Над программой работали:
Ведущая – Елена Писарева
Шеф-редактор – Ольга Любимова
Режиссер-постановщик – Александр Замыслов
Редактор – Лариса Богуш
В программе принимали участие:
Сергей Поляков, вице-президент Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа», полковник запаса
Валерий Андреев, директор военно-патриотического клуба «Голубые Береты»
Наталья Савельева, вдова Героя России полковника А.Н.Савельева
Архимандрит Сильвестр (Лукашенко), Ярославская епархия, духовник спецподразделения «Альфа»
Александр Солуянов, Герой Советского Союза, генерал-майор ВДВ запаса
Павел Евдокимов, военный журналист, директор Института проблем терроризма и локальных войн
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Контртеррористические операции, задержание особо опасных преступников, ликвидация преступных и террористических группировок, освобождение заложников - за всё за это несут ответственность отряды специального назначения. «Русский взгляд на спецназ» - тема нашей программы. Вы смотрите "Русский взгляд", я Лена Писарева. Здравствуйте!
В студии программы "Русский взгляд" - Сергей Поляков, вице-президент Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа», полковник запаса.
Сергей Андреевич, здравствуйте!
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Здравствуйте!
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Кто сегодня идет в войска специального назначения? Что это за люди?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Прежде всего, я хотел бы сказать, что 8 октября этого года исполняется 10 лет центру специального назначения ФСБ России, в который входят подразделения «Альфа» и «Вымпел». Этот центр является, я считаю, передовым отрядом спецназа всей России. Подразделения наши - офицерские, и к нам идут, прежде всего, люди, которые считают, что работа в спецназе - это не работа, а служение по защите Отечества, по защите простых людей от террористов. И самое главное – это те ребята, которые по-настоящему любят свою профессию!
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. Следующий гость в студии нашей программы -
Валерий Андреев, директор военно-патриотического клуба «Голубые Береты».
Валерий Иванович, здравствуйте! А ваше мнение, кто сегодня идет в спецназ?
ВАЛЕРИЙ АНДРЕЕВ: Идет, в первую очередь, молодежь из-за своей гражданской позиции патриота, защитника Отечества. И второе: идут ребята, хорошо подготовленные физически, имеющие определенные моральные и волевые качества и, конечно, обладающие некоторыми первоначальными знаниями, умениями, навыками. Без этого в спецназе делать нечего.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. В студии программы "Русский взгляд" - Наталья Савельева, вдова Героя России полковника Савельева.
Наталья Михайловна, я очень волнуюсь. Мы знаем, какая трагедия была у вас в жизни: ваш супруг погиб при исполнении служебных обязанностей. Мне кажется, что вы, как никто другой, знаете, кто идет сегодня в спецназ. Что это за люди?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Я считаю, что в спецназ идут мужчины, обладающие очень высокой военной харизмой. Которые рассуждают, видимо, так: «А кто, если не я?» Вероятней всего, так.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Таких людей много?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Я считаю, да.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо вам! Наш следующий гость - отец Сильвестр, архимандрит Ярославской епархии, духовник спецподразделения «Альфа».
Отец Силвестр, здравствуйте! Что вы, как человек, который много общается с ребятами, служащими в войсках специального назначения, можете сказать о том, кто сегодня идет туда?
ОТЕЦ СИЛВЕСТР: Ну, я, как православный священник, хотел бы сказать, что у каждого православного человека есть три матери: мать, которая родила, мать-Родина, и Мать Пресвятая Богородица. Каждый сын и каждая дочь должны любить, заботиться и защищать свою мать. И поэтому в спецназ идут люди, которые целью своей жизни поставили служение своей матери-Родине и ее защите.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо! А сейчас наш следующий гость, главный герой программы - Александр Солуянов, Герой Советского Союза, генерал-майор ВДВ запаса
Александр Петрович, здравствуйте!
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Добрый день!
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Ваше мнение, кто сегодня идет в спецназ? Что это за ребята, расскажите?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Я - представитель воздушно-десантных войск, где тоже есть отдельный полк спецназа. У нас в войсках в спецназ идут лучшие из лучших, самые высокие профессионалы. Я могу назвать одного Героя России, который недавно получил награду. Он получил три ордена Красной Звезды в Афганистане, а уже находясь в спецназе ВДВ, - звание Героя России и три ордена Мужества. Вот такие люди идут в спецназ ВДВ!
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как вам кажется, почему в обществе бытует мнение, что такого понятия как «патриотизм» уже нет?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Понятие патриотизма всегда было и будет. Вопрос только, кто своим примером, своим служением показывает, что такое настоящий патриот. Буду откровенным: в 90-е годы за то, что ты был патриотом не на словах, а на деле, можно было и должностью поплатиться, и вообще иметь очень много неприятностей. Тогда слово «патриот» считалось ругательным. Те, кому служебное кресло ближе, чем интересы Родины, не были патриотами, они были яркими представителями «демократических преобразований». А сейчас они - в первых рядах патриотов. В результате слово «патриот» оказалось несколько дискредитировано.
А представители спецназа, воздушно-десантных войск не говорят громких слов, они просто защищают Родину, не жалея своей жизни.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Почему сейчас в обществе нет былого уважения к военным, в том числе и к людям, которые служат в спецназе?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Самые для армии тяжелые времена, на мой взгляд, позади. Вот в 90-е годы действительно не было уважения. Нас унижали и за боевые заслуги, и за то, что служим Родине: у офицеров не было ни жилья, ни достойной зарплаты. Сейчас ситуация изменилась. Я сужу по Рязанскому воздушно-десантному училищу. Я выпускник 75-го года, и сам выпустил 125 офицеров в 80-м году. Конкурс в Рязанское воздушно-десантное училище не снижается.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: То есть, у вас нет ощущения, что молодежь уже не та?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Нет! Вы бы видели ребят, которые, не поступив, по три месяца живут в лесу в землянках, чтобы их потом зачислили на первый курс вместо выбывших!
