Издавна прижился в нашей речи, в литературно-читательской памяти этот старинный оборот — Русский Север. В одной из социальных сетей даже сообщество образовалось — «Северный текст русской литературы». И впрямь: стоит только повернуть мысли в эту сказочную, поросшую иван-чаем да калиной, можжевельником да лишайником страну, вспомнить ее летние да зимние реки, снежные поля под Архангельском и карельскую морошку, как начинают звучать где-то внутри заветные имена. Вослед поморским сказаниям и былинам Бориса Шергина оживают страницы «Северного дневника» Юрия Казакова. И не на носу ли «Самой легкой лодки в мире» Юрия Коваля выпало нам когда-то примоститься и плыть, вглядываясь в рассеивающийся туман, вслушиваясь в тревожные крики птиц и тяжелые всплески рыб?..
Эти писательские миры давно обосновались в домашних библиотеках многих из нас.
Конечно, я не упущу и дорогих мне поэтов: классика и современника, жителя Вологды Николая Рубцова и уроженку тех мест Лету Югай с ее «Забыть-рекой».
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
Но вот с недавних пор — пока еще не книжкой, но пригоршней славных стихотворений — запело-зазвучало в моем читательском околотке совсем молодое имя: Варвара Заборцева. Весной 2021-го — подборка в старейшем журнале «Сибирские огни». Затем, осенью прошлого года, уже и в петербургской «Звезде», что называется, «по месту»: Варя учится в Академии художеств имени Ильи Репина, в магистратуре факультета истории искусств. Дальше — больше. Нынешней весной она оказалась и лауреатом Литературной премии «Лицей» имени Пушкина с рукописным сборником «Набело хочется жить». Не забуду ее слово по вручении: «…Житейские рифмы я учусь выглядывать-высматривать у своей реки Пинеги. Но наша река — уходит, видно, разобиделась она на нас…»
Да не оставит тебя, Варя, твоё дарование, да не обмелеет вовеки, но только укрепится целительными половодьями и паводками. Помогай — и ему, и реке своей северной.
Лодка над рекою
Наш монастырь за рекой.
Храм не достанешь рукой.
Дядь Жень, довезёшь через реку?
Бегут ещё два человека.
Папа и маленький сын:
Петька, смотри не простынь!
Петя закутался в папу.
Я заприметила шляпу.
Машет нездешняя дама:
Возьмите, прошу Вас, до храма!
Пятеро в лодке и пёс.
Ветер его нам принёс.
Все со своею бедою.
В лодке одной, над рекою.
Брусника на беломошнике
Красная ягода на беломошнике —
Крапинкой зреет на белом платке.
Было ли лето? Всерьёз, понарошку ли?
Тонет брусника в лесном молоке.
Красные дни эти — горечь и радость.
На перепутье корзину несу.
Слышали выстрелы? Мне показалось…
Это стреляют в далёком лесу.
Не от корзины тяжёлой мне тягостно.
Радуйся, глупая, — ягод не счесть.
Сяду на мох — белоснежный и благостный,
Горстью брусники выложу крест.
Пули — не зяблики. Нет, не воротятся.
Крестиком я никого не спасу.
Может, проглянет Покров Богородицы
Где-то в далёком лесу.
***
Весь день говорила я «здравствуйте».
Ни слова другого, ни звука.
Расслышала реку и землю я.
Желала им тоже здоровья.
Здоровалась с дедом Зиновием,
Манефой, глухим Никанором.
И столько здоровья прибавилось,
Скорее бы в дело его.
***
Глаза горят,
Как подожжённая трава.
Поплачь да потуши,
Но плачется едва.
Горят глаза,
Они полны травой.
Травой без времени и места —
Вековой.
Пролил бы дождь
По выжженным глазам.
Я подниму их высоко-высóко
К небесам.
Пускай сгорит,
Пускай сойдёт беда.
Умоет, сбережёт
Целебная вода.
Скорей открыть глаза,
Воскликнуть: Боже мой,
Я вижу, как стрижи,
Стрижи летят домой.
***
Упала на сено.
Снизу наш дом ещё больше.
Тянутся, тянутся — Боже!
Брёвна до неба растут.
Звенящее сено.
Муха никак не уймётся.
Муха достала до солнца —
Слышно, как солнце зудит.
Щекочется сено.
Муха всё ближе и ближе.
Ладно, кусай, не обижу.
Солнце стерпело — и я.
Муха затихла.
Тишь благодатную всюду
Слышу далёко я, будто
Небо слышней от земли.
***
Излучине реки
Пересохла река.
Делай с руслом безликим, что хочешь,
Осуши берега, перейди её, переступи,
Походи по воде без воды, что до одури синяя
Приходила в дома — видно, так и осталась в щелях.
Рыжий пёс у реки.
Нет воды, но отчаянно тянется,
Просто глупый, не знал, что бывает река без воды.
Посиди у реки, за лугами дожди собираются.
За поточной водой, видно, вместе мы будем стоять.
Боже, помнишь суда?
Пароходную музыку, танцы,
Мы не жили тогда, но река оживала весной.
Еле помню живой нашу реку, но, кажется, тоже
Опускаю к реке без воды пересохший язык.
По образу
Мне снился дом, что скоро я построю.
С утра пошла по памяти домой.
Искала свет, перекрещённый рамой, —
Кресты скрипят, а в доме никого.
Зашла в избу. Темно, а что-то вижу!
Сугробы освещают окна, стулья, стол.
Запомню дом — впитаю брёвна, стены,
Чтоб строить свой
По образу его.
