На сайте журнала «Фома» уже долгое время существует постоянная рубрика «Вопрос священнику». Каждый читатель может задать свой вопрос, чтобы получить личный ответ священника. Но на некоторые из вопросов нельзя ответить одним письмом — они требуют обстоятельной беседы. Какое-то время назад к нам пришел очень сложный вопрос о роли Церкви в обличении греха коррупции: «Почему священники публично не обличают коррупционеров?» (читать письмо).
Мы попросили ответить на это письмо протоиерея Максима Козлова, публициста и постоянного автора «Фомы» Сергея Худиева и протоиерея Владимира Воробьева.
Ответ протоиерея Максима Козлова, первого заместителя председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви:
Прежде всего, я соглашусь, что тема нашей видимой пассивности по тем или иным болезненным общественно-политическим вопросам — не надуманная. По крайней мере, не полностью надуманная. Да, многие клирики активно выступают на различных площадках, в том числе и в СМИ, но чаще высказываются они по вопросам внешней политики, в основном поддерживая нынешнюю внешнюю политику государства. А по острым внутрироссийским вопросам, которые могут быть обращены к властям, говорится реже.
Справедливости ради скажу — хотя бы даже про себя, — что часто голос священнослужителя не звучит именно потому, что мы опасаемся за последствия. Но не стоит сразу обвинять священников в конформизме. Давайте разберемся.
Конечно, священник так или иначе связан с государственными чиновниками и, конечно, прежде чем что-то сказать, он взвешивает: как его слово может сказаться на этих отношениях. Но здесь надо трезво различать: сказаться на личном положении священника или на положении прихода, епархии или даже всей Церкви? Конечно, и в первом, и во втором случае любой священник должен поступать по совести.
Но если в первом случае, когда дело касается личного благополучия священника и его семьи, благоразумный священнослужитель, не стремящийся лукавить пред собой, перед Церковью, перед Богом, не должен колебаться, а должен действовать без промедлений, пусть и в ущерб себе — то во втором случае священнику нужно сто раз взвесить, прежде чем что-то сказать. Потому что степень его ответственности здесь очень велика. Если священнослужитель оказывается в позиции обличителя и выступает на общественных площадках, нужно очень четко понять, не вовлечет ли его эта ситуация в логику противостояния «своих» и «чужих», в логику разделения людей — «кто не с нами, тот против нас»?
Конечно, никто в Церкви не говорит о том, что коррупция — это хорошо, или что вор милее, чем кровопийца. Но, бичуя язвы времени, мы должны понимать, что грех и человек, совершивший этот грех (например, коррупция и коррупционер), — это не одно и то же. И для того чтобы обличить человека в общественном пространстве, священник должен быть уверен — и публикации в СМИ для этого недостаточно, — что человек, которому приписываются те или иные грехи, действительно их совершил.
Так как же бороться с коррупцией? Первое, что требуется от священника в связи с обличением в коррупции (как и в любом другом грехе) — это работа со своими прихожанами. Что может сделать священник по отношению к людям, занимающим те или иные высокие должности, которых он знает лично и которые окормляются в его приходе, считают его духовным отцом или для которых его слово в какой-то степени авторитетно? Долгом священника будет, конечно же, всячески пытаться удержать человека в пределах христианской этики: побуждать его жить не по лжи и оставаться человеком с чистой совестью. Священник не может руководствоваться принципом «до нас началось, не нами кончится» или «с волками жить — по-волчьи выть».
Я знаю многих бизнесменов, которые советовались со священником и принимали решение не развивать свой бизнес до более высокого уровня, чем тот, на котором он уже находится. Священник помогал им понять, что их бизнес примет такие обороты, которые послужат возникновению ситуаций, когда моральная, этическая сторона будет подавляться. Эти люди предпочли не подниматься по карьерной лестнице, а остаться на прежнем уровне или даже спуститься вниз — но не совершать того, что помешало бы им быть христианами — не формально, а на деле. Я также знаю многих людей, которые после беседы со священником отказывались от тех или иных должностей, осознав, на какие компромиссы или даже сделки со своей совестью им пришлось бы пойти.
Но, увы, я знаю и некоторых священников, которые не призывают человека совершать подобный выбор, не помогают ему в этом трудном вопросе. Хотя одна из важнейших задач священнослужителя — помогать тем, для кого твое слово не пустой звук. И не важно, будет ли это на исповеди, на городском мероприятии, в СМИ или в каком-нибудь блоге. Главное, что это действительно отзовется в его душе.
На заставке аппликация Марии Сосниной