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Валерий Иванович, а почему они к вам приходят?
ВАЛЕРИЙ АНДРЕЕВ: За 20 лет моей работы 216 мальчишек поступили, закончили, стали офицерами, избрав профессию «Родину защищать». В их числе и мой сын. Почему идут? Наверное, из-за престижа.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Он возвращается? Или мне кажется, что он пропадал?
ВАЛЕРИЙ АНДРЕЕВ: Мне кажется, он и не терялся. Во-первых, были и будут ребята, которые проходят школу ВДВ, спецназа. Они обладают авторитетом. И другие мальчишки стараются походить на них, пройти ту же школу мужества.
За две кампании у нас в клубе нет боевых потерь. Мне приятно это сказать. Придя к нам, ребята отдают себе отчет, как сказал Сергей Андреевич, что они готовятся к испытаниям. Если парень не будет готовиться, то результат может быть не тот, который должен быть.
Все-таки велика самобытность нашего народа, в нем сильны уважение к истории своей страны, предкам, гордость за их героические поступки, подвиги, к которым, как правильно сказал Александр Петрович, относятся и Афганская и Чеченская компания. Мало того, что к нам ребята идут, стремятся. Они... плачут! Мы ведь отбираем лучших и на сборы, и на прыжки, мы являемся чемпионами России среди учащихся общеобразовательных учреждений Министерства образования, награждены Верховным Главнокомандующим нашей страны. Когда мы выезжаем для прохождения полевых сборов на базу наших шефов, непосредственно в подразделение «Альфы», у нас очень жестокий отбор, и ребята плачут, если они по каким-то позициям не проходят.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мне кажется, это признак настоящего мужчины, если он может плакать.
ВАЛЕРИЙ АНДРЕЕВ: Думается, в наше время.
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Я хотел бы добавить, что после известных событий в Беслане и «Норд-Осте» количество кандидатов в спецподразделения удвоилось-утроилось. Это как раз отклик наших мальчишек на современную угрозу. Ребята хотят служить именно в спецназе и защищать людей от террористов.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Это внушает оптимизм. Но несмотря на это, я думаю, есть масса проблем. Отец Сильвестор, вы, как никто другой, о них знаете. Как вам кажется, какая главная проблема мальчишек, которые приходят в спецназ?
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: В настоящее время главная проблема – поступить в учебные заведения, которые готовят будущих героев, потому что конкурс действительно высок. к этим ребятам предъявляются высокие требования не только по физическим данным, но и по различным предметам. Физическое здоровье, конечно, необходимо для службы в армии.
Здесь говорилось о молодежных военно-патриотических клубах, которые сейчас возрождаются, в систему входят уже какие-то соревнования между ними. И ребята, через участие в мероприятиях этих клубов, буквально с детского возраста начинают готовить себя к роли защитников Отечества. Поэтому главная проблема сейчас – создание и окормление целой системы таких военно-патриотических клубов, как это было раньше, - для того, чтобы мы могли отобрать достойнейших из достойных, а они могли защищать Родину.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Сильвестр, но каково тем «достойнейшим из достойных», которые, прошли Чечню и Афганистан, участвовали в антитеррористических операциях? Мы, сидящие у экранов телевизоров, и то пережили шок, так что кому-то, наверное, понадобилась помощь священника или психолога. А им как вы помогаете? Я думаю, что их моральное состояние очень часто бывает тяжелое... Если корректно об этом говорить.
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: Вот один случай из многих, которые у меня были. Вечером, практически ночью, в полдвенадцатого, в моей келье звонок. Звонит знакомый человек: «Батюшка, так и так, разрешите прийти на исповедь!» Я говорю: «А почему так поздно – в полдвенадцатого ночи? Может, завтра с утра?» А он: «Ну никак нельзя! Понимаешь, тут, прапорщик из Чечни. У него проблемы, ему тяжело». Я говорю: «Ну, раз человек с войны, то пусть приезжает».
Подъехали они в первом часу ночи. На парне-прапорщике лица нет - бледный, расстроенный. Он восемь лет был в Чечне, и там были одни проблемы, приехал сюда – а тут другие. Как их решить, в какую сторону податься, как к этому относиться? Я говорю: «Ну, пойдем, побеседуем. Ты же для этого приехал».
Мы уединились и часа полтора беседовали. Человек он православный, я его поисповедовал. К концу нашей беседы-исповеди у него появилась улыбка, он порозовел и, когда уже уходил от меня, говорит: «Знаешь, батя, можно я в следующий раз приду с женой?» Я говорю: «Конечно, можно! Только приходи почаще, не доводи себя до такого состояния». Кстати, у него стоял вопрос, ехать ли обратно в Чечню или остаться. Командир его звал, потому что он готовил молодых бойцов. Он говорит: «Мне и здесь надо быть, и там». Потом он все-таки решил вернуться.
