«РУССКИЙ ВЗГЛЯД» – ТЕАТР

В программе принимали участие:

Владимир Андреев, народный артист СССР, заведующий кафедрой актерского мастерства РАТИ, художественный руководитель Московского театра имени Ермоловой

Георгий Тараторкин, народный артист России, лауреат Государственной премии Российской Федерации, профессор ВГИКа

Борис Любимов, театровед, ректор Театрального института имени Щепкина, директор Государственного театрального музея имени Бахрушина, профессор РАТИ

Мария Шашлова, актриса «Студии театрального искусства» Сергея Женовача

Священник Валерий Степанов



Над программой работали:

Ведущая – Елена Писарева

Шеф-редактор – Ольга Любимова

Режиссер-постановщик – Александр Замыслов

Редакторы – Анастасия Семенихина и Ксения Лученко





ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Здравствуйте! «Русский взгляд на современный русский театр» – тема нашей программы.

Москва – театральная столица мира. Об этом свидетельствуют не только театральные олимпиады и знаменитые Чеховские фестивали. В театральной Москве есть всё, включая андерграудные театры. Тогда почему критики уверяют, что хороших спектаклей просто нет, а современная театральная режиссура и актерское мастерство – просто плевок в души Станиславского, Мейерхольда и Михаила Чехова?

В студии программы «Русский взгляд» - народный артист СССР, заведующий кафедрой актерского мастерства РАТИ, художественный руководитель Московского театра имени Ермоловой Владимир Андреев.

Здравствуйте, Владимир Алексеевич! В каком состоянии сегодня находится театр? Что вы можете сказать?

ВЛАДИМИР АНДРЕЕВ: Ваш вопрос сколь симпатичен, столь и сложен. Театр находится сегодня, слава Богу, в периоде поиска, как и прежде. Иногда возникают удачи, которые греют душу, относящиеся к твоему творчеству или к творчеству твоих коллег, твоих товарищей… Сегодня отечественный театр очень расслоён по интересам, по вкусам, по манерам. Но он живет!

Театру сегодня жить очень непросто, потому что он существует в иной категории, в размерах совершенно иных, чем много лет назад. Кто-то приспосабливается очень лихо, кто-то меньше задумывается о потакании человеческой природе. Репертуар-то должен быть таким, чтобы зритель ходил. В этих поисках иногда вызывает недоумение тот или иной выбор, но говорить об этом, к примеру, мне - это уже не дело. Я по-прежнему верую в то, к чему приобщали меня мои учителя, и это же пытаюсь неназойливо привить своим ученикам. И когда, повторяю, у твоих коллег успех, то и ты радуешься, потому что уметь радоваться не только своим радостям, а и тому, что происходит в других залах, - это очень важно!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо! Мы еще продолжим разговор на эту тему. А сейчас в студии программы наш следующий гость - народный артист России, лауреат Государственной премии Российской Федерации, профессор ВГИКа Георгий Тараторкин.

Здравствуйте, Георгий Георгиевич!

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Здравствуйте!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Ваше отношение к тому, что сейчас происходит в театре?

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Мне кажется, что чем больше тебе можно, тем необходимее определить для себя, что нельзя, чего ты не можешь себе позволить. И, как многожанров театр, так же, если так можно определить, многожанрова ответственность. Так мне кажется.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. В студии программы «Русский взгляд» - театровед, ректор Театрального института имени Щепкина, директор Государственного Театрального музея, профессор РАТИ Борис Любимов. Борис Николаевич, добрый день!

БОРИС ЛЮБИМОВ: Добрый день!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Хочется узнать ваше мнение!

БОРИС ЛЮБИМОВ: Мне кажется, театр живет естественной жизнью. Во всяком случае, количество талантливых людей в актерском цехе не уменьшилось, это точно. Молодежь приходит замечательная!

