Воскресенье, 25 сентября 2022 года: что будет в храме?

Обращаясь к Богу: «Господи, приими дух мой с миром!» — мученик склонил свою голову под меч. Тогда прозвучал Голос, призывавший мученика в Небесное Царство. Этот Голос услышали и те христиане, которые скрывались в пещере. Воодушевившись, они пошли на место страдания святого Иулиана, где нашли его уже скончавшимся. Они единодушно исповедали себя христианами, их связали и привели к правителю, который велел и им отсечь головы.

Святой Иулиан испросил также особую благодать у Бога: чтобы людям, которые будут брать землю с места его погребения, давалось прощение грехов и избавление от страстей, а на поля их не нападали вредоносные насекомые или птицы.

Преподобный Вассиан, в миру Василий, крестьянин села Стрелицы (по другим данным, деревни Бурцеве), близ города Тотьмы, занимался портняжным ремеслом. Оставив семью, он принял постриг от преподобного Феодосия Тотемского в Суморинской обители на реке Сухоне, где прожил несколько лет в трудах и послушании.

В 1594 году преподобный поселился при храме во имя святителя Николая Чудотворца, на реке Тиксне. Вначале он жил на церковной паперти, а затем поставил около храма келью.

Стремясь к уединению, преподобный, кроме духовного отца, никого не принимал. Питался он подаянием, которое ему клали на оконце.

На месте подвигов преподобного впоследствии был основан монастырь в честь Нерукотворного образа Спасителя. Почитание преподобного Вассиана началось с 1647 года, когда во время моровой язвы у места его погребения многие получили исцеление.

Праведный Симеон родился в европейской части России. Когда он пришел на Урал, то жил как простой странник. Чаще всего он посещал село Меркушинское, находившееся недалеко от города Верхотурья, где молился в деревянной церкви.

Подвижник хорошо умел шить шубы и, обходя села, работал в домах у крестьян, не принимая за труды никакого вознаграждения. Чтобы избежать похвал за свою работу, праведный Симеон оставлял ее незавершенной и уходил от заказчиков. За это ему приходилось переносить оскорбления и даже побои, но он принимал их со смирением и молился о своих обидчиках. Так он достиг совершенного смирения и нестяжательства.

С благовестием о Триедином Боге, о вечной жизни в Царстве Небесном праведный Симеон ходил по окрестным селениям. Он не чуждался коренных жителей этого края вогулов, которые полюбили святого за его чистое житие. С помощью благодати Божией праведный Симеон пробудил в сердцах вогулов стремление к добродетельной жизни.

Много молился святой Симеон об укреплении в вере новопросвещенных жителей Сибири. Молитву подвижник соединял с подвигом коленопреклонного стояния на камне в дремучей тайге.

В 1894 году рукоположен во иерея к Преображенскому храму села Доронина Шуйского уезда Владимирской губернии. Одновременно в этом же селе был законоучителем и учителем в школе. После смерти брата, служившего священником Преображенской церкви села Большие Дорки на месте ушедшего за штат отца, Иоанн Прудентов в был направлен в храм в родное село и продолжал преподавать Закон Божий в 3 школах, входивших в состав прихода.

В его храме был один из лучших церковных хоров; на средства, собранные о. Иоанном среди прихожан и благотворителей, был приобретен большой церковный колокол. В приходе стараниями его отца, брата и самого о. Иоанна была устроена школа. В 1887 году это была школа грамоты, с 1894 года — церковноприходская с большой библиотекой. Одна из дочерей о. Иоанна преподавала в этой школе. В 1902 году по инициативе о. Иоанна при школе были оборудованы квартиры для учителей и общежитие для учащихся из дальних деревень. Много времени о. Иоанн уделял воспитанию в детях любви к отечеству; следил за обучением школьников пению. Во время первой мировой войны ученицы вязали для воинов варежки. В Рождественские праздники о. Иоанн устраивал в школе елку.

Священник Иоанн Прудентов прилагал много усилий для борьбы с пьянством, несмотря на препятствия местных властей, добился закрытия кабака в селе. Выписывал газеты и журналы. Проводил в селе регулярные воскресные чтения, рассказывал о событиях, происшедших в течение недели.