Это не единичный случай. Приходят и ночью, и в разное время дня. Совершенно неожиданно бывают эти беседы и встречи. Конечно, душа у этих людей болит: война есть война. Они сталкиваются со многими ситуациями, где приходится принимать решение прямо на месте. А проблема остается внутри, поэтому они и приходят. Если такого человека вовремя встретить, вовремя ему ответить, то он заново рождается и снова готов защищать.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Удивительный духовный, моральный момент: одна из главных заповедей - «не убий», с одной стороны. С другой стороны, «нет больше той любви, чем если кто душу положит за други своя». Как это совместить? Ведь ребята, которые сознательно идут на такое служение – мы называем это не работой, а служением, –понимают, что в экстремальных ситуациях им придется нажать на курок.
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: Служение Отечеству – это священный долг. Нужно быть готовым положить душу за други своя. Мы понимаем, что во все времена защита Отечества священна. И для мужчины это была высочайшая доблесть - защищать своё Отечество, это высшее доверие, которое ему оказывают. В каждом случае беседуешь отдельно с каждым человеком, в зависимости от того, какая у него проблема и что у него болит.
Но война - это не убийство, если ты защищаешь Отечество или целостность своего Отечества. Ты поднимаешь оружие не для агрессии, а для того чтобы другой не поднял его на твой народ, на твою мать, дочь, на твоих близких и дальних. Это твоя обязанность, твой долг – защитить их. И понятие «не убий» здесь не применимо. Если у тебя есть праздное желание повоевать, или если ты воюешь за деньги, как наемник, или за идею, как террорист, то это убийство: ты воюешь за конкретные деньги, за чьи-то конкретные цели. Ты не думаешь о том, что могут пострадать сотни, тысячи, может быть, даже миллионы людей. А в конечном итоге - и весь мир. Многие люди не догадываются, что всё начинается с малого. А мы с вами знаем историю: все большие войны начинались с какого-то одного очага.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Наталья Михайловна, сколько лет вы прожили со своим супругом?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Мы прожили вместе 27 с половиной лет.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Знаете, я думала о вас и подумала: когда наши бабушки отправляли наших дедушек на войну, все ждали, что она вот-вот закончится, но война длилась четыре года. А у вас, получается, вся жизнь - как на войне?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: По сути, да. Я вышла замуж в 70-м году, а подразделение «Альфа» образовалось в 74-м, и у меня муж там служил с первого дня.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: На что похожа жизнь женщины рядом с человеком, который всё время находится на службе?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Скажу откровенно, первые годы я просто знала, что у меня муж служит в КГБ. Ну, потом в ФСБ. О самом подразделении я толком и не знала. Наверное, правильно, что муж меня щадил в этом отношении и разговоры о его службе в доме не велись. А уже ближе к перестроечным временам как раз грянул Афганистан. Мой муж там был трижды. Первый раз я даже не знала об этом: ну, уехал вроде бы в обычную командировку. Когда приехал, стало понятно. Во второй раз я тоже не знала, что он уехал туда. А третий раз уже знала, и это было очень тяжело.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А как вы поняли, что он на войне?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Во-первых, приехав из командировки, он получил первый орден Красной Звезды. За что дают такие ордена в мирное время? Это трудно скрыть.
Во-вторых, уже появлялась информация в печати, поэтому скрывать это было достаточно сложно. Я задавала вопросы, на какие-то муж отвечал, от каких-то уходил...
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Так положено, или он вас щадил?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Мне казалось, так положено. То, что он меня щадил, я поняла потом, потому что, оказывается, другие жены всё знали. Это я, такая наивная, верила, что он в командировке в Ярославле. Наверное, он был прав. Последние, наверное, лет пятнадцать я уже многое понимала о его работе, всё до конца, конечно, невозможно было знать. И это было не так-то просто - каждый день провожать мужа в никуда. Тяжело.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Наталья Михайловна, обычно люди возвращаются после войны героями. Когда наши ребята возвращались из Афганистана, из Чечни, как вы думаете, что они чувствовали? Они чувствовали себя героями в нашей стране, или их как-то не так понимали, не так встречали?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Лично мою семью и моего мужа это минуло. Когда он первый раз пришел из Афганистана, он даже не мог со своими сослуживцами, как это полагается на фронте, «обмыть» ордена, потому что негде было. Они вообще в бане это делали. Пошли в баню, и там «обмывали» ордена, потому что ни в ресторане, ни в кафе нельзя было это сделать открыто. Но его не волновал весь этот антураж, герой он или не герой... Он просто изначально был настолько военным человеком, что его интересовала только служба. А как к этому относятся, уважают ли его, считают ли героем, - это было в меньшей степени. У нас этот вопрос не муссировался.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Я правильно понимаю, что ваш супруг уже мог оставить службу?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Да, когда он погиб, ему был 51 с половиной год. Он был полковником, у него была уже и должность приличная – он был начальником штаба. Но он поставил себе задачу отслужить в подразделении 25 лет. На тот момент это был бы первый такой случай. Не получилось – он отслужил 23 года.
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Получилось больше, потому что теперь он навечно в строю.
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Да, Сергей Андреевич, спасибо.
Он знал, конечно, что когда-то надо будет уходить. Он это понимал, и сам этого боялся, и я этого боялась. У него были различные предложения, и приглашали его, и сам он что-то мог делать. Но всегда говорил: «Ты знаешь, мне нравится, что я на государевой службе. Вот ничего не могу сделать: нравится, что на государевой!» Ну, и я, естественно, понимала это. В общем, это был мой крест.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вы никогда по-женски не пытались воздействовать: мол, давай, все-таки закончим, поживем для себя?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Пыталась. Признаюсь честно, я даже пыталась очень резко всё это прекратить. Мы уже на тот момент прожили 25 лет, и я предложила мужу венчаться. У нас должно было быть венчание, и вдруг происходят события в Буденовске. Муж мой не приезжает, венчание откладывается. И когда он прибыл из этой командировки, - а мы все ее очень тяжело пережили, - мы моментально помчались к батюшке, стали просить, чтобы он нас обвенчал. Батюшка сказал: «Знаете, сейчас пост. Давайте после поста». Ну, мы уговорили его, что нам надо завтра, что такая ситуация, что даже неделя для нас может быть очень много. Нас обвенчали. Перед этим я мужу сказала, что я не выдерживаю. Сказала: «Выбирай - или семья, или служба». Потому что находиться в таком напряжении мне было уже очень тяжело.
