Служба на Троицу ранняя.
Бабка Варвара
С ликом святой
Втащила меня
В свой Домострой:
Учит молиться,
Иконам кланяться,
Смиренно внимать,
Не отвлекаться…
Время течет,
Не однажды нечистый
С толку сбивал,
Но Варварин любисток
В сердце живёт,
В небеса прорастает,
Святая Варвара
Спустилась на паперть.
* * *
Врастаю в глину,
Растворяюсь в ней –
Вот дождь пройдет,
Меня не станет.
Лишь на мгновение
Застрянет
Моё дыхание
Возле икон,
Среди теней
В московском храме.
Божья благодать
На службу опоздала в храм
Старушка. Горько разрыдалась.
Вот так печалиться бы нам.
Но не дана нам Божья радость.
Ау, Гильгамеш!
Б. А. Слуцкому
Гильгамешу руку предложу,
Пусть переведёт через пространства,
Память Гильгамеша загружу
Мелкотравчатым
новейшим окаянством.
Пусть не думает, что только он
В сговоре с подлейшей плотью;
И пойдём мы вместе на обгон
Ноевой отяжелевшей лóдьи.
* * *
Сколько нужно храбрости,
Чтобы так вот, запросто,
Подойдя к иконе, — о своём, земном...
В том не видеть странности,
И по-детски радостно
Свечку устанавливать
На святой Канон.
Молитва ко св. Ксении Петербургской
Городская юродивая –
Часть прозревшей земли!
Защити от уродства,
От тоски исцели,
Подари испытания
Удивительный миг –
Благодать узнавания
Иисусовых стигм.
* * *
Проверяема горошиной,
Споро спрятанной в перине,
Провиденьем огорошена —
Я познала Божье имя.
Жизнь, как старая телега,
Погромыхивая скарбом,
Прокатилась по Вселенной,
Демонстрируя кустарность.
Растряслись лихие страсти,
Мысли подлые заглохли…
Что осталось?
Только трасса,
Выводящая к Голгофе.
Из последних стихов
* * *
Душа в свободном дрейфе
Отыщет свой причал –
Начало всех начал –
Божественные верфи.
* * *
А в Земле Обетованной
Благостный покой.
Только мы туда не званы,
Нам — мороз и зной,
Голод, жажда, испытанья
Крестные пути…
И надежда, что мытарства
Нам дано пройти.