После запрещения в 1917 году преподавания Закона Божия в школе о. Иоанн стал вести уроки в домах прихожан. Он пользовался авторитетом у жителей всей округи. Когда в 1920 году в селе Большие Дорки решался вопрос о переделе земли, крестьяне оставили участок в пользовании о. Иоанна.

В 1924 году о. Иоанн был возведен в сан протоиерея.

23 октября 1930 года его арестовали по обвинению в том, что в 1918 году он якобы активно участвовал в контрреволюционном восстании. Священник виновным себя не признал. 25 декабря того же года Был приговорен к 3 годам ссылки, которую отбывал в деревне Коломине Кривошеинского района Западно-Сибирского края.

В 1933 году, по окончании срока ссылки, вернулся домой. 15 сентября 1937 года вновь был арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации», заключен в тюрьму города Шуи. 22 сентября того же года Особой тройкой при УНКВД по Ивановской области приговорен к расстрелу. Казнен 25 сентября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле.

Несколько раз власти арестовывали Алексея Ивановича и направляли в костромскую психиатрическую больницу, но всякий раз врачи признавали его здоровым и отпускали.

Задолго до массового закрытия и разрушения церквей блаженный Алексей многим говорил, что наступит время, когда в России почти все храмы будут закрыты, но Господь пошлет лютую кару, войну, и люди очнутся, и часть храмов снова будет открыта. Но тоже ненадолго: в 60-м году наступит новое гонение, снова будут закрывать храмы, и все истинно верующие понесут тогда много скорбей.

Алексей Иванович Ворошин родился в семье благочестивых крестьян Ивана и Евдокии Ворошиных в деревне Каурчиха Юрьевецкого уезда Костромской губернии. В Никольском храме, отец Алексея был старостой.

Когда началась Первая мировая война, Алексей Иванович пошел в Кривоезерскую пустынь. Настоятель монастыря принял юношу послушником. В течение года Алексей Иванович присматривался к порядкам в монастыре и его уставу.

Вернувшись домой, он не стал жить в родительском доме, а поместился в баньке. Вскоре они с отцом поставили на огороде келью. Все свободное время Алексей отдавал молитве.

Наступил март 1917 года, и председателем сельсовета избрали Алексея Ивановича как самого уважаемого в селе. Став председателем, он не переменил своих обычаев — по-прежнему много молился, посещал церковные службы, и если приходилось решать какие сельские вопросы, то он решал их не выходя из храма.

Через год в село приехал председатель сельсовета, назначенный из города, и Алексей Иванович, оставив эту должность и почти всякое соприкосновение с миром, уединился в своей келье, целиком отдавшись подвигу поста и молитвы. Так прошло девять лет.

В 1928 году он принял подвиг юродства. Теперь блаженный жил, где придется, одевался в лохмотья, никто не знал, где он ночует, и всегда его появление было для крестьян неожиданностью.

То вдруг возьмет и в самый разгар крестьянских работ начнет ходить по полям, меряя их палкой и мешая работе. Видя его нелепое поведение, крестьяне смеялись на ним, но он не обращал на это внимания. Рассерженные, они стали гнать его, блаженный уходил, а затем возвращался и все повторялось сначала. Прошел год, и на этих полях появился советский чиновник, и все тогда вспомнили Алексея Ивановича.

Ко многим его странностям привыкли за год крестьяне, но такого еще не было. Голый идет Алексей Иванович по Парфенову, направляясь в гости к торговцам-сапожникам Александру Степановичу Таламанову и Дмитрию Ивановичу Солодову. Дивились такому событию крестьяне, дивились торговцы. Немного прошло времени, и в село приехали представители властей и вывезли имущество торговцев до последней ложки и исподнего белья. Раздетые стояли хозяева у своих домов, которые им теперь не принадлежали, не имея права ничего из них взять.