Я помню, что тогда он в первый раз взял нас с дочкой на похороны ребят. Мы раньше никогда не были, как-то не принято было нас приглашать. Хоронили Диму Бурдяева на Николо-Архангельском кладбище. Совсем молодой парень, по возрасту он мог быть нашим сыном. И я помню тот момент, когда мой муж подошел к родителям Димы, к нашим ровесникам, и сказал: «Я был командиром, и я виноват в том, что ваш сын здесь. Я лягу рядом». Собственно говоря, потом мы так и похоронили его там, рядом. А мне он тогда сказал: «Ну, не выдерживаешь, - значит, уходи».
Вот такой был у нас момент в жизни. После этого я поняла, что это мой крест. Конечно, я никуда не ушла. Все было понятно: значит, мне надо продолжать терпеть. Я смирилась, хотя это было довольно тяжело. Во всяком случае, я сейчас понимаю, что как женщина я была во многом счастлива, потому что действительно человек был доблестный, и мы с ним прожили вместе все эти годы.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Наталья Михайловна, я очень благодарна вам за искренность. И я, в свою очередь, искренне считаю, что вы счастливая женщина!
Александр Петрович, какие у вас отношения с близкими? Они вас понимают? Вы что-то от них скрываете, чтобы не было непонимания? Как у вас это все происходит?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Я, конечно, низко кланяюсь Наталье Михайловне, потому что вспоминаю свою супругу. Я был командиром батальона в Афганистане. Мы только поженились, супруге 20 лет, она студентка 2-го курса медицинского института в Рязани, беременная. Я на учениях. Приезжает заместитель командира дивизии: «Ну, что - твоя очередь, собирайся. Погиб комбат первого батальона 50-го полка, через четыре дня ты должен быть там». Всё понятно. Ну, а когда 6 мая 1982 года у меня закончился очень тяжелый бой – мы тогда ранили полевого командира моджахедов Ахмадшага Максуда, – мне вертолетчики на КП сбрасывают вымпел. У меня родился сын! Наследник есть, дальше можно воевать.
Ну, а каково им было ждать два с половиной года? Когда я был ранен, то в отпуске должен был долечиться. Но домой не приехал, пока гипс не был снят и бедро не зажило. Конечно, мы старались щадить своих близких, но они всё знали, догадывались. Наши жены - это действительно настоящие героини.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Александр Петрович, я понимаю, что раз уж вы выбрали такое служение, то, наверное, не ждете ни от общества, ни от государства никакой благодарности. Но все-таки, когда вы возвращались из Афганистана, какое к вам было отношение, что вы чувствовали?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Я возвратился в июне 84-го, отвоевав два с половиной года, сразу в Академию в Москву. Рядом было много товарищей, две десантные группы, половина из них воевала в Афганистане. Поэтому мы имели возможность не только в бане «обмывать» свои ордена, но и вместе что-то вспомнить. Мы тогда жили своим миром. Понимали, что о многом говорить нельзя, да и не нужно было. Но того, что называют «афганским синдромом», у нас не было. Мы знали, что мы сделали, и гордились этим.
Хочется привести слова одного из НАТОвских генералов. В 2003 году, сразу после Дубровки, я как советник командующего ВДВ был в Лондоне, в Вильтен-парке, на международной конференции по терроризму. На третий день конференции из Афганистана приехал генерал Шпунер, командир 16-й бригады Великобритании. Пришел буквально с самолета, еще в полевой форме, потому что там время доклада ограничено. Мы, десантники, все друг друга знаем: и противники, и союзники. И вот Шпунер, затронув тему Афганистана, обращается в мою сторону и говорит... Представляете, английский лорд! Он говорит: «Знаете, афганцы считают пребывание советских войск в Афганистане золотым временем. К русским у них претензий нет. А как воевали русские десантники в горах – это фантастика! Мы так не умеем».
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мне всё хочется узнать... Я думаю, деликатно это у вас спрашивать или нет... А наш спецназ – он лучше других?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Он лучший в мире! На международных соревнованиях, которые проходят за рубежом, наш спецназ постоянно занимает первое место по всем видам программы. Сергей Андреевич дополнит.
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Я хотел бы сказать, что на Северном Кавказе против России практически была объявлена международная террористическая акция, кампания. Но она позволила, во-первых, сохранить наши вооруженные силы и, во-вторых, заставила наше политическое руководство пересмотреть свою позицию в отношении армии, в том числе и специальных подразделений.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Говоря сегодня о войсках специального назначения, мы не можем не затронуть тему терроризма. Я хотела бы пригласить еще одного гостя.
В студии программы "Русский взгляд" - директор Института проблем терроризма и локальных войн Павел Евдокимов. Павел Анатольевич, здравствуйте.
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: Добрый день.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мне тяжело об этом говорить, потому что я тоже журналист. Когда совершаются террористические акты, журналисты очень часто неправильно себя ведут, и, как следствие, в обществе не так оценивают проведение контртеррористических операций. Мы сейчас услышали – у меня нет оснований не доверять нашим гостям, – что наш спецназ очень хорошо подготовлен. Как вы можете оценить действия наших войск специального назначения, если брать контртеррористические операции?
