У Максима не было папы. Почти у всех ребят в группе были, а вот у него — нет. Обидно до слез. Каждый вечер, тоскливо дожидаясь няню, Максим смотрел, как чужие папы приходили и забирали Варю, Машу, Тоню, Вадика, Сережу... Папы были большими, весело улыбались, подхватывали своих детишек на руки, зашнуровывали им ботиночки и ловко подвязывали бантики на шапках.
Максим умел завязывать шнурки сам — еще в три года научился. Поэтому няня ему не помогала. И на руки не подхватывала, и волосы не взъерошивала... Просто стояла в дверях, поджав губы, пока он торопливо одевался, а потом вела домой, сжав детскую ладошку железной хваткой длинных тонких пальцев. Этими пальцами она когда-то добывала себе известность на международных фортепианных концертах, но время ушло, слава поблекла, и все, что осталось бывшей знаменитой пианистке — ученики, разучивающие гаммы, по утрам, и Максим с семи до девяти вечера.
Няня не была злой. Она никогда не кричала на Максима, не обзывала плохими словами, не шлепала по попе и не ставила в угол. Но каждый раз, заглядывая в ее глаза-льдинки, Максим пугался до смерти. Хотелось стать малюсеньким, совсем незаметным, сжаться в комочек, отползти, спрятаться под диваном. Он прозвал няню про себя Снежной Королевой и ужасно боялся, что она превратит его сердце в осколок льда.
Но в девять приходила мама и развеивала злые чары. Максим больше всего на свете любил этот момент — звук поворачиваемого в замочной скважине ключа, щелчок выключателя в прихожей, шорох снимаемого пальто. Он выскакивал из комнаты и с разбегу утыкался головой маме в живот, крепко-крепко ее обхватывая и вдыхая до боли родной запах. От мамы пахло духами, теплыми булочками с корицей, которые она каждый день покупала в супермаркете рядом с домом, а еще чем-то неуловимо-уютным, домашним, неповторимым — тем, чем может пахнуть только от мамы и больше ни от кого на свете.
Снежная Королева, видимо, боясь растаять от принесенного мамой тепла, торопливо прощалась, подхватывала в прихожей сумочку и уходила, а для Максима наступало самое счастливое время — когда они с мамой сидели на кухне и пили чай с булочками, рассказывая друг другу обо всем, что произошло за день. Мама иногда жаловалась на вредного начальника, у которого работала референтом (Максим очень любил это красивое слово, хоть и не научился пока правильно произносить — буква «р» ему давалась не очень хорошо), а еще на то, что ученики на курсах французского плохо готовят домашние задания и расстраивают ее несообразительностью и плохой памятью. Максим подробно перечислял, что ел в садике на завтрак, обед и полдник, рассказывал, какого классного робота сделал из конструктора, как поссорился с Игорем из-за того, что тот плюнул кашей в тарелку Максима, как играл на прогулке с Васей в снежки, заехав при этом случайно по голове Маше, а потом просил у нее прощения и отряхивал шапку, капюшон и бантики на косичках... И еще о многих таких же интересных и важных вещах говорил Максим, уплетая за обе щеки вкусные булочки с корицей, а мама внимательно слушала, улыбалась, хмурилась, качала головой и ласково трепала сына по темным волосам.
А потом он лежал в постели, уютно свернувшись калачиком под теплым одеялом, и слушал сказки про честного и доброго лисенка Людвига Четырнадцатого, про веселого выдумщика Карлсона, который живет на крыше, про загадочную и непредсказуемую Мэри Поппинс, которая так не похожа на его Снежную Королеву, про отважного Питера Пена и злого капитана Крюка... Мама читала громко, увлеченно, с выражением — Максим знал, что ей так же, как и ему, интересно, что будет дальше и какие приключения поджидают любимых героев на следующей странице.
Больше всего он любил слушать сказку про самую сильную на свете девочку Пеппи Длинныйчулок — как она жила одна в своем домике, поднимала на балкон лошадь и играла с Томми и Анникой, а однажды приехал ее папа из дальних странствий и увез с собой на остров Куррекуредутов. Максим мечтал о том, что однажды и к ним с мамой приедет папа и увезет на остров... Или не станет никуда увозить, а будет жить с ними и забирать по вечерам Максима из садика, подхватывать его на руки и прижимать к широкой груди. Максим говорил об этом маме, но та только вздыхала и грустно улыбалась. «Сынуля, разве нам с тобой вдвоем плохо? Ведь мы друзья, правда? И никто нам больше не нужен». Максим кивал — он не хотел расстраивать маму, но, закрывая глаза и погружаясь в сон, продолжал думать о загадочном острове с пальмами и веселом папе в полосатой тельняшке, который будет играть с ним, лазить по таинственным гротам, собирать на берегу красивые ракушки и рассказывать страшные истории про морских пиратов.
