Разные у людей желания: кто-то хочет похудеть, а кто-то – потолстеть, кто-то молится и просит здоровья семье, а для кого-то главное, чтоб любимая команда в футбольном матче выиграла. Разные люди по земле ходят, по-разному свои миры строят...
Я всегда любила слушать рассказы о людских судьбах. Вот какую историю – удивительную, даже похожую на сказку, – рассказала мне однажды тетя Нита.
– Жила-была одна женщина. Жила она с мужем, тремя детьми и почти без денег: у нее зарплата регистратора в поликлинике, у него – дворницкая. На серьезную работу с большей зарплатой он идти боялся, потому что иногда случались у него припадки эпилепсии, которых он жутко стыдился и старался держаться от людей подальше. А дворником работать хорошо, общение с людьми сведено к минимуму, на свежем воздухе целый день. И хотя он не обладал талантами и интеллектом Достоевского, у которого та же болезнь была, жена его любила и жили они дружно. Дети, Слава Богу, здоровенькие были. Болели, конечно, временами детскими инфекционными, да простужались как все дети. Люди старались семье помогать – одежонку с выросших детей для них отдавали, кое-кто и взрослую одежду, вышедшую из моды или полинявшую, приносил. Они брали, спасибо говорили и носили, не особенно задумываясь о фасонах.
Однажды наступил особенно тяжелый период в семье. Отец попал в больницу, двое ребятишек слегли с пневмонией. Деньги кончились. Конечно, в храме выделили денег на поддержку, но на всю жизнь ведь не напасешься. И вот едет женщина домой после больницы, где мужа навещала, а рядом с ней в автобусе мадам стоит примерно ее возраста, ухоженная, в яркой лисьей шубе, с запахом духов. Почему такая не в машине едет, просто удивительно. И вдруг бедная женщина почувствовала страшную зависть к богачке и обиду, что жизнь ее саму обделяет. Даже горло задрожало.
Приехала домой и прямо в пальто бухнулась под иконы плакать:
– Господи! Ты видишь сердце мое.
Никогда ничего не просила, только славила величие Твое. Сил нет моих больше терпеть такую жизнь! Почему для одних – все, а нам нищета и страдания? Верю, что Ты знаешь, что творишь. Но не могу я больше! Не могу! Я еще молодая, может, даже красивая, я тоже могла бы в шубе лисьей ходить.
На пол повалилась и рыдает, остановиться не может. Дети с температурой из кровати повыскакивали:
– Мама! Ты что, мама?
– Шубу хочу... Рыжую... Не могу больше...
– Мамочка...
И давай плакать вместе с ней. Да и как не заплакать, когда у мамы горе какое-то? Непонятно какое, но сильное. Заплачешь тут с перепугу!
Тут уж она спохватилась, что дети больные на полу сидят на сквозняке, в руки себя взяла, детей успокоила, по кроватям развела и пошла на кухню. Блинчики им печет, сказку погромче рассказывает, чтоб в комнате слышно было, а сама слезы сглатывает. Остановится в рассказе – якобы, чтобы блин перевернуть, утрется и продолжает им про черную курицу и ленивого мальчика рассказывать.
Покормила всех. Села колготки детские штопать. Так вечер и прошел. Ночью, правда, опять поплакала, да уже потише, поспокойнее, просто с мечтой да слабостью своей попрощаться.
Жизнь потекла как обычно. В воскресенье пошла женщина в храм – она там в хоре пела. Красиво поют в православных храмах, правда? Чистые голоса, как чистые помыслы, уносят душу высоко под самый купол на взлете мелодии. Празднично становится и тепло!
А после службы батюшка ее подзывает и говорит:
– Нам из Америки три гуманитарных короба прислали одежды подержанной, прихожанам раздаем.
– Помочь рассортировать по размерам?
– Да уж сделали все. Решили тебе обновку дать, зайди-ка примерить.
– Это была лисья шуба! Шуба! – заорала я.
– Да, – согласилась тетя Нита. – Шуба. И как раз ее размера.
– А если я шубу попрошу, мне дадут? – оживилась я.
– Нет, – ответила тетя.
– Почему? Так нечестно.
– Дело не в шубе, или кольце с бриллиантом, или в куске хлеба (а кому-то он нужен больше всех сокровищ). Чудо появляется, когда ты можешь его понять и принять. Получить чудо не как подарок, а как факел, чтобы людям светить и помогать.
– Ну и как та женщина стала светить? – недоверчиво спросила я. – Ходит себе в шубе, да радуется, что халяву получила.
– Она носила шубу неделю и радовалась, конечно. А потом шубу распорола.
– Зачем?!
– Она сшила две шубки. Для своих дочек. А сама носила воротник, – яркий пушистый воротник на стареньком пальто с заштопанным локтем. Она улыбалась людям и любила их всех – и богатых, и бедных. И улыбка ее светилась, как солнышко.
Мы помолчали.
– Тетя Нита! А это правда было?
– Да. Правда. Мы любим читать про чудеса в книжках, смотреть фильмы красивые, а в жизни не верим в чудеса. Да люди и стесняются о них рассказывать. Не пойдешь же объявлять: «Вы знаете, а со мной чудо случилось...»
Рисунок Анисьи Каленской.