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: До «Норд-Оста», когда зло терроризма проявилось в центре Москвы, при проведении операций «Альфой», насколько я знаю, не было потерь среди заложников. По большому счету, и по малому тоже, это не вина группы А и группы В «Вымпел», что часть заложников не вышли из «Норд-Оста» живыми. Конечно, один из главных критериев успешности операции – это сохранение жизни заложников. По этому показателю группа А и центр спецназначения ФСБ России в целом занимают лидирующие позиции, вне всяких сомнений. Я уже не говорю о профессиональной подготовке.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И после «Норд-Оста», и после Беслана меня поразило то, как вели себя журналисты. Было много разговоров о том, что спецназ сделал что-то не так. Я честно скажу, мне это было очень неприятно.
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: К сожалению, там вообще была просто возмутительная ситуация. Не буду говорить, какой это был канал Центрального телевидения. Это было вечером в день захвата заложников в «Норд-Осте», когда в прямом эфире наш коллега-журналист спрашивал Александра Цекало, и тот рассказывал в подробностях, как можно проникнуть в здание «Норд-Оста». Я понимаю, всё это делалось на эмоциях, но программу смотрели и террористы!
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Нет журналистской культуры, знаний, как себя вести в такой ситуации. Понимания того, что можно одним неосторожным словом повредить спасательной операции.
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: Если говорить о главном принципе в работе военного журналиста, то это принцип «Не навреди», как у врачей. У журналиста должен быть свой внутренний цензор, журналист должен четко понимать, что можно сказать или написать, а что ни в коем случае нельзя.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мне кажется, мы, современные журналисты, часто теряем ощущение реальной жизни и существуем в некой виртуальной реальности. Их очень сложно совместить. Тем более в такие тяжелые моменты.
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: Совершенно верно.
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Я могу привести пример. Во время Буденновских событий по линии журналистов ушла информация, из-за которой наше подразделение потеряло трех сотрудников. В течение пяти дней наши жены не знали, кто из наших ребят погиб. Можете себе представить, что творилось возле телевизора и что пережили наши жены! Нельзя было этого делать.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Павел Анатольевич, еще один момент. Сам факт терроризма у нас появился недавно. Мы столкнулись с ним гораздо позже, чем, допустим, государство Израиль. Как готовят ребят к таким акциям? И достаточно ли они подготовлены?
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: Вы имеете в виду наш спецназ?
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да.
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: Если сравнивать рисунок действия российского и израильского или американского спецназа, то он, конечно, кое в чем рознится. Ни в Ираке, ни в Израиле спецназ никогда не церемонится с мирными жителями. Выявлена точка, где находятся главари, допустим, исламского джихада, по ней наносится огневое поражение -и всё, вопрос снят. Нет дома, и нет людей, которые в нем находились. А то, что там были женщины, дети и старики, никого не волнует.
Бойцы центра спецназначения ФСБ России не могут исповедовать эти принципы, ни по моральным причинам, о которых говорил отец Сильвестор, ни по практическим. Люди, против или для защиты которых осуществляется операция, - это граждане Российской Федерации. Соответственно, сначала оттуда нужно вывести детей, стариков, а потом уже работать по конкретному лидеру.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но у нас не было этого опыта. Когда мы вдруг столкнулись с таким явлением, как терроризм, нам пришлось спешно готовиться, или какая-то работа проводится всё время?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Можно я добавлю? Как только я пришел в подразделение, мне сказали: «Запомни самое главное: когда ты идешь освобождать заложников, первая задача – должен быть жив заложник, который там находится. Вторая задача - чтобы товарищ, который идет с тобой, тоже был жив. И третья задача – и террорист, который захватил заложников, тоже должен быть жив». Вот такие задачи ставили перед нами.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А террорист зачем должен быть жив?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Ну, вот такая гуманная задача у нас была.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но до случая в Буденновске мы вообще не сталкивались с таким явлением как терроризм. Как тогда принималось решение о том, как действовать?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Это очень сложный вопрос. Я думаю, что целой передачи не хватит рассказать, что там было и как. Решение было политическое.Ннаши специалисты, руководители, выдали в штаб операции наш прогноз. Если бы мы пошли до конца, то потеряли бы 70 процентов личного состава и 50 процентов заложников. Понимаете? И все равно решение было принято.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Можете вы, как руководитель подразделения, понимать, что решение, которое принято наверху, неправильное?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Оно было стратегически правильно, потому что нельзя было выпускать Шамиля, нельзя было сдавать свои позиции, как это было потом в Первомайском, «Норд-Осте» или Беслане. То, что случилось в Буденновске, практически послужило прологом террористической войны, серии терактов против России. Если бы в Буденновске решили проблему по-другому, то не было бы ни Первомайска, ни «Норд-Оста», ни Беслана. Там стратегически решение было правильное. Что касается политического, тактического выполнения, то заложники были освобождены, но нельзя было выпускать террористов в Чечню, это однозначно.
А что касается опыта, то мы этот опыт набирали буквально с колес. Операция по освобождению заложников в Буденновске явилась краеугольной, она поставила все точки в методике подготовки наших сотрудников. И потом мы уже шли впереди, а противник отстал. После «Норд-Оста» террористы применили в Беслане уже новую тактику и, к сожалению, никакой операции там не было. Была ситуация, когда нашим сотрудникам нужно было сердцем и душой прикрывать ребятишек, которые были взорваны в спортзале школы № 1 города Беслана.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да, ужасная трагедия!
