Этому приключению вот-вот исполнится десять лет: личному стихотворному собранию картин детско-взрослого поэта, прозаика и драматурга Игоря Жукова из города Коврово, впоследствии — ивановца.
Это я о городе Иваново, где автор был литературной легендой ещё в 1990-е.
С чего начинается родина? С картинки в твоем букваре, вестимо. Эту живописную историю можно попробовать назвать Государственной Жуковской галереей.
Потому что писатель Игорь Жуков, 1964 года рождения — это целая страна.
В самом высшем смысле слова, она — детская.
Будьте как дети — очень к нему.
Справедливости ради могу привести кусочек из его взрослых стихов. Например, из пятнадцатичастной поэмы «Корабль “Попытка”». Вот часть вторая: «стало привычным делом / исчезновение с присутствием».
Тут есть над чем подумать.
Чем только Жуков не занимался! Например, вместе со знаменитым детским писателем Андреем Усачевым помогал Георгию Николаевичу Данелии писать сценарий его последней кинокартины.
Ей у великого режиссера оказался фантастический мультфильм «Ку! Кин-дза-дза».
Да мало ли. Можно заглянуть в энциклопедию — голова кругом пойдет от одних только названий жуковских книг, коих — десятки: «Преимущества маленьких» и «Чемоданный бегемот», «Ястребы охлаждения» и «Обезьяны в октябре». Это я вам еще из древних сочинений привожу, из прошлого столетия. Тут, между прочим, и взрослые, и детские книжки названы, вот и догадайтесь какие. С тех пор он повзрослел в два раза, переболел авангардом и перебрался в Москву.
Взрослый человек с детской душой, понимаете ли.
Стихов на картины русских передвижников, которых Игорь давно и горячо полюбил, — уже с полсотни.
Эти его стихи, я думаю, передвигают читателя поближе к Богу и красоте.
И в каждом классическом полотне Игорь увидел и услышал что-то чудесное, что видится и слышится ему одному. Причем этот взгляд и это вслушивание — с двух сторон: изнутри полотна и прямо отсюда, от нас с вами.
«Строфы» — совместный проект журнала «Фома» и «Новый мир» о творчестве поэтов XX-XXI веков. Автор проекта: Павел Крючков.
Рыболов. Василий Перов, 1871 (романс)
Дай мне, Боже, ранним утром В бледном свете у реки Разложить для ловли утварь И смотреть на поплавки! Не улова — тихой страсти Дай мне, Боже, благодать! Дай же мне не Рыбу-Счастье — Самого себя поймать! Дай мне реку поздним летом В блеклом мареве зари! Дай запомнить всё об этом! Только время отбери! Только тихо — тише, тише! Только поплавок повыше, Только над водой податься, Только в речке отражаться… Колокольчик на оснастке Звякнет в тишине утра. А быть может, ключ на связке У апостола Петра.
Московский дворик. Василий Поленов, 1878
Всё золотится в веке золотом — И дети, и лошадка, и трава, и дом — Так отсветы потерянного рая Вдруг обретаешь, Всё теряя, Везде — От храма до сарая. Там, у Николы на Песках, Где счастье в облаках и в лопухах, В андреевском дорожек перекрестьи, В игре детей с детей слезами вместе, Где нежным светом обращаются цвета, Душа уж точно не пуста… Ведро кухарка понесла к сараю — Не знает, что в раю. А я-то знаю. Оно потеряно, но вот оно — Уже в потусторонний мир окно, И для счастливцев лишь такою Москва останется Москвою.
Бурлаки на Волге. Илья Репин, 1870–1873
Каждый в жизни лямку тянет — Хоть ты нищий, хоть ты принц. Знать, от этого, кто глянет, Не забудет этих лиц. Знать, особенно с похмелья Эти люди так близки, Потому что от веселья Ночь всего лишь до тоски. Знать, из них бормочет кто-то, Отдан участи своей: «Потерпи — сезон работай, А потом полгода пей». И не сразу видишь даже, Что бликует, как слюда, Галилейского пейзажа Золотистая вода, Что и небо золотится, Осеняя тёмный труд, Что бродяги вереницей, Как апостолы, идут. Никакой надрывной страсти, Все под лямкой — всюду так. Божий фокус на контрасте: Шаг бурлацкий — в вечность шаг.
