Загрузка...
Приблизительное время чтения: 7 мин.
Что может быть общего у православного журнала, говорящего с читателем о спасении души, и — пускай очень знаменитой, но все же — сказки, населенной вымышленными существами, живущими в несуществующих землях и странах?
На первый взгляд может показаться — ничего. Но все же, если присмотреться к толкиновским хоббитам повнимательнее, окажется, что не так уж и далека эта сказка от нас — сегодняшних людей, населяющих вполне реальный, а не сказочный мир. Потому что, по сути своей, она про нас и написана. Вернее — про пути, на которых людям можно либо обрести себя, либо потерять безвозвратно.
Назвать ее главного персонажа типичным эпическим героем абсолютно невозможно. Скорее уж это — типичный «маленький человек» классической русской литературы, только поставленный волей автора в чрезвычайные обстоятельства, и вынужденный стать героем. Наверное, этим и близок хоббит Бильбо читателям: ведь, в известном смысле, все мы немножко хоббиты.
Путь Бэггинса
Герой «Хоббита» Бильбо Бэггинс, в сущности, не что иное, как настоящий эталон обывателя. Он живет в своей любимой норе. «Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит — благоустроенная»*.
Хоббит любит прогулки по привычным маршрутам и вкусные кексы, не прочь пропустить рюмочку и выкурить трубку хорошего табака. Он не знает толком ничего о большом и сложном мире за пределами своей родной местности, да и не особенно хочет об этом знать. Но именно ему предстоит отправиться в опасный путь, чтобы сразиться с драконом и удивительным образом выйти победителем из этой схватки. А чуть позже, в трилогии «Властелин колец», его племяннику Фродо придется взять на себя самую тяжелую в мире ношу — Кольцо Всевластия. И именно Фродо суждено уничтожить Кольцо, преодолев искушение всемогуществом, с которым не смогли совладать великие мудрецы и правители...
Хоббиты Толкина — еще одно воплощение образа «маленького человека», ничтожной крупинки, стоящей перед пугающей бездной мироздания, с его сложными и непонятными механизмами. Вот только раздавить этих «маленьких людей» не так просто как кажется с первого взгляда. В самый неожиданный момент, по самым неожиданным причинам оказывается, что их смелость, их преданность и даже глупое, абсолютно нерациональное милосердие к врагу становятся вдруг оружием, способным сокрушить всесильное зло.
Именно хоббиты спасают Средиземье, хотя никому из них не суждена (да и не нужна, в общем-то) ни слава, ни корона, ни даже особое место в истории. Потому, собственно, Фродо Бэггинсу и удается победить Кольцо — символ абсолютной власти, столь же абсолютно развращающей своего обладателя. Ни физическая сила, ни положение, ни даже интеллектуальные способности не могут противостоять этому искушению сами по себе. Потому что им подчас не достает главного условия победы над злом — смирения: ведь лишь кроткие наследуют землю, хотя вовсе не стремятся к этому.
А смириться маленькому человеку порой бывает куда проще, чем герою или могущественному волшебнику.
Вот диалог между Фродо и Гэндальфом после того, как открылось, что найденное Бильбо кольцо принадлежит Врагу.
— Да нет, я, конечно, очень хочу, чтобы оно... чтобы стало недоступно! — заторопился Фродо. — Только пусть это не я, пусть кто-нибудь другой, разве такие подвиги мне по силам? Зачем оно вообще мне досталось, при чем тут я? И почему именно я?
— Вопрос на вопросе, — сказал Гэндальф, — а какие тебе нужны ответы? Что ты не за доблесть избран? Нет, не за доблесть. Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако же избран ты, а значит, придется тебе стать сильным, мудрым и доблестным.
— Да как же я! Ты, Гэндальф, ты и сильный, и мудрый. Возьми у меня Кольцо, оно — тебе.