Иногда к ним в гости приходили чужие папы — со своими женами и детьми. Мама, нарядная и сияющая, накрывала на стол: стелила скатерть, ставила красивые тарелки и бокалы. Максим помогал: носил, высунув от старания язык, с кухни табуретки, аккуратно сгибал салфетки — так, что получались треугольнички, и подкладывал их под бортики тарелок. Гости рассаживались, наполняли квартиру оживленным гомоном, нахваливали мамины салаты и жаркое; бородатые дяди играли на гитарах и пели песни про бричмулу и группу крови на рукаве. Максим, восторженно заглядывая в их смеющиеся глаза, забирался каждому по очереди на плечи, цеплялся за волосы, щекотал шею и подбородок, хлопал ладошками по груди и животу. Ему так хотелось, чтобы кто-нибудь из них не ушел вечером домой, посадил Максима на колени и сказал, что будет теперь его папой... Но праздник неизменно заканчивался: все дяди, взяв за руки своих сыновей и дочек, расходились по домам, Максим с мамой оставались вдвоем, а в раковине на кухне возвышалась гора грязной посуды.
А однажды произошло необыкновенное: мама пришла домой не одна, а с каким-то дядей. Дядя, смущенно улыбаясь, поздоровался и вручил Максиму машинку на веревочке. В такие машинки Максим перестал играть года три назад, но дяде об этом не сказал и даже постарался радостно улыбнуться — мама всегда учила его, что за подарки надо благодарить и ни в коем случае не подавать виду, если они не понравились.
Потом они втроем пили чай с булочками на кухне, и мама с дядей разговаривали о чем-то своем, не очень понятном Максиму, причем дядя почему-то ерзал на табуретке и все время звякал ложкой в чашке, хотя сахар уже должен был давным-давно раствориться. «А вы ведь будете моим папой, правда?» — спросил Максим, собравшись с духом. Дядя поперхнулся чаем и закашлялся. Максим заботливо постучал его по спине, но ответа так и не дождался — дядя внезапно заторопился домой, одним глотком допил чай и ушел. Больше в их квартире он никогда не появлялся.
Мальчик ужасно расстроился. Почему дядя ушел? Неужели он, Максим, что-то сделал не так? Но мама сказала, что он ни в чем не виноват. «Понимаешь, сынок, просто некоторые мужчины очень боятся ответственности. Вот и этот испугался. Значит, мы с тобой не так уж были ему нужны... Да и он нам зачем такой пугливый нужен?»
Слово ответственность, хоть в нем и не встречается ни одной буквы «р», было очень сложным для Максима. Но главное он понял — не все дяди, даже если они приходят с мамой домой и дарят ему подарки, хотят стать папами. От этого понимания Максим повзрослел.
***
Все гениальные идеи просты. И как он только раньше не сообразил! Ведь скоро Новый год — время, когда может случиться любое чудо. Нужно только как следует в него поверить и попросить Деда Мороза! Вот прямо сейчас Максим сядет и напишет ему письмо — буквы-то печатать еще в прошлом году мама научила. «Дарагой дет марос падари мне пажалусто на новый гот папу очин тибя прашу максим». Про это письмо он никому на свете не скажет. Мама, конечно, как всегда, спросит, что он хочет от Деда Мороза, а Максим соврет, что кассету с фильмом про Гарри Поттера и диск с игрой «Кузя в космосе». Обманывать нехорошо, но ведь если он скажет правду, сюрприза не получится!
Тридцать первого декабря время тянулось мучительно медленно. Они с мамой утром убрали квартиру, нарядили елку, украсили стекла снежинками — Максим их сделал в садике к празднику. Потом мама на кухне резала салаты и болтала по телефону с подругами, которые должны были прийти вечером в гости, а Максим не находил себе места от напряженного ожидания. Ведь завтра... да, уже завтра у него будет папа! Не может Дед Мороз его подвести! С трудом дождавшись вечера, он юркнул в постель и постарался поскорее заснуть, предвкушая, как утром проснется и услышит в квартире мужской — папин! — голос.
Наутро его встретила тишина. Максим нетерпеливо подскочил и прокрался в мамину комнату. Наверное, новый папа еще спит, поэтому так тихо... Но мама лежала на кровати одна. Рядом на раскладных креслах посапывали ее подруги. Папы не было. Не нашел его Максим ни на кухне, ни в туалете, ни в ванной. Даже в кладовку заглянул, но ничего, кроме старых пальто, там не обнаружил.