На мой взгляд, самое трудное, что есть в сегодняшнем театре - это современная драматургия, которая пока, мне кажется, ещё не услышала в полной мере голос времени и работает локально. И, конечно же, это отсутствие лидеров в театре. Есть замечательное старшее поколение, подрастает молодежь... Но людей, которые были бы не теми, кто окучивает только собственный участок, а теми, кто отвечает за судьбу театра в целом, за его репертуар, за формирование труппы - таких людей в среднем поколении почти нет. Это самая, так сказать, трудная, болевая точка в театре. А со всем остальным справимся!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. В студии программы «Русский взгляд» наш следующий гость - священник Валерий Степанов. Отец Валерий, здравствуйте!

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Здравствуйте!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А как вы оцениваете состояние современного театра?

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Я в театре бываю не так часто, как мои собеседники, и смотрю на вопрос с другой стороны. Я смотрю на людей, которые так или иначе связаны с театром, и являются прихожанами нашего храма. И ощущение складывается такое, что театр - на подъёме, в том числе и коммерчески. С другой стороны, удивляет и вызывает сочувствие судьба пожилых актеров, их абсолютная социальная незащищенность. Эти люди много работали в театре, когда-то их все узнавали. А в конце жизни они очутились, в полном смысле этого слова, у разбитого корыта.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо.

Кто же сегодня поступает в театральные вузы, и хотят ли молодые артисты играть в театрах? Об этом расскажет наш следующий гость. В студии программы «Русский взгляд» - актриса Студии театрального искусства Сергея Женовача Мария Шашлова. Мария, здравствуйте!

МАРИЯ ШАШЛОВА: Здравствуйте!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мария, каков же, с вашей точки зрения, сегодняшний театр?

МАРИЯ ШАШЛОВА: С моей точки зрения, он очень разный, очень! Сейчас сущетсвую настолько полярные взгляды на него! Есть какие-то абсолютно законсервированные спектакли, это театр прошлого времени, театр, в котором мне уже сейчас как-то неинтересно. Но при этом есть и театр живой, дышащий - он живой, игровой. Сопереживающий зритель чувствует его дыхание. А есть театр авангардный, который для меня сейчас называется «современный». Честно могу сказать, я его не очень чувствую, не очень понимаю, но кто-то в восторге от этих ярких проявлений, экспериментов. Вот такой театр - абсолютно полярный для меня.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мария, когда вы решили посвятить себя этому искусству, стать актрисой? Вы хотели играть в театре или сниматься в кино?

МАРИЯ ШАШЛОВА: Я об этом не думала, у меня всё получилось случайно. Я не мечтала с детства об этой профессии. Но когда я заканчивала школу, то искала себе профессию и пошла на психологию. И во время учёбы я пошла в театральный кружок. Так всё и началось. С кино я пока особо не сталкивалась, но надеюсь, что всё ещё будет.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вам это интересно?

МАРИЯ ШАШЛОВА: Интересно, конечно!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо! Борис Николаевич, насколько часто сейчас в театральных институтах появляются молодые люди, которые хотят славы, популярности и совершенно не понимают, что такое профессия актёра?

БОРИС ЛЮБИМОВ: Из тех молодых людей, которые окружают театральные вузы в мае–июне, я думаю, 80% думают, прежде всего, о сериалах, о славе… И даже уже не о сериалах, а о том, что после этого: машина, дача, фестиваль, красные дорожки и т.д. Этот слой отсеивается.

Конечно, достаточно большая часть людей, которые уже поступили в вузы, тоже хочет сниматься. Мы это сразу видим: уже на втором курсе приходят заявления от киностудий с просьбой освободить от занятий наших студентов. И мы освобождаем, даём возможность сняться. Но счастье - жить так, как живет, скажем, Студия театрального искусства! Они уже третий год на профессиональной сцене вместе, домом, семьёй. Я думаю, ради такого театра очень многие откажутся даже от каких-то интересных предложений.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. Маша, у вас в студии очень много молодых людей. Бывает такое, что их пытаются зазвать в кино? Бывают предложения, от которых нельзя отказаться?

