Главный редактор
Недавно один мой коллега поделился интересным наблюдением. Он в образовательном центре «Сириус» предложил школьникам вопрос: «Мы знаем, что Фауста нередко называют героем, олицетворяющим рационалистическую европейскую культуру; а кто мог бы стать таким героем для русской культуры?» И многие дети предложили Сонечку Мармеладову, Андрея Болконского, князя Мышкина. Но ведь это все литературные герои, да еще XIX века. Да, безусловно, очень яркие и глубокие. Только как-то получается, что в поисках героев — символов русской культуры мы нередко по инерции держим в уме образ, олицетворяющий какой-то более конкретный этап нашей истории, нежели смысл, связующий эту историю в нечто цельное на протяжении веков — вплоть до наших дней.
Можно ли сказать, что перечисленные персонажи Достоевского и Толстого в столь уж значительной мере несут в себе заряд именно этого тысячелетнего наследия, а не сравнительно близкого к нам по времени и пусть важного, но все же его фрагмента? Кто-то, может быть, возразит: ну понятно, обитателя «верхов» общества Болконского или обитательницу его «низов» Сонечку трудно назвать героями универсальными в том смысле, что они во многом представляют лишь определенную эпоху и отдельные среды, которыми порождены и в которых живут, однако есть же в списке и князь Мышкин, куда уж, кажется, «универсальнее»! Да ведь и этот, безусловно, масштабный (и в скобках замечу — сконструированный) образ, преодолевающий границы своего времени, — «наследник» скорее значительнейшего героя европейской культуры, Дон Кихота. Так кто же все-таки мог бы быть таким олицетворением русской культуры? Этот вопрос я задавал себе, беседуя тогда с коллегой. И вдруг понял: преподобный Серафим Саровский.
Ведь у нас нет культа прагматичной, практической полезности и социальной развитости — откуда им взяться у преподобного, совершающего свой подвиг в лесу, где приходится иметь дело разве что с медведями и разбойниками. И при этом, как бы ни решали дальше развиваться общество и страна, какие бы ни происходили в них преобразования, они приходят именно к нему, этому старцу-отшельнику. Потому что люди, выстраивая свою новую жизнь, понимают, что без чего-то главного никакая «здоровая пища» не впрок, и нужно идти за этим главным в Саров, в Оптину, в Печоры, на Валаам... Так что в этом смысле наша культура, наверное, все-таки именно культура преподобного Серафима.