Отец Сильвестр, к вам часто обращаются близкие погибших: и жены, и дети, и матери. Как вы их утешаете?
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: В каждом случае, конечно, по-разному. Многие из них понимают, что их муж или сын защищали Отечество и погибли за правое дело, которое сами выбрали целью своей жизни, – защищать. Защита Отечества не бывает без жертв, без погибших. Каждая мать, каждая жена знает об этом, но, конечно, в душе теплится надежда: «Может быть, мой-то муж, мой сын вернутся домой!» Все они этого желают и молятся об этом.
Каждую мать, жену, сестру утешаем по-своему. Они приходят в храм на беседу, на исповедь, они приходят и просто домой поговорить, когда бывает тяжело. Особенно в первый год после потери. Когда человек верующий, он понимает, что православный воин, погибший за свое Отечество, как святой, восходит на небо. Родные его не теряют, они приобретают молитвенника за весь свой род, за семью и за всё Отечество. Такие люди геройски жили, геройски погибли и сейчас молятся за вас, за нас, и за всю нашу страну. И когда есть это единство, есть и понимание, что смерть - это просто временная черта, которая отделяет нынешнюю нашу жизнь от будущей. Верующий человек это воспринимает буквально, для него это не метафора, не некая иллюзия, а реальность жизни. Он приходит в храм и молится за своих усопших, поминает их, и это та встреча, та беседа, которая согревает душу и сердце и не только облегчает боль, но и дает силы жить дальше и воспитывать внуков, также будущих защитников Отечества.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мы говорим сейчас о моральном утешении, которое может принести Церковь. Верующего человека может утешить то, что душа его близкого оказалась в царстве небесном. А как ведет себя наше государство по отношению к семьям погибших?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Я хотел бы сказать, что отец Сильвестор не случайно находится в нашем зале. Он окормляет не только сотрудников «Альфы» и «Вымпела», но и очень многих спецназовцев, которые дислоцированы в Москве, в Санкт-Петербурге, в Ярославской области. И благодаря его работе, можно сказать, наш спецназ получил дополнительную степень боевой готовности, потому что духовная составляющая подготовки наших сотрудников на сегодняшний день выходит на первый, на передний план. Идеологическая работа, которая проводилась в Вооруженных Силах и спецназе в армии Советского Союза была перечеркнута, и сейчас мы уже возвращаемся к тем истокам, на которых всегда базировалась наша русская, российская армия.
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Я могу дополнить. Мы действительно не один год друг друга знаем и прекрасно понимаем ситуацию, которая сейчас сложилась. Мы как профессионалы должны признать: с 45-го года война против Советского Союза, а затем и России, в той или иной форме не прекращалась.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Да, это нам только кажется, что мы живем в мирное время.
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Не прекращалась, просто еще не время вскрывать некоторые архивы по истории военного искусства. А сейчас мы преодолеваем очень тяжелые последствия холодной войны. Нам нужно просто видеть фактические соотношения сил и средств, они у нас далеко не самые лучшие. И конечно, сейчас просто необходимо вернуться к традициям нашей русской армии. Придется процитировать Наполеона, который говорил, что соотношение материального и морального на поле боя – один к трем: моральное имеет в три раза большее значение, чем материальное. И если вернуться к тем традициям, которые были в русской армии, вспоминаются слова моего любимого Михаила Дмитриевича Скобелева, «белого генерала», у которого скоро будет очередной юбилей. К нему на балу подошла женщина и с упреком сказала: «Господин генерал, вот вы молоды, танцуете, веселитесь. А мой сын, поручик, погиб под вашим командованием!» На что он ей ответил: «Мадам, погибнуть на поле боя за Россию – значит получить высшую награду от Господа. Я такой награды пока не удостоен». Хотя под «белым генералом» в одном бою по три коня убивали, и его очень уважали турки, считая заговоренным.
Вот таким должен быть принцип подготовки офицера и солдата. Самоотверженность, то высокое, для чего ты надел погоны, у каждого от рядового до генерала – это должно быть сейчас в основе подготовки и воспитания.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо. Павел Анатольевич, я опять хочу вернуться к проблеме терроризма, которая в последние годы стала для нас очень болезненной. Все-таки отличается чем-то работа нашего спецназа от работы спецназа американского, израильского - именно в борьбе с терроризмом? И есть ли какое-то взаимодействие, делимся ли мы опытом друг с другом?
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Допустим, что было в Афганистане. Зачастую мы возвращались в места боевых действий, откуда только что прилетели, десантировались. У нас были определенные принципы. Во-первых, мы старались не вести бой в кишлаках, в местах поселения мирных жителей, а навязывать противнику бой в горах. Второе, когда мы улетали, то оставляли медикаменты и продукты. Когда мы возвращались на место боевых действий, где недавно были, никогда не было такого, чтоб нас из кишлаков обстреливали или чтобы мы подрывались на минах. Мирное население всё прекрасно понимает. Вот тем мы и отличаемся. Посмотрите, какие потери мирного населения в Ираке - 5 миллионов! Американцы открыли огонь – и не щадят ни мирных жителей, ни детей, ни женщин. Мы этого никогда не делаем.
Вот по Беслану Сергей Андреевич не сказал. Наши десантники в центре спецназначения – это все, в основном, наши воспитанники. Когда офицер, закрывая собой ребенка, выносил его, он получил несколько очередей в спину и умер. Он мог поднять оружие – они все высокие профессионалы, – но для него главное было спасти этого ребенка. Вот мы чем отличаемся от американцев и других. Для них мирных жителей нет. Для них, если они ступили на чужую землю, все противники. У нас по-другому.