МАРИЯ ШАШЛОВА: Конечно! Но Сергей Васильевич нас и не держит, он никогда не говорит: «Я тебе запрещаю!» Наоборот, он только переживает за нас. Просто так сложилось, что мы все мечтали о совместной работе, ещё когда учились. Вот мы и собрались вместе, стали театром. А то, что с нами случилось, это же так дорого! Поэтому можно даже от чего-то отказаться.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Владимир Алексеевич, а ваши студенты понимают, что за профессию избрали?

ВЛАДИМИР АНДРЕЕВ: Студенты ведь тоже разные. Есть такие ученики, для которых репетиции – любовь. У меня их много, поэтому фамилии называть не буду. Среди них много известных сегодня людей. «Репетиция - любовь моя!» - сказал в своё время удивительный режиссер Эфрос.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вы что-то советуете своим ученикам, когда к ним приходят с такими предложениями? Когда вы видите, что фильм будет провальным, что участие в такой картине человеку может только навредить, что вы говорите?

ВЛАДИМИР АНДРЕЕВ: Я могу сказать, что это плохое предложение. А там уж как услышат. Ведь и студент, и молодой актёр - это тоже человек, личность. Пусть сам разбирается. Если ты способен что-то произнести или подать так, чтобы он тебя услышал, слава Богу: значит, ты не случайно существуешь!

Но, я повторяю, есть ребята, которые как сумасшедшие занимаются тем, что именуется репетицией, поиском, желанием выйти на площадку. И для них это больше, чем даже быть приглашенными в сериал.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Георгий Георгиевич, позвольте задать вам такой вопрос. Совсем недавно театру предрекали гибель, особенно в связи с возникновением телевидения. Но этого не произошло и, наверное, не произойдет. Как вы думаете, почему?

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Наверняка этого не произойдет! Ничто не заменит этого живого контакта, когда на твоих глазах, рождается роль.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Что вы думаете о сериалах?

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Даже когда мне присылают несколько серий и я даю согласие, то я намереваюсь сниматься в кино. Я иду сниматься в кино, состоящем из нескольких серий. Что из этого получится, это уже на ответственности режиссера.

В конечном счёте, человек приходит в театр по разным причинам: по причине интересной пьесы, интересного режиссёра, интереса к конкретному актёру. Но если на сцене происходит подлинное, живое постижение жизни, то зритель включается в это действо. В конечном счёте, оказывается, что он пришел на встречу с самим собой!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Валерий что-то хотел добавить?

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Когда-то талантливый русский поэт Николай Гумилёв, создав свою студию молодых поэтов, сказал им: «Я не могу сделать вас поэтами. Поэзия – это дар Божий. Но я вас могу научить быть хорошими читателями, и это тоже важно». Надо понимать, что не все люди, которые приходят в театральные вузы, гениальны. Кто-то гениальный, кто-то - талантливый, кто-то - менее талантливый, а у кого-то таланта совсем нет. И каждый после окончания пытается себя как-то реализовать. Те, кто чувствует в себе дар, действительно могут самоотверженно, самозабвенно работать в театре. Кто-то себя чувствует по-другому, оценивает свои силы: «Мне нужно что-то попроще»… И надо давать возможность таким людям найти более простой путь, который соответствует их силам.

Кто-то идет в такие отрасли, как радиотеатр. Я как-то слушал в машине на диске MP3-записи старых радиоспектаклей. Отличный радиотеатр! Кто-то так находит себя. Надо давать возможность людям реализоваться во многих направлениях.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да, это всё верно. Но мы хотели выяснить, есть ли сейчас молодые артисты, которые готовы преданно служить театру.

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Я солидарен с отцом Валерием. Как и Маша, я не шибко мечтал этим делом заниматься. Актёрство произошло в моей жизни неожиданно. По сию пору диву даюсь тому, чем занимаюсь! И дай вам Бог уверенности, Маша! Уверенность не имеет ничего общего с самоуверенностью и самонадеянностью. Но время от времени каждого посещает мысль: «А то ли это дело, которым я должен заниматься?»

