Мы свободны менять свои решения — до тех пор, пока живы, —и Бог смиренно ждет, что мы решим. Но однажды приходит пора сделать окончательный выбор. Для многих людей, окружавших Христа в дни Его земной жизни, это время наступило накануне Его страданий. Каждому пришлось решать, с Христом ли он или с противниками Христа.
О том, кто какое решение принял и как оно ему далось, читайте в проекте «Фомы» «Герои и антигерои Страстной недели».
По закону Моисееву израильский народ мог иметь только одного первосвященника. Он стоял во главе всех прочих служителей Иерусалимского храма и решал ключевые вопросы, связанные с религиозной жизнью народа. Это было очень важное и пожизненное служение.
В Евангелии мы неоднократно встречаем упоминания о первосвященниках. Но во времена земной жизни Иисуса Христа иудейский народ — наследник древнего Израиля — заботился уже о соблюдении не столько закона, сколько внешних обрядов.
Де-факто в Иерусалиме тогда их было два — Анна (сокращенно от Анан, по-еврейски «милость») и его зять Иосиф Каиафа. Хотя, строго говоря, Анна служил первосвященником только девять лет — с 6 по 15 годы по Р. Х., а потом его отстранил от должности новый префект (римский наместник) Иудеи Валерий Грат, предшественник Понтия Пилата. Но и уйдя в отставку Анна сохранил огромное влияние — возможно, не в последнюю очередь потому, что контролировал храмовую торговлю жертвенными животными, был весьма богат и нередко ссужал деньгами живших в Иерусалиме римлян.
Каиафа исполнял обязанности первосвященника дольше — с 18 до 36 года по Р. Х., но, кажется, во всем подчинялся своему могущественному тестю. Поэтому Христа, взятого в Гефсиманском саду, и привели сперва к Анне. А уж тот сам отправил Его к Каиафе, чтобы соблюсти видимость порядка и законности.
И Анна, и Каиафа принадлежали к религиозной партии саддукеев: в Бога они, разумеется, верили, а вот в посмертную жизнь души — нет. Да и в самом существовании души, кажется, сомневались. Именно саддукеи иронично спрашивали Христа, чьей женой будет после смерти женщина, сменившая семь мужей и оставшаяся бездетной.
Свести счеты с Иисусом первосвященникам хотелось давно, недаром они постоянно подсылали к Нему провокаторов, пытавшихся подловить Его на чем-нибудь противозаконном.
Во-первых, им не нравилось, чтó Он говорит. Ведь Христос не только наполнял исконным смыслом традиционные обряды и установления закона — Он открыто обличал вождей иудейского народа, которые сели на Моисеевом седалище, возлагают на плечи людям бремена тяжелые и неудобоносимые, а сами не хотят и перстом двинуть их (Мф 23:2, 4)!
Во-вторых, им не нравилось, как Он говорит — как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф 7:29).
Но больше всего им не нравилось, впечатление, которое Иисус производит на народ. Мнения о Нем среди людей ходили разные: одни почитали Его великим учителем мудрости, другие — пророком (или даже кем-то из великих пророков, восставшим из мертвых), третьи — долгожданным Мессией, Христом, Помазанником Божиим. Но для всех было очевидно одно: Никогда человек не говорил так, как Этот Человек (Ин 7:46).
Вот и терзали первосвященников банальные страсти — зависть и злоба.
Но в глазах народа им вовсе не хотелось выглядеть завистливыми и мстительными, поэтому они боялись прилюдно обличать такого авторитетного Учителя, как Христос, не говоря уже о том, чтобы арестовать Его. Им нужен был повод — а повода всë не находилось...
Однако после того как Иисус воскресил Лазаря, уже четыре дня лежавшего в гробу, первосвященники не могли больше ждать. Это чудо было слишком явным, слишком соблазнительным и к тому же случилось слишком близко от столицы и при слишком большом стечении свидетелей (Вифания, где это произошло, всего в трех километрах от Иерусалима)! Иисуса надо срочно убрать, постановили первосвященники и присоединившиеся к ним фарисеи на экстренно созванном совете: Если оставим Его так, то все уверуют в Него (Ин 11:48).
А тут еще, как нарочно, через несколько дней Пасха, Иерусалим будет полон людьми, вокруг Иисуса привычно соберется толпа и к Нему уже не подступишься. Значит, нужно поторопиться и «решить вопрос» до Пасхи, как можно тише и незаметнее, решили первосвященники.
И тогда Каиафа произнес удивительную фразу: нужно, чтобы Иисус умер за народ (Ин 11:50–51). Человеком Каиафа был, конечно, негодным, но все-таки он был первосвященником и, сам того не осознавая, произнес пророчество. Христос действительно умер за всех людей, добровольно взяв на Себя ответственность за грехи каждого.
Однако планы Анны и Каиафы реализовались только отчасти. Казнить Христа «по-тихому» не вышло — на суд Пилата собралась огромная толпа, которую первосвященникам пришлось специально настраивать против Иисуса. И казнь на Голгофе тоже собрала зрителей. А вот управиться до наступления праздника пасхи, которая в тот год выпала на субботу, получилось, только это было уже не важно. На следующий день после наступления иудейской пасхи Христос воскрес — и праздник приобрел новый смысл и новое содержание.
Решив казнить Иисуса, первосвященники действовали по намеченному плану и стремились поскорее подвести дело к развязке. Поэтому во время суда Иисус и не отвечал на их вопросы: они, как и весь судебный процесс, были чистой формальностью, инсценировкой.
И все-таки нельзя сказать, что у Анны и Каиафы не было возможности повернуть назад. Суд над Спасителем можно было провести по закону: нормально, в дневное время, созвать всех членов синедриона (верховного судилища), предварительно выслушать свидетелей (реальных, а не наспех подготовленных), не торопиться с вынесением приговора. Можно было хотя бы задуматься, когда на прямой вопрос: «Ты ли Христос, Сын Божий?» обвиняемый дал по сути утвердительный ответ. А Пилата, готового отпустить невиновного, можно было не шантажировать, говоря: «Если отпустишь его, ты не друг кесарю».
Но ни одной из этих возможностей первосвященники не воспользовались. Так бывает, когда человек твердо решил не слушать голоса совести и, зажмурив глаза, бросается навстречу собственной гибели.
…В 1990 году археологи нашли в Иерусалиме захоронение некоего Каиафы и членов его семейства. В одном из черепов обнаружили монетку. Вкладывать такую монетку в рот покойнику было в обычае у язычников: считалось, что умерший расплатится ею с паромщиком Хароном за переправу через реку, отделяющую мир живых от мира мертвых. Если это тот самый Каиафа (а у простых людей именных гробниц, понятно, не было), то смерть его оказалась вполне достойной его жизни.
| Читайте также:
Богослужения Страстной Седмицы и Пасхи
На заставке использована картина Джеймса Тиссо "Христос перед Первосвященником", XIX век.
