Типовые конфликты в школе — совершенно одинаковые. В одних случаях дети обижают других детей, в других — учителя и дети мучают друг друга.
Насилие — неизбежная для школы реальность: человеческие детеныши имеют свойство драться и выяснять в драках, кто из них сильнее и лучше. Даже в собачьих стаях очень многое зависит от вожака: умный, опытный и гибкий научит детенышей не убивать друг друга, а у молодого, жесткого и агрессивного члены стаи будут постоянно биться за место в иерархии и еду (тут любопытно почитать, что пишут зоологи.
А мы-то люди. У нас есть не только когти, клыки и набор статусных демонстраций, но и разум. У нас есть речь, у нас есть культура. А культура испокон веков учит людей правилам общежития.
В семье родители обычно учат детей не убивать друг друга, а договариваться. И в школе, если детским коллективом управляют умные взрослые, он будет жить мирно. Но если взрослые самоустраняются, а дело берут в руки сильные и агрессивные дети, получается «Повелитель мух». Или «Чучело».
Но взрослые и сами ведут себя как обиженные неумные дети. Школьник провоцирует — учитель взрывается. Ребенка побили — родители побитого бьют обидчика. Учитель управляет дисциплиной в классе, разделяя и властвуя: одного унизит, другого приблизит.
И родители теряются, не понимая, что делать и как защитить ребенка. Одни терпят и жалуются. Другие выходят на тропу войны.
В принципе, чтобы справиться с этими ситуациями, никакой велосипед изобретать не надо. Алгоритм тут простой: начинаем с самого низа и простых переговоров, при неудаче — подаем письменные жалобы и обращаемся к начальству по восходящей. Если конфликт не разрешается, привлекаем юристов и правозащитников (уполномоченных по правам ребенка), обращаемся в правоохранительные органы.
Здесь есть очень четкое правовое основание: за безопасность ребенка в школе по закону отвечает школа. Если ребенку наносят физический и психический вред, — школа должна принять меры и этого вреда не допускать, то есть исполнять закон.
Если один ребенок бьет другого или срывает уроки — надо решать вопрос с его родителями. Обычно школа знает единственный способ: сказать родителям, что ребенок плохой. Его надо исправить и вернуть в должном виде, а если не исправляется — забирайте куда хотите. Иногда еще организуются родительские письма с требованием вывести ученика такого-то из контингента.
Дети и в самом деле бывают сложные, с целым ворохом медицинских, социальных и психологических проблем, а то и просто — нахальные и не знающие границ. Но сложные или невоспитанные дети тоже имеют право на образование. Да проблема детской невоспитанности для науки педагогики не то чтобы совсем новая.
Способы справиться с проблемным детским поведением существуют, хотя в одной колонке о них не расскажешь; кто интересуется — можно, например, почитать брошюру Бердышева «Школьный кризис».
Если несколько детей издеваются над одним — школе надо серьезно думать над программами профилактики травли, менять школьную политику и специально работать с педагогами. Решения существуют, но надо, чтобы школа этим занималась. Есть разные способы добиться от школы нужных решений: можно поднимать вопрос на родительских собраниях, привлекать управляющий совет, обращаться в инстанции. Не помогает — забирать ребенка. Иногда это лучшее решение.
Если учитель оскорбляет детей, грубит им или рукоприкладствует (бывает, чего уж), — надо требовать от администрации школы все того же: обеспечить физическую и психическую безопасность детей и исключить применение физического и психического насилия. Все это ребенку гарантирует Закон об образовании, школа обязана его исполнять. (Темы «а кто подумал о правах взрослых» и «что считать насилием» сейчас не рассматриваем).
Фото Jack FussellТребовать надо именно обеспечения безопасности ребенка, и именно от администрации школы, а потом уже идти вверх по инстанциям. Это как раз тот порядок разрешения школьных конфликтов, который обычно дает результаты. Можно, конечно, написать в соцсетях, что ребенок такой-то социально опасен, учительница моральный урод, а в эту ужасную школу нельзя отдавать детей, — и, естественно, потребовать перепоста. Можно, наверное, пообещать чужому ребенку повыдергивать ему руки-ноги. Можно, вероятно, подкараулить учительницу в коридоре — такие случаи тоже были, кончалось обычно все скверно — для одних больницей, для других судимостью. И все это — эмоциональная реакция, а не способ защитить ребенка. Это плохие решения.
Вот недавно, например, в соседней Беларуси, в минской школе недавно произошла пренеприятная история, и вполне типичная для России тоже — хотя, кстати, вполне в рамках закона. Родители заподозрили, что нервный тик у ребенка вызван стрессом, а стресс — действиями учительницы; они дали сыну диктофон, и второклассник две недели потихоньку записывал все уроки. Родители собрали нарезку из особо выразительных учительских реплик — и направили жалобу в прокуратуру и администрацию района. В результате одноклассники объявили мальчику бойкот, а учительница собирается подавать на его родителей в суд за клевету.
В этой истории прекрасны все. И учитель, которая кричит детям (если верить аудиозаписи) «счас выкину вон», «вышвырну вон отсюда», «угол твой сегодня, до конца дня там будешь стоять». И родители, вынудившие восьмилетку две недели шпионить за учителем. И другие родители, которым важно, чтобы учительница научила считать-писать, а кричит — так пусть кричит, дети иначе не понимают. И администрация школы, и администрация района, которые не нашли тут никаких нарушений.
А хуже всего то, что ребенок, для блага которого все и затевалось, получил еще одну моральную травму и вынужден менять школу.
В общем, бросаясь в борьбу за свое обиженное дитя, стоит отдавать себе отчет в том, чего мы в конце концов хотим: крови и мести? увольнения педсостава школы и изгнания неугодных детей? демонстрации, что с нами лучше не связываться? спокойных условий для нормальной учебы ребенка? И главное — какой ценой?
Или хочется просто спустить пар и терпеть дальше, ибо все равно ничего сделать нельзя, и «наши дети у них в заложниках»?