В отчаянии мальчик подошел к елке и увидел под ней пакет с надписью «Для Максима». Внутри оказались кассета «Гарри Поттер», диск «Кузя в космосе», шоколадный заяц и много конфет в красивых обертках. Максим опустился на пол, поджав под себя босые ноги и обхватив руками коленки. Слезы побежали по щекам и закапали на пакет с подарками. Мир рухнул в одночасье — Дед Мороз оказался обманщиком.
— Максим! Максимка, что с тобой! — мама, испуганно склонившись над рыдающим ребенком, трясла его за плечи.
— Дед Мороз... обма... обманул... просил папу, а он... диск, кассета — зачем все это? Где папа? Мама, он обманщик! Дед Мороз — обманщик!
Мама, подхватив Максима под мышки, подняла его и усадила на диван. Присела рядом на корточки и серьезно посмотрела мальчику в глаза.
— Пойми, мой хороший, Дед Мороз — не обманщик. Он добрый волшебник, но не всемогущий. Он может устроить праздник, принести в дом подарки, но живого человека подарить не в состоянии. Люди сами знакомятся, влюбляются, обзаводятся друзьями — никакой волшебник не может в это вмешаться.
— А как же... как же чудеса?
— Мы сами устраиваем себе чудеса! Вот попроси меня сейчас о чем-нибудь — папу я прямо сегодня достать тебе не смогу, но что-нибудь другое приятное — попробую. Хочешь, сходим завтра в кафе, поедим мороженого? Или в цирк? Или на каток? Или в этот дурацкий МакДональдс?
— Ты же говорила, там еда вредная.
— Вредная, конечно. Но раз в год можно.
— Я хочу... Мам, я хочу, чтобы Снежная Королева больше никогда не приходила к нам! Я боюсь, что она когда-нибудь украдет меня и заставит составлять из льдинок слово «вечность».
— Какая Снежная Королева? О чем ты?..
— Ну, няня моя — она ведь похожа на Снежную Королеву, неужели ты не замечала?
— Ох... Сынуля, что ж ты мне раньше не сказал, что боишься ее! Я думала, она такая тихая, спокойная, и тебе с ней хорошо... Конечно, я найду другую няню, не похожую на Снежную Королеву!
***
Они с мамой сходили в цирк, и в МакДональдс, и на каток. И на санках с горки покатались, и «Гарри Поттера» вместе посмотрели. А когда череда выходных закончилась и Максим снова пошел в детский садик, его оттуда стала забирать не Снежная Королева, а молоденькая хохотушка Людочка. Максим быстро подружился с Людочкой — она играла с ним в лото и в прятки, помогала собирать из конструктора космический корабль и вырезать из бумаги смешные фигурки. Он даже сразу не заметил, что мама начала позже приходить домой, а иногда и на выходных просить Люду посидеть с ним. И внешне она как-то изменилась — прекратила хмурить лоб и жаловаться на начальника, все время улыбалась и что-то напевала себе под нос.
— Мама, а что это ты такая веселая? — однажды спросил Максим.
— Начинаю думать, что Дед Мороз действительно способен на чудеса, — загадочно ответила она.
А как-то вечером, когда Максим гулял с Людой во дворе и лепил большущего снеговика, его окликнул незнакомый голос. Мальчик удивленно поднял взгляд и увидел маму с высоким дядей. Дядя обнимал маму за талию, а она странно смотрела то на него, то на Максима, и глаза ее сияли.
— Познакомьтесь. Максим. Дима.
— Ну что, будем здороваться, как мужчина с мужчиной? — спросил Дима и протянул Максиму руку. — Дай пять!
Максим робко пожал огромную ладонь. На кончике языка плясал и рвался наружу вопрос, но Максим не решался его выпустить, помня про подавившегося чаем дядю. И тут Дима сказал:
— Ну вот, поздоровались, теперь можно и к делу. Максим, ты не будешь против, если я стану твоим папой?
А потом они взяли дома санки и отправились гулять по темным заснеженным улицам. Катались с горок, падали в сугробы, играли в снежки и в пятнашки. Максим бегал быстро, но Дима все-таки его догнал. Подхватил на руки и подбросил высоко-высоко, прямо к звездам.
— Димка, с ума сошел! Уронишь ребенка! — крикнула мама, но они — мужчины — в ответ только рассмеялись.
На следующий год Максим попросит у Деда Мороза сестренку. Или братика — он пока еще не решил. А может, сразу обоих?
Илл. Юлии Кузенковой