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Можно добавить о спецназе? Как уже сказал Александр Петрович, мы очень живо интересуемся нашими коллегами - так же, как и они нами. До сих пор у них очень живой и серьезный интерес к «Норд-Осту»: как нам удалось, несмотря на то, что бой был очень жестокий, спасти большую часть заложников. Зал был заминирован, и даже после одного взрыва там практически никого бы не осталось - ни тех, кто там был, ни тех, кто штурмовал. О своих секретах мы, конечно, не всем и не всегда говорим. Но, во всяком случае, у нас очень тесный и живой контакт с нашими коллегами по борьбе с терроризмом из других стран. Они к нам приезжают, мы к ним приезжаем, друг у друга учимся. У нас есть чему поучиться, поскольку опыт у нас, я считаю, намного серьезней.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как вы считаете, с террористом можно договориться? Один из главных упреков к бойцам спецназа - что надо было договариваться с террористами, тогда было бы меньше жертв. Как вы к этому относитесь?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Вообще, операция по освобождению заложников делится на несколько фаз и, конечно, основная задача спецподразделения и оперативного штаба заключается, в первую очередь, в том, чтобы решить вопрос мирным путем. И у нас было много операций, которые завершались мирно благодаря тому, что наши переговорщики убеждали террористов сдаться. Но идти навстречу террористам, соглашаться на их условия нельзя.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Павел Анатольевич, ваше мнение?
ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ: Я согласен, если речь идет не о переговорах, а о рабочих контактах, цель которых - выяснить требования террористов, состояние заложников, обеспечить последних продуктами питания, водой и, по возможности, вызволить из плена. Такие рабочие контакты, конечно, необходимы. Если же под переговорами мы подразумеваем некий политический торг с далеко идущими последствиями, то, конечно, такие переговоры недопустимы. Они вредны, потому что, как сказал Сергей Андреевич, тогда после Буденновска появляется Первомайская, после Первомайской – «Норд-Ост» и так далее.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Тогда террористы чувствуют себя безнаказанными.
Я хотела бы вернуться к своему вопросу. Наталья Михайловна, может быть, вы ответите? Как государство ведет себя по отношению к семьям, которые потеряли родственников?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Это вопрос двоякий. С одной стороны, еть очень много законов, которые нас поддерживают. А с другой стороны, не всегда закон бывает социально справедливым, хотя он должен быть социально справедлив.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: В чем же он не справедлив?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Казалось бы, все мы - жены военнослужащих. И неужели недостаточно одной формулировки, что военнослужащий погиб при исполнении служебных обязанностей? Мне кажется, этого достаточно для того, чтобы в дальнейшем обеспечить какие-то льготы, необходимые этой семье. Но в нашей ситуации всё очень регламентировано. Может получиться так, что, хоть я и вдова погибшего военнослужащего, но в плане льгот мне мало что достанется. Начинаешь просматривать закон: оказывается, например, муж у тебя не полковник, а капитан, то есть не высший офицер, а значит, тебе льгота не положена. Дальше, он у тебя, оказывается, погиб в первую чеченскую войну, а не во вторую, значит, опять тебе не положено...
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Неужели так и есть?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: По разным ситуациям - разные законы. Например, сотрудник подразделения «Альфа» может погибнуть где угодно. А оказывается, что по локальным войнам - один закон, а для всех остальных – другой. Как будто человек погиб непонятно где и зачем...
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А кто же пишет такие законы?
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Кто-то пишет. Например, люди погибли в Буденновске. Это не локальная война, хотя это Ставропольский край, Чечня совсем рядом. Но для детей тех, кто погиб в Чечне, есть какие-то льготы, а для детей военнослужащх, погибших в Буденовске, –уже нет этих льгот. Или, например, совершен террористический акт в Беслане или «Норд-Осте», и сразу же принимается государственный закон по этим конкретным террористическим актам. Но почему? Я понимаю, когда помогают какие-то фонды, частные организации. Это приветствуется. Но везде погибают военнослужащие. У вдовьего коллектива и так жизнь не очень веселая, так еще и льготы у всех разные.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Наталья Михайловна, вы общаетесь с этими женщинами, с родственницами погибших. Как вам кажется, что им больше всего нужно от государства? А может быть, они от нас чего-то ждут? Или уже ничего не ждут?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: У вас особый коллектив, да.
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Да, Сергей Андреевич прав: у нас действительно особый коллектив. Кроме того, когда погиб мой муж, мои дочери были уже взрослые. Мне не надо было волноваться о том, чтобы их учить и так далее. А у нас есть молодые вдовы, и они озабочены будущим своих детей. Основная задача - нормально поднять детей и дать им образование. Конечно, по этому поводу есть законы, но как только начинаешь обращаться за их выполнением к чиновникам среднего или нижнего уровня, то можно только развести руками или написать целую книгу о том, как какая-нибудь вдова оформляет себе льготы. И еще непонятно, какая это будет книга.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: То есть не к вам пришел социальный работник и попытался?..
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Что вы, какое там - к нам! Мало того, ни в какую организацию нельзя идти просто со словами «Я такая-то, вот свидетельство, что у меня погиб муж, вот удостоверение, я слышала, мне что-то положено». Боже упаси! Надо идти уже с законом, держать его в руке, пальцем показать социальному работнику нужный ункт и потом еще очень долго доказывать, что я подхожу под этот закон. Это жуткие мытарства, кто-то их преодолевает, кто-то нет. Я прошла эту школу в полном объеме, и всё время своих девушек учу, говорю: «Девочки, когда идете к социальным работникам и получаете отказ, требуйте отказ в письменной форме!» Потому что чиновники боятся отвечать в письменной форме.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вот и совет прозвучал у нас в студии!