Научить можно симуляции, а в актёре нужно раскрыть индивидуальность и оснастить его навыками, вот и всё. Я помню, меня часто посещала тревога: вдруг это окажется не моё дело? Но я понимал, что, даже если это так, то всё равно всю жизнь я буду не свободен от того, как и чем мы жили в годы учёбы. Я понимаю то счастье, которое испытывают ребята, работая с Женовачом.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. Борис Николаевич, вопрос к вам. Если говорить о так называемом современном театре, то что это - экспериментальные спектакли, студия, андерграудный театр? Ваше отношение к тому, что сейчас происходит? Есть что-то интересное?

БОРИС ЛЮБИМОВ: Интересное, безусловно, есть. Я, в данном случае, солидарен с Машей. Я могу сформулировать очень просто, на одном примере, что такое театр для меня. Для меня он является искусством живых людей для живых людей. Вот почему кинематограф или телевидение никогда не заменят театра.

Есть замечательное письмо Анны Григорьевны Достоевской, вдовы писателя, я его в своё время опубликовал, лет тридцать назад. Она посмотрела «Братья Карамазовы» во МХАТе в 1910-м году и написала Качалову письмо о том, что сбылась её мечта - увидеть живых Карамазовых. И очень смешно и трогательно, что она писала ему, называя его не по имени-отчеству: «Василий Иванович», - а обращаясь к нему: «Иван Фёдорович». Так звали его персонажа.

Я могу сказать, что я люблю. Я недавно в который раз посмотрел «Захудалый род» Студии театрального искусства. И если бы мне было нужно написать письмо Маше Шашловой, которая там играет, я бы, конечно, написал ей: «Княгиня Варвара». Для меня это абсолютно живой персонаж, он меня третий год мучает! Я люблю эту женщину, для меня этот образ является образом России XIX века. Я люблю эту героиню как женщину, как жену, как мать, как бабушку. Я с ней спорю. Может быть, не столько с ней, сколько с поздним Лесковым. Я с ней общаюсь, как с живым персонажем.

Я смотрел нравившиеся мне спектакли по четыре, пять, шесть раз. Вводят нового актёра, как не пойти посмотреть? Это совсем другое дело, и ты видишь: он эту сцену играет хуже, а эту лучше. Стал на год, на пять лет постарше, постарел и в первых сценах уже не очень хорош. Но зато какой опыт, как сыграл финал!

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: У меня вопрос к Маше. А как образ героини Лескова повлиял на саму Машу? Изменилось ли что-то в ней?

МАРИЯ ШАШЛОВА: Это извечный вопрос. Сергей Васильевич говорит: «Вы думаете, что вы выбираете пьесу? Неправда, это пьеса выбирает вас!» Конечно, это для меня было сложным начинанием, это моя первая большая роль. Я честно могу сказать, что после этого спектакля в моей жизни очень многое изменилось. Темы, которые мы затрагиваем в «Захудалом роде», в «Битве жизни», вопросы, на которые мы ищем ответы, они же влияют на актёра, на человека. Мы играем уже второй сезон, и нас всё это время мучают эти вопросы, мы не можем найти на них ответы!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Владимир Алексеевич, вы видели за последнее время что-нибудь, что вас потрясло как зрителя?

ВЛАДИМИР АНДРЕЕВ: «Мы урожая ждем от лучших лоз, Чтоб красота жила, не увядая…» (В. Шекспир, сонет I в переводе С. Маршака – прим. ред.)

Вот я сейчас слушаю молодую актрису и думаю, что в нашем деле нельзя не любить молодежь. В противном случае не надо заниматься нашим делом. Потому что, когда рождаются те, в которых ты веришь, когда они чувствуют и понимают то, что ты почувствовал уже на склоне лет, то это рождает такую радость!

Я больше всего люблю смотреть дипломные спектакли. Я люблю смотреть спектакли совсем молодых, очень часто неокрепших. Гончаров, мой учитель, когда привел меня в педагогику, сказал: «Володя, только ничего не выдумывайте!» Я услышал вас и вспомнил: «Ничего не выдумывайте, несите то, что вы уже успели накопить в театре и в кино!» Я, конечно, придумывал, потому что я пришел к нему на режиссёрский курс. Когда сейчас слышу, как молодая актриса во что-то верит, приятно на душе!