— Нет! — вскрикнул Гэндальф, отпрянув. — Будь у меня такое страшное могущество, я стал бы всевластным рабом Кольца. — Глаза его сверкнули, лицо озарилось изнутри темным огнем. — Нет, не мне! Ужасен Черный Властелин — а ведь я могу стать еще ужаснее. Кольцо знает путь к моему сердцу, знает, что меня мучает жалость ко всем слабым и беззащитным, а с его помощью — о, как бы надежно я их защитил, — чтобы превратить потом в своих рабов. Не навязывай мне его! Я не сумею стать просто хранителем, слишком оно мне нужно.
Глядя на эпических героев, мы еще можем как-то оправдать свое равнодушие к борьбе добра и зла: мол, мы ведь и не герои совсем, не наше это дело — со злом воевать. Но книги Толкина, они, в особенности, — про маленьких обывателей-хоббитов, совершающих свои подвиги с закрытыми от ужаса глазами, постоянно преодолевающих свою лень, страх и нежелание вылезти из уютной норки. То есть — про нас. Потому что все мы — немножко хоббиты. И раз уж в жизни из нас не получилось эпических героев, это еще совсем не повод к тому, чтобы благополучно валяться на диване, оправдывая себя этим фактом.
Да, мы — не герои. Но зато мы — хоббиты, «маленькие люди», каждому из которых Господь уготовал свой путь преодоления нашей лени, трусости, и других некрасивых качеств. И главное — не забывать о том, что без смирения победа на этом пути невозможна.
Путь Горлума
В толкиновской эпопее есть и антипод хоббита. И это не Черный Властелин. Это… другой хоббит. И зовут его Горлум. Горлум, в общем-то, не имя, а самопрозвище, некий звук, который издавало существо, некогда бывшее хоббитом, а к тому моменту, как его обнаружил Бильбо, уже не один десяток лет прожившее в недрах горы, бессловесное, не видевшее света. Кольцо нашел приятель Горлума, но Горлум позавидовал ему и убил, а убив, спрятался в глубокие пещеры и жил там десятки лет, прежде чем кольцо перешло к Бильбо.
— Какая все-таки жалость, что Бильбо не заколол этого мерзавца, когда был такой удобный случай!
— Жалость, говоришь? Да ведь именно жалость удержала его руку. Жалость и милосердие: без крайней нужды убивать нельзя. И за это, друг мой Фродо, была ему немалая награда. Недаром он не стал приспешником зла, недаром спасся; а все потому, что начал с жалости!
— …но он заслужил смерть! — сказал Фродо.
— Заслужить-то заслужил, спору нет. И он, и многие другие, имя им — легион. А посчитай-ка таких, кому надо бы жить, но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж всем было по заслугам? А нет — так не торопись никого осуждать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано провидеть все. Мало, очень мало надежды на исправление Горлума, но кто поручится, что ее вовсе нет?
Горлум — бывший хоббит, ставший рабом Кольца, а точнее сказать — рабом своих собственных страстей, которые лишь выявлялись и усиливались рядом с этим предметом.
Но ведь любому из нас тоже может встретится на жизненном пути такое вот «кольцо», ради обладания которым покажется возможным совершить любую пакость. И не так уж важно, чем оно окажется — новой должностью или прекрасной женщиной, престижным автомобилем или всего лишь последней моделью айфона.
Важно лишь, что ради обладания этим вожделенным «источником счастья» мы окажемся перед выбором, подобно несчастному Горлуму: либо получить желаемое ценой предательства и потом всю жизнь прятаться от собственной совести, постепенно превращаясь из человека в чудовище; либо подавить в себе стремление к этому «кольцу», сколь бы желанным оно сейчас ни казалось, и оставаться честным перед Богом, людьми и самим собой.
Последний выбор всегда будет за нами, несмотря на то, что мы всего лишь «маленькие люди», хоббиты. Которые, действительно, совсем не герои. Но все-таки именно здесь, в нашем сердце проходит самая главная линия войны добра со злом. И если мы не сумеем победить зло в себе, никакой герой или волшебник не сможет потом сделать это за нас.
Цитаты из «Хоббита» приведены в переводе Н. Рахмановой, из «Властелина колец» — В. Муравьева. — Ред.
А насчет Фродо и Голлума на Роковой Горе - открываю православные чтения на 25 марта (день уничтожения Кольца) и что же вижу?
