Хочется написать так: десять лет тому назад, в подмосковном Доме-музее Бориса Пастернака, состоялся самый тихий на свете литературный вечер.
...На полукруглой веранде сидела красивая, седая женщина, кутающаяся в шерстяной платок. В течение первой четверти часа она неторопливо (и немного) рассказывала о своей литературной судьбе. Затем, почти без выражения, прочитала избранные переводы. И только потом — стала читать свои стихотворения из книги «Открывшееся небо», изданной в самом начале века.
Помню, как она засмеялась собственным строчкам, которые почему-то не сразу дались ей в чтении. В воздухе вечера медленно растворялось странное ощущение, словно бы прозвучало «мир вам». И мир настал.
Её посмертный сборник назван «Зимы не будет». На представлении этой книги поэты разных поколений (в том числе и те, с которыми она полвека тому назад посещала студию Бориса Слуцкого) удивлялись необычному поэтическому зрению и слуху автора.
«Скупые, спотыкающиеся, простые по композиции, нарочито лишенные лоска стихи Наталии Булгаковой легко принять за вариацию поэтического примитивизма, — поделился в предисловии редактор-составитель сборника, поэт Алексей Алёхин. — Но это ошибочное впечатление. На деле они порождены той степенью мастерства и доверия читателю, когда поэт избегает поэтических красот, ибо сосредоточен на сути… Такие стихи трудно писать, и они требуют сосредоточенного восприятия. Такие стихи не бывают протяженны. Но их малый объем зачерпывает изрядное внутреннее и внешнее пространство».
В начале переделкинского вечера Наталия Сергеевна вспомнила чужие поэтические слова: «Я верю, каждый должен стать / в своём достоинстве почётен…» и назвала их своей любимой, «чеховской мыслью». Автор — священнослужитель из местного храма Преображения Господня.
Оказывается, тот батюшка был её благодарным читателем, они когда-то общались, беседовали о поэзии.
Он тоже писал стихи.
«Строфы» — совместный проект журнала «Фома» и «Новый мир» о творчестве поэтов XX-XXI веков. Автор проекта: Павел Крючков.
* * *
Время идёт и идёт неслышно. Мы склонились над вышиваньем. Швы стебельчатые неспешно мы укладываем со стараньем. Бархатцы, склонясь, вышиваем. Серебром — серебряные прожилки. Про себя ничего не знаем, нам прощают наши ошибки. Да, у Бога в копилке много. Да и туча заденет краем. Белошвейки Божьи. Бог знает слово коим нас в швеи к себе призывает.
* * *
Тихая волна Плещет вольно. С валуна На валун чайка летит спокойно. Северный пейзаж — Кто до него охотник? Нагроможденье барж, Сгнивший ботик. Вновь обувка тесна. Даже писк комара слышен. Чем ближе подходишь к стене, Тем стена выше.
* * *
Цветы цикория Так нежно голубеют Вдоль чёрной от дождя дороги, Что кажется она прозрачной, Хотя и тащится с трудом по полю, Свободная, Хотя едва передвигает ноги В пальто осеннем Рядом с синевою.
Осень
У старых вязов меркнет позолота. Сегодня дождь Всю ночь стучал по крыше. Нет, осень не собьёшь со счёта. Но кто-то новый из потёмок вышел. Пусть никого не видно в темноте. Но лес уже почувствовал тревогу. По мерно нарастающему звону, Разлившемуся в черноте.
* * *
Холодно стало. Деревья хмурые В зимний путь шумят, собираются. Кто по пути глубоко задумается, Тот навсегда в дороге останется. Дуб молодой бродит собакою. В лица холодные мордой тычется. Бродит за нами солнце пятнами. Всё пропадает, а это не вычтется. Ты подожди, осень, траву зелёную Утрами трогать холодным инеем. Пусть пошумят дубы листвою свёрнутой. Каждый свою в небе чертит линию.
* * *
Небо с реющими стрижами, Редкими перистыми облаками. Словно Тот, кто их ласково сеял Странно рассеян.
* * *
Пораскрывали крылья, Пораскрывали зонтики, Пахнет прибитой пылью, Московскими подворотнями. Вечером посветлело, Утром опять закапало. Капает то и дело. Блестят переулки лаково.
* * *
Прозрачный воздух не устанет ждать Рассвета — и рассвет настанет, И солнечной улыбкою заставит Листву увядшую сиять. Блуждают яркие огни, Мерцают средь провалов мрака… Вон ясень в золотой рубахе Легко проматывает дни.
* * *
Как затянувшаяся ранка На сером лужица блестит. Небес распавшаяся арка Окрестности не портит вид. Наперекор оцепененью Всё ярче неба бирюза. Пугающим прикосновеньем Придвинулись ко мне леса. Сквозь тучи, словно поневоле, Желтея, солнца луч блеснёт, И пополам разделит поле, И строгий наведёт учёт Своим деревьям и селеньям В их новой золотой красе. И это тихое свеченье Со временем полюбят все.
Первая примерка зимы
После первой зимней примерки Тут и там разбросаны островки снега Словно лоскуты уже ненужной материи.
