Место, откуда началось мое пешешествие по «земле Господней», называется Поселок Судозавод, и было это в 1966 году. Воздвигли его в тридцатые годы недалеко от Перми на обширном угоре, как подспорье кораблестроительному заводу. Детство было безбожное и счастливое. Почему счастливое? Душа ребенка живет светлыми чувствами и до времени довольствуется безличным прикосновением Благодати Божией. До обеда утюжил локтями школьную парту, вечером всем сердцем прилеплялся к дворовой жизни.
Стихи пишу с дошкольного возраста. В первом классе у меня уже была небольшая тетрадка стихов.
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
После восьмого класса поступил в Пермский нефтяной техникум, но ушел с четвертого курса и поступил в Пермский университет на филологический факультет. Однако красная «роковая» линия партии так широко проходила по всем учебным курсам, что душа не выдержала смысловой одноцветности, и я, оставив благое помышление о высшем образовании, пустился в пятилетнее плавание по «морю житейскому». За эти годы пришлось поработать и дорожным рабочим, и речником второго класса на пассажирском двухпалубнике, и в рекламном агентстве, и монтировщиком в театре кукол, и библиотекарем, и строителем, и лаборантом в институте культуры...
В 1989 году в «товариществе русских художников» в Перми познакомился на одном из поэтических вечеров со своей будущей женой, Людмилой в девичестве Лопаткиной. Вскоре вместе с ней уехал в старинный русский город Уржум, помогать восстанавливать собор Святой Троицы. Первый год работал при храме истопником, дворником, звонарем... В 1991 году был рукоположен в диаконское служение. В тот же году поступил на заочное отделение в Московскую духовную семинарию. Благополучно завершил обучение в 1996 году, будучи уже в сане иерея; двумя годами раньше вместе с семьей перебрался в г. Вятку, где и живу до нынешнего времени. Семь лет преподавал в Вятском духовном училище догматическое богословие и гомилетику. Пятый год по благословению владыки являюсь духовником православного детского садика. Автор книги «Равноденствие игрушки», «Критика „Диагностики кармы“ » и сборника стихов «То есть».
Стихи, написанные на старой бумаге
Я люблю писать на выцветшей бумаге,
То кажется, что пишешь издалека,
Угадывая все, что ни случится
Со мной и с миром,
То кажется давно
Я это написал и я уже старик,
И Русь моя окрепла, процвела,
И своей кровью землю просветила.
Пожалуй, так в овраге
Поднимется зеленая трава
И после дождика
Свой дух распространит
На весь овраг,
Но человеку
Травянистый запах
Напомнит старый бабушкин чердак
С сухими травами,
С рассохшеюся прялкой.
* * *
В рабском виде Царь Небесный...
Ф. Тютчев
Этот вид разбитых улиц,
Бесконечного ремонта,
Квохчущих железных куриц
На насесте горизонта,
Все мне кажется средою
Обитания атеиста,
Марсианской бороздою
Механического свиста.
Красота родного края,
Скудный вид земных явлений
Только в сердце обретают
Очевидность откровений.
Как Закхей на древе, плача
Меж сухих ветвей столетий,
Я Христа в одежде брачной
Посреди России встретил.
Экзамен
Убогий батюшка с прихода
Язык Вергилия сдавал,
Он с напряжением парохода
Вращал ума могучий вал.
Но только лишь: «Мементо мори»
Взыграло в умной глубине,
И он воскликнул: «Горе. Горе!
Учитель, помогите мне».
«Ну, не отчаивайтесь, отче, —
Экзаменатор отвечал, —
Прочтите, можно покороче,
Хоть из Евангельских зачал».
«А можно, — батюшка решился, —
Я Вам Вергилия прочту!»
«Стихи?» — учитель удивился.
«Да, на латинском, про мечту!»
«Мементом море. Все моментом.
Сиял Юпитер в октябрес.
Великолепным позументом
Тучаус свесились с небес.
Кораблеус расправил парус.
Взял направление норд-ост,
И капитан на палубаус
Взошел на капитанский мост.
Его приветствовал рулеас,
И взяв подзорную трубас,
Узрел, что солнце загорелось
В Юпитера прощальный час.
И капитан воскликнул: „Ух ты!“
На чистом римском языке,
И вышел парусник из бухты,
Ну, и растаял вдалеке».
Еще вращался ум могучий,
И пенил воду за бортом,
Как вдруг учитель светлой тучей
Заколыхался над столом.
И где-то там, где дремлют боги,
Как эхо глас пророкотал:
«Отец, за перевод эклоги
Я ставлю Вам девятый балл!
Но вы запомните, пожалуйс,
И намотайте на свой ус,
Что ударенье в слове парус
В латинском ставится парус!»
Мужики
Без меча, без дороги, без веры,
Все куда-то спешат мужики,
Им салют отдают пионеры,
А они запивают с тоски.
Как крапивою, хлещутся матом,
Горько шутят о бабах своих,
Карамель покупают ребятам
И затрещины сыплют на них.
Здраво судят о горестной жизни,
Ходят в кепочках и сапогах.
Все клянут в этой нищей отчизне,
За бутылкою сидя в кустах.
Но бывают, бывают просветы,
Обретают и веру и меч,
И тогда говорят, как поэты,
И готовы за Родину лечь!
Гончарный круг
...А тот старик, когда душа летела,
Себя увидел в каменном затворе,
А тот, что духом образумил тело,
Себя увидел, стоя на просторе.
А тот, что с миром радостно прощался,
Себя увидел отроком в тумане.
А отрок тот, что призраков боялся,
Себя дитем увидел на поляне.
А то дитя увидело на поле
Мать на соломе в муках родовых,
А мать, когда заплакала от боли,
Увидела, как умирал старик...