"Праведник спасается от беды (это значит Фродо), а вместо него попадает в нее нечестивый (а это значит Голлум)."
Притчи 11:8
А ведь и у Голлума была возможность покаяться! В книге есть такой замечательный момент почтираскаяния, там правда Сэмушка все подпортил и не срослось... А у Толкина в Письмах не раз про этот момент вспоминается с горечью.
Тогда он - глядя на спящего Фродо - вдруг на мгновение снова стал самим собой, каким был до Кольца. Каким мог бы быть без Кольца...
"Сэм сидел, прислонившись к камню, склонив голову набок и тяжело дыша. На его коленях лежала голова Фродо, погруженного в глубокий сон; на белом лбу покоилась одна из загорелых рук Сэма, а другая мягко лежала на груди мастера. Мир озарял их лица.
Голлум вгляделся в них. Странное выражение промелькнуло на его худом голодном лице. Блеск исчез из его глаз, и они стали тусклыми и серыми, старыми и усталыми. Спазм боли, казалось, скрутил его, и он отвернулся, долго глядел в сторону перевала, качая головой, как будто участвовал в каком-то внутреннем споре. Затем он повернулся назад и, медленно протянув дрожащую руку, очень бережно коснулся колена Фродо — но почти что нежностью было это прикосновение. Если бы кто-нибудь из спящих увидел его в это мимолетное мгновение, им бы подумалось, что видят они лишь старого усталого хоббита, высохшего за годы, которые унесли его далеко за пределы его времени, вдаль от друзей и родственников, полей и ручьев юности, несчастное, старое изголодавшееся существо.
Но при этом прикосновении Фродо пошевелился и тихо вскрикнул во сне, и Сэм сразу же проснулся. Первое, что он увидел, был Голлум — «лапающий» мастера, как он подумал.
- Эй, ты! - резко сказал он, - Что задумал?
- Ничего, ничего, - мягко ответил Голлум, - Мастер такой милый!
- Осмелюсь предположить, - хмыкнул Сэм. - Но ты-то где шлялся, старый злодей?
Голлум отстранился, и зеленый отблеск замерцал под его тяжелыми веками. Теперь он выглядел почти как паук, присевший на согнутые конечности, выпучив глаза. Мимолетный миг прошел безвозвратно."
Ну знаете ли... в храмах бывают такие бабуськи. Хорошие бабуськи, святыми может станут, рука-то не поднимется их даже на бумаге осудить. Но... но ведь кого-то они и отвратить могут... от храма-то...
А если бы не это? Что было бы? И Толкин отвечает в письме 246 - так началась бы серьезная (а не жалкие попытки) борьба между раскаянием и новой любовью (это к Фродо-то) и былой страстью. И что же? Он мог бы провести их в обход Шелоб, или хотя бы предупредить, и идти с ними до самой Горы...
Да только никакая любовь не превозмогла бы тогда и он все равно бы - украл или отнял силой Кольцо. А отняв - вдруг ясно бы понял: нет у него силы уберечь это от Саурона... Да и жить с Кольцом - ничуть не лучше, чем без него... И Фродо...
И шаг в огненную бездну все равно был бы сделан. Но добровольно. Но ради Фродо...
Честно не выдумываю - гляньте это письмо и убедитесь.
Так что шанс - он всегда есть.
Круто! Спасибо!!!
Объективно говоря Толкиен был христианином. Поэтому его книги - это книги христианина. И его Среднеземье - это внутренний мир, соприкасающийся со внешним миром христианства. Связь не лежит на поверхности, но она совершенно несомненна
Фродо как раз кольцо и не победил. Оно его одолело. Ведь стоя на краю кратера Ородруина Фродо надел кольцо и провозгласил себя властелином. И если бы Горлум в этот момент не откусил ему палец с кольцом, всё пошло бы прахом.
Да, но Голлум не был убит на Эмин Маил - благодаря Фродо. "И остави нам - как мы оставляем."
Тут есть связь.
А так - ну да: "если соблазняет тебя палец твой", то имей хотя бы при себе того, кто...
Ибо лучше с девятью пальцами попасть в Валинор, чем с десятью - быть ввергнуту в геенну огненную...