Родилась в г. Балтийске в семье военнослужащего, сейчас живу в Москве.
Интерес к стихам пробудился вместе с первой любовью. Сочинительство манило, увлекало, завораживало. Мне нравилось играть со стихами, погружать свои ощущения в надуманные драматические ситуации, это будоражило фантазию, давало дополнительный творческий кайф. Казалось, что в тихом омуте чувства... водятся дети искусства. Многое писала от лица оставленной женщины. Когда же подобные обстоятельства стали реальностью моей жизни, я поняла, что, как и за любую ложь, за лукавство в стихах приходится расплачиваться болью. Бывает, конечно, что стихи растут, «не ведая стыда», из предчувствий или из чужих страданий. Но это вещь опасная: легко можно перейти запретную черту лицедейства. Сейчас я твердо убеждена, что с поэзией шутить нельзя. Рождение стихотворения — процесс отчасти мистический, и, как и всякая тайна, требует благоговейной искренности.
Кстати, о тайнах. Судьба не раз даровала мне удивительные встречи с людьми, и я безмерно благодарна им за их доброту. Однажды после уроков в школе, где я учительствовала первые годы по окончании педагогического института, в класс вошел человек, похожий на настоящего русского князя (впоследствии оказалось, что его дедушка был при царе последним московским губернатором). Он начал меня расспрашивать о работе, об учениках, об учебной программе, о любимых поэтах. Мой собеседник оказался необычайно интересным человеком, разговор настолько увлек меня, что я даже забыла спросить его при прощании, чей же он папа. Потом выяснилось, что он не имеет никакого отношения к моим ученикам, он писатель, и героиня его новой книги — учительница литературы. Роман был почти завершен, но автору нужны были детали, нюансы; желая их заполучить, он и забрел в случайную московскую школу. Но, как известно, случайности — язык Бога. Это знакомство с Николаем Ивановым, а затем и дружба, очень многое дали мне. Он увидел что-то ценное в моих стихах, поверил в меня, внушил чувство ответственности за сказанное слово.
Благодаря ему я оказалась на совещании молодых писателей во Владимире, где познакомилась со многими талантливыми людьми, среди них — Лидия Иргит из Тувы, Евгений Семичев из Саратова, Михаил Волостнов из Набережных Челнов. Любая встреча обогащает сердце, и я счастлива, что у меня есть прекрасные учителя, верные друзья, много учеников и самые лучшие на свете мама и дочь.
***
Осенние нечаянные встречи,
Провинциальной скуки аромат...
Платком цветастым укрывая плечи,
Я покидаю твой холодный сад.
Не провожай дорогою ночною,
Не трать слова красивые — не те;
За лето, проведенное с тобою,
Я стала лучше видеть в темноте.
***
Ты говоришь, что мне взрослеть
пора:
Моя любовь к словам тебя гнетет.
Ты говоришь: прощение — игра,
Из детских лет забавный эпизод.
Ты говоришь, что мы с тобой
не дети,
Что поважнее есть дела на свете,
Что восемь дней нет света в гараже,
И вообще, что ты устал уже
И хочешь умереть, но просишь
чаю!
Мой милый... я без слов тебя
прощаю,
Прощаю сердцем, но рассудком
знаю,
Что в жизни ничего не понимаю!
***
Я набросала углем твой портрет.
Набросок есть — «наброшенного» нет.
Я выброшу в окно листок прохожим.
Портрета нет, но брошенного тоже.
Бросаюсь в крайности день изо дня,
Все оттого, что брошенная — я.
***
Пробужденье. Что за радость,
Снов ночных теряя нить,
Утренней молитвы святость
На губах предощутить!
«И в нечанье лежащия
Ны воздвигл еси» опять —
Неизбежно предстоящее
Со смирением принять.
***
Я сегодня не спешу домой —
Этот вечер безраздельно мой.
Родниковой осени глоток
Мне в подарок Ангел приберег.
Птицей вылетаю из сетей,
Забываю книги и детей,
Не хочу ни знать, ни понимать,
А хочу дышать, смотреть, летать;
Зачерпнуть небесной синевы,
Расплескать на золото листвы,
Поднести к губам своим букет
И забыть, что счастья в мире нет.
***
Мы летний дождь пережидали в храме,
Ты сжал мою озябшую ладонь,
И две свечи, поставленные нами,
Склонились и слились в один огонь.
Все позабылось, лишь умчалась туча, —
Вдаль покатился времени клубок...
Но чудно вспомнился мне этот случай
В день, когда дочку даровал нам Бог.
Бывает, разговор, цветок, улыбка
Не всколыхнут сердечной глубины.
Едва мелькнув в действительности зыбкой,
Они растаять в вечности должны.
В рисунок жизни память — златошвейка
Внесет бесстрастно маленький стежок,
Чтоб лишь позднее в сердце человека
Он вышним светом озариться смог.
Забытый храм на Шаболовке
В забытый храм вошла, перекрестясь,
С порога тянет запахом беды —
Плакатов клубных немощная вязь,
Истертых кресел пьяные ряды.
Но созерцанью боль препоруча,
Ищу черты, затертые давно...
Слежу за кистью тонкого луча,
Продетого в немытое окно.
Сочится плавно солнечный янтарь,
На рыхлой штукатурке — теплый блик.
Над сценою, где раньше был алтарь,
Мне кажется, просвечивает Лик.
О Господи! Простишь ли нас когда
За то, что мы, не ведая, творим?
И сердце ощущает рифму «да»
Великим Милосердием Твоим.
Колыбельная
Спит моя Катюша,
Ручки разбросав,
Теплыми ладошками
Родину обняв.
Звездочки — веснушки
Светят в вышине,
Мы живем в избушке
В Катенькином сне.
Добрая русалка
Издали плывет,
Мишка косолапый
По лесу идет.
Юная царевна
С Ваней-женихом
Тройку осадила
Прямо под окном.
Сходится к крылечку
Сказочный народ;
Весело смеются,
Водят хоровод.
Хитрою старушкой
Щерится луна,
Золотом избушку
Выткала она.
Радуются птахи,
Звери — непоседы,
Отступают страхи,
Убегают беды.
Будет радость долгой —
Ни конца, ни края
Солнышко уснуло,
Сказку согревая.
***
Петербург — Валаам.
«Нынче — здесь, а завтра — там...»
...Там туристов по утрам
Не пускают в светлый храм.
Но зато, неутомим,
Грешных ловит магазин.
Жить не вечно в мире нам:
«Нынче — здесь, а завтра — там...»
Говорят, есть ад и рай
Может, скажут: выбирай,
Может, выбора лишат -
И откроют только ад.
***
Луч исчезнувшего вмиг заката
Не разжечь от земного огня.
Наше детство, что было когда-то,
Не дозваться теперь из окна.
Оно бродит — совсем без причины —
Под дождем в голубых сапогах,
Там, где сок чуть багровой рябины
Не сладит январем на губах.
