Стихи Инны Лиснянской публикуются уже более чем полвека. Поэтесса родилась в Баку, в 1928 году, последние сорок пять лет живет в Москве. Долгие годы Инна Львовна, как она сама не раз рассказывала, писала стихи "как у всех", так, чтобы советские издательства могли время от времени выпускать ее поэтические книги. Эти стихи ни в коем случае не были "плохими", достаточно вспомнить свидетельство Бориса Пастернака, который, послушав однажды чтение Лиснянской, воскликнул:
"Откуда в этой армянской крови, взращенной на азербайджанской почве - такая русская музыка!"
И все-таки, видимо, этой музыке не хватало подлинной свободы выражения, не стесненной никакими внешними обстоятельствами. В 1979 году сама судьба подвела к тому, что "одинокий дар" поэта действительно стал одиноким и свободным. Инна Лиснянская приняла участие в создании рукописного альманаха "Метрополь", а вскоре, вместе с поэтом и переводчиком Семеном Липкиным, вышла из Союза писателей в знак протеста против исключения из него двух молодых литераторов. В течение десяти лет стихи Лиснянской публиковалась только на Западе. Зато теперь она писала совершенно свободно, для себя.
Рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира», — совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир».
Многие стихи Инны Лиснянской наполнены сокровенным религиозным чувством. По ее словам, это тянется еще из детства: когда няня брала маленькую Инну в храм, где священник казался ей Боженькой. В те времена поэтически одаренная девочка "молилась стихами", наверное, именно тогда открылось ей мысль о неслучайности всего творящегося вокруг. И сегодня чтение Библии и молитва - стержень ее жизни, особую часть которой занимает писание ясных и таинственных стихов. Их читают, поют и любят самые разные люди. "Писать как дышится. Вот и весь ее метод. Ни швов, ни тени усилий", - сказал о ней Александр Солженицын.
"Надо только помнить, что мысль и чувство, а не замысловатость и переживания составляют для читателя тайну" - ее слова.
Павел Крючков, редактор отдела поэии журнала "Новый мир", член Общества поощрения русской поээии («Национальная премия "Поэт"»)
* * *
Я и время - мы так похожи!
Мы похожи, как близнецы,
Разноглазы и тонкокожи...
Ну, скажи, не одно и то же
Конвоиры и беглецы?!
Ярко-розовые ладони,
Каждый светится капилляр,
Я - в бегах, а оно - в погоне,
У обоих мир двусторонний
Там наш пепел, а здесь пожар.
Я и время - мы так похожи!
Врозь косые глаза глядят ...
Как ты нас различаешь, Боже?
Ну, скажи, не одно и то же
Взгляд вперед или взгляд назад?!
Преимущества никакого
Ни ему не дано, ни мне,
Лишены очага и крова,
Мы бежим, как за словом слово
В обезумевшей тишине.
1971
* * *
Не веруем. Но жаль души утраченной,
И чтобы пустота не пустовала,
Её мы набиваем всякой всячиной
Из дерева, пластмассы и металла.
И я ввожу предметные подробности,
Давясь то ли слезой, то ль запятою,
И лишь немногим достаёт способности
Ту пустоту оставить пустотою.
А вдруг душа воспомнит и воротится,
И не найдёт такого уголочка,
Куда б могла поставить Богородица Корыто для Спасителя-сыночка.
1981
* * *
Я вроде бы из тех старух,
Чей вольный не загублен дух
Ни лицедейством, ни витийством.
Судьба, прочитанная вслух,
Мне кажется самоубийством.
И вновь, как робкий неофит
Или опознанный бандит,
Бегу подмостков, многолюдства,
И доживаю жизнь навзрыд
В родимой полумгле искусства.
* * *
Бродят, подпрыгивая, по траве трясогузки...
Прячется холод в черемуховой белизне...
Я, как всегда, на авось надеюсь по-русски
Много на что в задумчивом полусне.
Хочется думать иль грезить по крайней мере,
Что непременно встретимся мы с тобой,
Как Гумилев говаривал, "Ах на Венере"
Или еще на какой звезде голубой.
Хочется верить - еще мы увидим оттуда,
Что трясогузка цела и черемуха хладно бела,
Что на серебреники не польстится Иуда
И на поправку пошли на Земле дела.
26 мая 2003
* * *
Мы, русские, на мифы падки.
Хоть землю ешь, хоть спирт глуши,
Мы все заложники загадки
Своей же собственной души.
Змею истории голубим,
Но, как словами ни криви,
Себя до ненависти любим
И ненавидим до любви.
Заздравные вздымая чаши,
Клянем извечную судьбу, -
Болит избранничество наше,
Как свежее клеймо во лбу.
2000
Ночь на Рождество
Кто говорит, что мы должны страдать,
Уязвлены терновою занозой,
Когда звезда умеет так сиять
И пахнуть осликом и розой.
Кто дарит блеск рассветного луча
Звезде, напоминающей о розе, -
И ночь тепла, как с царского плеча
Соболья шуба на морозе.
Что нужно яслям прежде и потом?
Избыток сердца и остаток сенца.
Мы связаны друг с другом не крестом,
А пуповиною Младенца.
1993
***
Пишу стишки простецкие
Под маской дневника, -
В них мира мысли детские
И старости тоска.
Так жизнь и смерть в таинственном
Присутствии Творца
Рекут в числе единственном
От первого лица.
1997