НАТАЛЬЯ САВЕЛЬЕВА: Совет, да. Понимаете, законы-то есть, но их выполнение безумно тяжело. И не всегда они социально справедливы, на наш взгляд. К сожалению.
Например, большие льготы у вдов Героев, но остальные военнослужащие ту же задачу выполняли. Кто-то, может, проявил больше героизма, и, наверное, этих людей надо особо отметить, я согласна. Но не надо делить: капитан не капитан, прапорщик не прапорщик, в Москве он погиб или в Чечне! А как же сотрудники военной МЧС, которые везде могут погибнуть? Или военные пожарники? Чем их потеря легче для семьи? Как это посчитаешь и докажешь?
Поэтому, конечно, есть сложности. Наше подразделение - особое, у нас очень тесный коллектив. Мы работаем в очень тесном контакте и с действующими сотрудниками, и с ветеранами, у нас есть фонды, мы друг друга поддерживаем. Возглавляет наш коллектив Сергей Андреевич Поляков, он нас объединяет, и мы ему очень благодарны.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Сергей Андреевич, вы хотели что-то добавить?
СЕРГЕЙ ПОЛЯКОВ: Да. Мы говорим обо всем спецназе. Конечно, ситуации в разных ведомствах могут кардинальным образом отличаться. Если взять спецназ ФСБ, то это тоже большой, серьезный спецназ. Там нет ни одной семьи военнослужащего, погибшего при исполнении служебного долга, которая не была бы обеспечена жильем! Нет ни одной семьи с детьми, которые при поступлении в высшие учебные заведения не получили бы необходимую поддержку. Но в других ведомствах бывают ситуации, когда военкомат, в лучшем случае, похоронит бойца спецназа, и на этом всё заканчивается. Я понимаю, что в разных ведомствах разные потери.
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: Простите, я бы хотел дополнить то, что сказала Наталья Михайловна. Много проблем у наших «афганских» матерей, рядовых и сержантов. Они получают мизерную пенсию. А ведь можно решить вопрос очень просто, как в Великую Отечественную войну: платить за боевые ордена. Жив солдат – он получил бы орден, а некоторые у нас по шесть орденов боевых имеют. Разве у нас мало денег в стабфонде? Не надо кучи справок и других законов! За боевые ордена нужно платить. Мы долго можем рассказывать, как в наших боевых семьях стараемся заботиться о матерях погибших. Но это всё пока делается на энтузиазме. С чиновниками можем разговаривать только мы, потому что пришел Герой Советского Союза или России, а у нас в законе о статусе Героя написано: «За непринятие мер социальный работник несет уголовную ответственность». Вот тогда чиновник сразу становится очень внимательный, вежливый, тактичный и законы начинает понимать. Потому что мы просто-напросто потребуем это сделать. Хотя зачастую мы просим не за себя.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Сильвестр, видите, мы начали с оптимизма, а закончили проблемами. В завершение нашей программы, что бы вы сказали ребятам, которые, несмотря ни на что, хотят служить в войсках специального назначения?
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: Мне бы хотелось сказать ребятам, которые действительно желают служить Отечеству в войсках специального назначения, что надо идти, и служить, и выполнить свой долг до конца. Это высокое служение. Постарайтесь не забывать о духовных ценностях нашего Отечества, о его культурных ценностях, о нашей истории, которая полна примеров мужества и героизма. Да, были моменты, когда Россия была уже на краю, но каждый раз она отходила от края и оставалась Россией. И она, видимо, всегда будет оплотом того духовного, нравственного начала, которое удерживает мир от гибели. Можно ли представить мир без России? Нет. Видимо, без нее мира не будет и не может быть. Потому что Россия это…
АЛЕКСАНДР СОЛУЯНОВ: ...геополитический центр Земли.
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: Ну, это с точки зрения стратегической, военной. А для нас это еще и духовный центр, то, что удерживает, дает силы и надежды всему здравому, что есть в мире.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Батюшка, а может быть, вы еще скажете несколько слов тем, у кого предвзятое, а может быть, даже пренебрежительное отношение к военным и к людям, которые служат в войсках специального назначения?
ОТЕЦ СИЛЬВЕСТР: У некоторых людей пренебрежительное отношение не только к войскам спецназа, но и вообще к армии. Родители добиваются для своих детей «белых билетов», чтоб их дети не служили в армии. Они считают это своим достижением. То есть с детства, с юности готовится будущий изменник, предатель Отечества. Но защита Отечества в России – священный долг, это доверие, которое еще надо заслужить. А здесь человек воспитывается в неуважении к Отечеству, в неуважении к своей армии и, естественно, к власти. Да всякая власть от Бога: какие мы, такая и власть! И нечего пенять на зеркало и ругать ее, надо посмотреть, прежде всего, на себя. А посмотрев, мы поймем, что это мы такие. И чтобы наши дети не были такими, как мы, надо готовить их к защите Отечества.
ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо вам всем за то, что вы пришли к нам в студию!
Это был "Русский взгляд на войска специального назначения» и я, Лена Писарева. Продолжим разговор на эту тему у наших друзей, на сайте журнала «Фома», и у нас, на сайте Третьего канала, а также на радиостанции «Говорит Москва». Что будет дальше – увидим.
"Русский взгляд" – это о России.