Я чаще всего хожу в Центральный молодежный театр, которым руководит Бородин. Я смотрю, что делает Борис Морозов, и мне очень интересно, как работает со своими учениками Сергей Голомазов. Сергей Голомазов - на мой взгляд, очень интересный педагог и режиссёр, относящийся к тому «среднему» поколению, о котором с некой печалью говорил Борис Николаевич. Таких действительно немного. Мы с ним вчера вспоминали о том, что мы - из Гончаровского гнезда, хотя и люди разных поколений, поэтому нам вместе работается не всегда легко, но всегда интересно. Мы доверяем друг другу, у нас единый душевный лексикон. Я почему говорю об этом? Потому что очень важно понимать и чувствовать друг друга. Это дает надежду на то, что, глядишь, что-то будет находиться!

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Я смотрю на театр со стороны. Мне кажется, не всё так благополучно, как нам бы хотелось это видеть и как мы сейчас говорим. Существует целое направление, я про себя условно называю его «коммерческий театр». С одной стороны, я понимаю: да, театр должен привлечь зрителей. Больше зрителей – больше сборов, ты можешь оплачивать зал, ты можешь приглашать хороших актёров. Но, с другой стороны, такой театр идет навстречу самым низменным человеческим чувствам: пошлые анекдоты, в каждой сцене раздеваются… Таких примеров можно привести бесчисленное количество. И против такого театра я, например, готов протестовать. Я считаю, что это неправильно. ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Здеь хочется затронуть еще один вопрос. А какой он - современный зритель?

ВЛАДИМИР АНДРЕЕВ: Я вспоминаю, как несколько лет назад критики, и не только критики, стали проверять жизнеспособность театров, их востребованность и, если хотите, потребность в сборах. И пошли лёгкие водевили, развлекательные вещи. Ведь человеку в наше трудное время хочется радоваться, придя в театр!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но и получить ответы на свои вопросы тоже!

ВЛАДИМИР АНДРЕЕВ: Тут дело вкуса… Сегодня уже стали приглядываться не к тому, кто набивает зал, а к тому, кто предлагает услышать и почувствовать. А зрители очень разные.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Георгий Георгиевич, а какие глаза у вашего зрителя?

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Я позволю себе сказать об ответственности. Среди зрителей много замечательных, много ждущих, много понимающих. Отец Валерий сказал, что ему показалось, что наши слова про нынешний театр слишком благостны. Нет, просто они исполнены большей верой в то, что театр может быть. А кроме всего прочего, вести разговор об очевидно зашкаливающей нынче пошлости - много чести. Понимаете, чем больше о подобных проектах говорят, тем больше их устроители распушают хвост. Так что здесь, мне кажется, надо бытьосторожными.

А у зрителя глаза фантастические! Знаете почему? Человек приходит в театр из ниоткуда, он приходит из этой жизни. А в этой жизни его многократно, подчас на каждом шагу, обманывают. И вот, он пришел в театр. Может быть, эта встреча могла быть и спасительной, но представьте: и тут, не дай Бог, обманули! Тогда в глазах зрителей можно увидеть такое, что в следующий раз подумаешь, с чем выходить на сцену.

Главное, сейчас бы не поменялись местами кассы и сцены. Сцена должна быть там, где сцена, а касса - там, где касса.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Маша, к вам тот же вопрос. Вы чувствуете зрителя? Какой он, ваш зритель?

МАРИЯ ШАШЛОВА: За два года - это можно уже с уверенностью сказать - у нашей студии сформировался свой зритель. Мы сейчас играем на площадке с большим залом. Буквально на днях мы переехали. Так как мы еще бездомный театр, мы играли несколько спектаклей во МХАТе имени Чехова, на малой сцене. И вдруг мы опять столкнулись с тем, что к нам пришел и наш зритель, и люди, которые зашли случайно. На самом деле, это испытание. Люди иногда бывают очень требовательны, и особенно, может быть, к молодому актёру. Такой зритель вынимает всю душу.

