Это случилось давно: когда автор, родившийся на свет в конце 1940-х, учился на втором курсе Московского физико-технического института, куда поступил по примеру своего близкого друга. «Способности к наукам у меня, как оказалось, были, — рассказывал Вячеслав Георгиевич, — но литературой я стал заниматься раньше, всегда много читал».
А случай — это появление на свет самого первого стихотворения Вячеслава Васина, которое не только сохранилось, но, спустя годы, было и напечатано.
Оно называлось «Встреча» и рассказывало, представьте, об Иоанне Предтече.
«По огнедышащей пустыне / Через песчаный океан / Наш путь смыкается отныне / твоей дорогой, Иоанн. // Теперь мы — странники вселенной, / Благословленные тобой. / Что нам оковы жизни бренной, / Коль завтра будет мир иной?..»
Сегодня, оглядываясь на свой первый опыт (а стихотворение об Иоанне Крестителе — это не маленький этюд, но баллада из семи строф!), поэту кажется, что он пошел тогда вослед интонации бунинской религиозной лирики. Может и так. Но интересней другое: ныне Васин возвращается к тому, с чего начинал. Читая его недавний сборник «Дорога в Шамбери» (2020), ясно видишь, что многие стихи, созданные поэтом в последние годы, содержат в себе всё ту же «духовную жажду», которая ощущалась в его давней «Встрече».
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
Вячеславу Васину интересна как традиционная, рифмованная поэзия, так и верлибры (к ним он тяготеет сильнее).
Причём его свободный стих ищет минимализма.
Примером тому — одностишия, которые обаятельны своей оптической выверенностью.
Талант гостя наших «Строф» привечали такие разные люди, как легендарный лингвист-фонетик Михаил Панов и тончайший, «тихий» лирик — Владимир Соколов. «В стихах Васина есть воздух и звук, они лаконичны, — писал Владимир Николаевич. — Мне нравится в этом поэте стремление учиться у русских классиков и вместе с тем быть самостоятельным и современным…»
Бабушкин подарок
Марлей их покрывала,
Обвязывала бечевой —
Бабушка продавала
Флоксы на Беговой.
Днём, средь людского гама
С нею стоял я у Храма:
Свет. Ощущение счастья.
Первое моё Причастие.
Детство. Святая вера.
Книжка про Гулливера…
Дочери
Словно звёздочка восстала
из небытия —
так с тобой светлее стало,
девочка моя:
в нашей комнатёнке тесной —
дальний свет звезды небесной…
***
С лёгкостью день
переходит в ночь —
и наоборот.
С лёгкостью зима
сменяется летом.
Вырастают деревья,
зацветают цветы.
С лёгкостью необыкновенной
происходят землетрясения.
И даже шампиньон приподымает
асфальт
с лёгкостью.
Поэт
Шумно жил,
А творил в тиши.
В мыслях поднялся на вершину Эвереста,
И все сокровища своей души
Переложил
в безопасное место.
***
Десять лет без Ницше
Свет
Он несётся быстрее всего —
Чтобы тьма не объяла его.
***
Родилась дочь —
И горизонт жизни отодвинулся,
Умерла мать —
И горизонт жизни приблизился.
***
Строение слезы
***
Раскатисто
трубно
в детской беседке
бомжи смеются
В океане
Сквозь толщу воды
Слышно, как бьётся
Сердце кашалота.
***
И уже недалеко то время,
когда прекрасным будет признаваться
всё непричастное к деятельности человека.
В толпе
Один бранит,
Другой толкает —
Содом. Сыр-бор.
Но в голове не умолкает
Церковный хор:
Один старик… одна старушка
(О ком? о ком?..)
Одна прозрачнейшая стружка
Под верстаком
Желтеет в глубине киота.
Как та, Божественная, нота.
Перед Вторым Пришествием
Зеленела трава —
Вдруг цветы расцвели.
Что с тобой? Ты жива?
Что-то с осью Земли.
Дерева полегли.
Всё горит. Я горю.
Что-то с осью Земли, —
Я тебе говорю.
Эти звёзды, они…
Не узнать наших мест.
Ты на небо взгляни,
Посмотри! — Южный Крест.
Сердце
Сердцу-то вон как легко:
Сбросило всё неуместное,
И высоко. Высоко.
Выше лишь Царство Небесное.
***
Мальчик шмеля поймал
В бутон цветка, —
Это я.
