Если вы начали знакомство с сегодняшними «Строфами» именно отсюда — перестаньте читать вступление и сразу обратитесь к стихам. И — возвращайтесь. Прошу вас.
И если вы сделали, как я попросил, то сразу начну с определения, которое, уверен, разделят со мною читатели нескольких поколений: эти стихи — есть чистое волшебство.
Одно из них — о «путешествии в обратно» — звучит в фильме Николая Губенко «Подранки» (1976). Говорят, некоторые сцены о послевоенных детдомовцах снимались в Переделкине, то есть в тех краях, где осенью 1974 года легендарный сценарист Геннадий Шпаликов неожиданно для всех остановил свою тридцатисемилетнюю жизнь.
Загнанную запущенной болезнью и путаным временем. Много — чем. Но не стихами.
Круг почитателей его поэзии в то время был камерным, если не считать строк из песни для фильма (снятого по шпаликовскому же сценарию): «А я иду, шагаю по Москве, но я пройти ещё смогу…» Эти слова знали все. Они как будто всегда носились в воздухе.
Шпаликов был, наверное, самый нежный и лиричный художник в искусстве советской эпохи шестидесятых.
И во всем, что творил, — был Поэтом.
«По белому снегу я палкой вожу,
стихи — они с неба, я — перевожу…»
О нем сняты фильмы и написаны книги. Почти всё созданное опубликовано усилиями преданных его памяти друзей. В последние годы они отходят к Господу один за другим…
«Строфы» — совместный проект журнала «Фома» и «Новый мир» о творчестве поэтов XX-XXI веков. Автор проекта: Павел Крючков.
На днях мне открылось: первая посмертная публикация стихов Шпаликова случилась ровно полвека тому назад, в журнале «Аврора» за 1975 год. Пять стихотворений, четыре из которых (включая «По несчастью или к счастью…») — и в нашей подборке.
…Недавно я узнал о крохотной молитве основателя оптинского старчества — иеросхимонаха Льва. Она была сложена для келейного, то есть домашнего, чтения, — об упокоении именно таких, как бедный Геннадий Шпаликов.
Найти эту молитву несложно. Давайте, кто может, обратимся к прошению преподобного Льва Оптинского.
* * *
Не насовсем прощались, А так, до неких пор, Забытыми вещами Завален летний двор. Вчерашние обиды, Упрёки впопыхах В крапиве позабыты И тонут в лопухах. Так бесконечно лето У нас над головой, И хорошо бы это Позаросло травой. Кому и чем обязан, Трава узнает пусть, — Я разберусь не сразу, Я после разберусь. Я после и покаюсь И выберу слова — Всё после, а покамест Пускай растёт трава.
* * *
(из цикла «Три посвящения Пушкину») Люблю державинские оды, Сквозь трудный стих блеснёт строка, Как дева юная легка, Полна отваги и свободы. Как блеск звезды, как дым костра, Вошла ты в русский стих беспечно, Шутя, играя и навечно, О лёгкость, мудрости сестра.
Переделкино
Меняют люди адреса, Переезжают, расстаются, Но лишь осенние леса На белом свете остаются. Останется не разговор И не обиды — по привычке, А поля сжатого простор, Дорога лесом к электричке. Меж дач пустых она вела, — Достатка, славы, привилегий, Телега нас обогнала, И ехал парень на телеге. Останется — наверняка — В тумане белая река, Туман её обворожил, Костром на берегу украсил, На воду бакен положил — Движение обезопасил.
* * *
По несчастью или к счастью, Истина проста: Никогда не возвращайся В прежние места. Даже если пепелище Выглядит вполне, Не найти того, что ищем, Ни тебе, ни мне. Путешествие в обратно Я бы запретил, Я прошу тебя, как брата, Душу не мути. А не то рвану по следу — Кто меня вернёт? — И на валенках уеду В сорок пятый год. В сорок пятом угадаю, Там, где — Боже мой! — Будет мама молодая И отец живой.
* * *
Я к вам травою прорасту, Попробую к вам дотянуться, Как почка тянется к листу Вся в ожидании проснуться, Однажды утром зацвести, Пока её никто не видит, — А уж на ней роса блестит И сохнет, если солнце выйдет. Оно восходит каждый раз, И согревает нашу землю, И достигает ваших глаз, А я ему уже не внемлю. Не приоткроет мне оно Опущенные тяжко веки, И обо мне грустить смешно Как о реальном человеке. А я — осенняя трава, летящие по ветру листья, но мысль об этом не нова, принадлежит к разряду истин. Желанье вечное гнетёт — травой хотя бы возвратиться. Она из мрака прорастёт и к жизни присоединится.
* * *
Бывают крылья у художников, Портных и железнодорожников. Но лишь художники открыли, Как прорастают эти крылья. А прорастают они так — Из ничего, из ниоткуда, Нет объяснения у чуда, И я на это не мастак.