На днях мы играли как раз спектакль «Захудалый род», который, мне кажется, очень лёгкий, но с какими-то глубокими вопросами. И когда зрителя вдруг заинтересовывает происходящее на сцене, он начинает впиваться в тебя. В финале часто видишь глаза счастливых людей, они становятся радостные.

Есть люди, которые уходят, это тоже нормально. Это даже и хорошо, потому что не обязаны все смотреть одно и тоже. Кто-то любит одно, кто-то другое. Но именно сейчас мы вдруг встретились с таким предельно внимательным зрителем, который очень хочет понять и проникнуться тем, о чём мы пытаемся ему сказать.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо! Борис Николаевич, все затронули тему некой ответственности актёра перед зрителем. Этой ответственности можно научить в театральном вузе?

БОРИС ЛЮБИМОВ: Научить этому, конечно, чрезвычайно сложно. Но можно, если есть живой пример педагога. Я считаю, есть две вещи, которые сейчас, как Дамоклов меч, висят над театральным и вообще над художественным образованием: это единый государственный экзамен и Болонская система. Но это отдельная тема.

Наши четыре вуза здесь, в Москве, и Санкт-Петербургский институт имеют традиции. Щепкинскому училищу 200 лет. ГИТИС, РАТИ, образовался в конце XIX века, школа-студия МХАТ тоже создавалась давным-давно. Эти традиции незаметно переходят от человека к человеку: один помнит другого, другой видел третьего... И в студентах это всё непроизвольно есть. У любого московского театра, где есть свой, так сказать, фанклуб, другое ощущение, другое отношение к этому зрителю. На самом деле, конечно же, внутри театра есть эта угроза. Она была всегда, с этим боролся Белинский еще в середине XIX века. Пошлый водевиль, пошлая мелодрама... Просто степень пошлости иная: тогда чуть приоткрытое плечико казалось уже некоторой, так сказать, гранью. А сейчас мат-перемат со сцены…

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Не является ли опасной эта пошлость? Нужно ли что-то делать? Или на это просто не надо обращать внимание: оно существует, и пусть?

БОРИС ЛЮБИМОВ: Во-первых, у тех, кто это делает, прежде всего, должна быть внутренняя цензура. Во-вторых, мне кажется, что, в принципе, человечество находит этому противоядие, как оно находит лекарство от каких-то болезней. Конечно, лихие 90-е прошли, как ураган, по всем, в том числе, и по культуре, по музеям, по библиотекам. Если ты включаешь телевизор, то там в одном сериале льется кровь и вышибают мозги, а в другом – живой битцевский маньяк рассказывает, как ему приятно было душить. Это транслируется, это рассказывается, это смотрят дети и т.д. и т.п.. Давайте и мы сейчас сделаем такой спектакль про битцевского маньяка! И давайте обязательно поспорим: справа кто-то скажет, что не надо быть маньяком, а слева кто-то скажет - что маньяком быть клёво, круто! А зритель пускай нас рассудит: давайте сделаем голосование. Кто знает, на чьей стороне окажется больше зрительских симпатий?

Но при всем том, в последние несколько лет происходят какие-то сдвиги и в музейной жизни, и в концертных залах, и на выставках, и в художественном мире, и в литературе, и в театре. Нет ощущения, что всё пошло ко дну. Мы, безусловно, держимся на плаву, справились, стараемся выплыть и вырулить к какому-то берегу, найти свой путь. Это делают и люди старшего поколения, и люди среднего поколения, и молодёжь.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да, надежд очень много. И ещё один очень важный вопрос, который я хотела бы затронуть в завершение нашей программы. Отец Валерий, объясните нам, пожалуйста, позицию Церкви по отношению к театру.

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Эта позиция сформировалась в течении тысячелетий.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: То есть она менялась?

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Она формировалась. Сначала христиане, конечно, столкнулись с римской культурой, а это была культура зрелищ: гладиаторские бои, встречи победителей... Это всё было направлено на зрелище. А первые христиане, конечно, были воспитаны в другой культуре - в культуре книги. Со временем удалось найти замечательный синтез того и другого, но первые постановки, с которыми столкнулись христиане, были произведения очень чувственные, с эротическим привкусом. И отношение к этому было, конечно, резко отрицательное.

Но культура не меняется в одночасье. Христианство постепенно влияло на культуру, и в том числе - на театр. Изменялось содержание пьес, менялись и люди, которые в них участвовали. Другие люди пришли, и другое содержание. На Руси театр существует совсем короткое время. Мы знаем, что многие, в том числе и церковные иерархи, писали пьесы. До сих пор сохранилось несколько пьес святителя Дмитрия Ростовского! По-моему, один из театров уже в наше время снова поставил его пьесу.

Театр пришел к нам из Европы, это было западное влияние, отголосок эпохи Возрождения. И, безусловно, в русских людях это первоначально не нашло отклика. Пётр Первый построил потешную избу на Красной площади, где круглосуточно давались представления. Ты мог входить и уходить, а представления шли всё время. И лишь позже начали формироваться традиции русского театра.

К ним уже было более или менее позитивное отношение. Это были традиции, христианские по содержанию. Традиция русского театра, мне кажется, имеет очень важный социальный аспект. Это моё мнение.

В то время менялось отношение и к театру, и к актёрам, которые в нём играли. Зрители видели, что это серьезные произведения. Собственно, так формировалось отношение. У нас есть каноны, которые, например, запрещают священнику жениться на актрисе. Эти каноны сформированы в первые века существования христианства, но понятно, что тот театр был совсем другой.

Очень важно кое-что добавить к нашему разговору… Если опять возникает традиция языческого, чувственного, эротического театра, то, безусловно, у Церкви к этому отношение будет резко отрицательным.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Батюшка, если идет пост, можно ли ходить в театр? Что вы говорите прихожанам? Или есть спектакли, на которые ходить можно?

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Никаких рецептов нет. Тем более, что многие из наших прихожан работают в театре.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Очень часто люди считают, что в пост нельзя ходить в театр.

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Это выбор каждого. Лучше постом, конечно, воздерживаться от каких-то зрелищ. Как вы знаете, по русской традиции у нас постом прекращали работать театры. Отсюда появились капустники. Потому что это были репетиции, и пекли в это время пирог с капустой, он был постный. Но, я думаю, что, конечно, нужно воздерживаться от зрелищ в первую и последнюю седмицу Великого Поста, надо уделять внимание себе. Какое-то внутреннее чувство должно тебе подсказать, можно развлекаться или нет.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Имеет ещё значение, на какой именно спектакль ты идешь.

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ: Да, ещё и на какой спектакль идти. Конечно, каких-то готовых рецептов здесь нет, это же творчество. Хочу сказать, что театр – это творчество и со стороны зрителя тоже, это тоже внутренняя работа человека, который смотрит спектакль.

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо.

ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: Хочу вспомнить строки Блока:

Актёры, правьте ремесло,

Чтобы от истины ходячей

Всем стало больно и светло!

Это же потрясающе!

ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо всем! Спасибо вам за то, что вы сегодня пришли в студию!

Когда появилось кино, все говорили, что театр умрёт. Потом, с возникновением телевидения, театру снова предрекали скорую гибель. В начале 90-х казалось, что театр развалится в силу чудовищных финансовых проблем. Но и этого не произошло. Поход семьей в театр, по-прежнему, остался старой доброй традицией. А перед премьерой у входа, несмотря ни на что, до сих пор просят лишний билетик.

Это был «Русский взгляд на современный русский театр» и я, Лена Писарева. Подробнее об этой программе читайте у наших друзей, на сайте журнала «Фома», и у нас, на сайте нашего канала.

Увидимся в следующее воскресенье на Третьем канале!