В другой раз Алексей Иванович пришел к сестре Анне. И не говоря ни слова, стал собирать вещи. Ходил по комнатам, что-то разыскивал, а что находил, складывал на стол. И как набрался полный стол, он схватил шапку и убежал. Поняла Анна, что это какой-то знак, предвестие, что эти вещи надо отдельно хранить, и спрятала их подальше; когда пришла комиссия и отобрала имущество, только эти вещи и сохранились.

Любил блаженный заходить в лесное село Селезенево, любил бывать в Парфенове, бочком спускающемся к реке Ёлнать. Здесь в одном доме он хранил мешок с книгами. Заходил блаженный к Бобковым — посидеть, чаю попить, отдохнуть. Но однажды, войдя в дом, Алексей Иванович не сел за стол и чай пить не стал, а забрался на печку. Лежит он на печи и молчит. Молчат и хозяева — привыкли уже здесь к его странностям. Полежав некоторое время, он сошел вниз, вышел на крыльцо, сел на верхнюю ступеньку и сидя спустился по лестнице. Затем взобрался на стоящую во дворе телегу и лег. Лежал и чуть слышно стонал. Долго ли он так лежал — неизвестно, но когда вышли посмотреть, его уже не было.

Через две недели хозяйка дома, вынимая из печи большой чугун с кипятком, опрокинула его весь на себя и обварилась так, что не могла идти. С крыльца ей пришлось сидя спускаться, а уже внизу ее подняли и положили на телегу, и часа два еще она пролежала, прежде чем отвезли в больницу.

Однажды шел Алексей Иванович вскрай поля. Погода стояла тихая, небо безоблачное. Мужики с бабами жали на поле лен. Остановился блаженный неподалеку и вдруг, показав на небо и сокрушенно покачав головой, серьезно, громко сказал:

— Ой, молитесь Богу! Ой, как загремит! Как загремит! Молитесь Богу!

И ничего не поясняя — дальше пошел. А мужики это вспомнили, когда началась Финская война и их взяли на фронт.

Не скрыты были от блаженного и обстоятельства его кончины. За пятнадцать лет до своей смерти подошел он как-то к сестре Анне и сказал:

— А ты мне лапотки приготовь.

— Так возьми, — ответила она, не поняв, что не о настоящем часе он говорит.

Через пятнадцать лет именно ей пришлось покупать лапти, в которых блаженный был положен в гроб.

Анне Беземировой из Каурчихи, когда та была еще ребенком, блаженный говорил:

— Дай четверть, дай четверть...

— Что такое Алексей Иванович говорит?.. — смущалась девочка.

Объяснилось это через много лет, когда она вышла замуж за пьяницу, который частенько повторял те слова.

Приближалось двадцатилетие сокрушения российской государственности. Шли аресты. Алексей Иванович знал, что ареста ему на этот раз не миновать и из тюрьмы не выйти. И хотел он в последний раз пойти попрощаться. В родительском доме Дмитрий Михайлович и Анна Николаевна с детьми. Это был май 1937 года.

Увидев на плече Алексея Ивановича мешок, Анна Николаевна спросила:

— Ну, Алексей Иванович, совсем приходишь к нам жить?

Тот ничего не ответил, выложил из мешка вещи, распорядился, кому что отдать.

Почувствовав необыкновенное, притихли домашние.

А блаженный вплотную сел к печке, голову к ней прислонил и тихонько запел:

В воскресенье мать-старушка к воротам тюрьмы пришла.

Своему родному сыну передачу принесла..

Анна Николаевна руками всплеснула:

— Ой, Алексей Иванович, опять ты эту песню запел, опять, наверное, будут гнать?..

Пообедали вместе, затем блаженный, помолился, низко-низко поклонился домашним и сказал:

— За все я вам уплачу, Дмитрий Михайлович, за все я вам уплачу! — И прибавил: «Чай придешь меня хоронить-то?»

— Да что ты, дядя Леша, про похороны; я еще раньше тебя умру.

— Нет, придешь! — уверенно ответил блаженный.

И еще до утра они разговаривали, а утром Алексей Иванович попрощался и отправился в Парфеново, где его уже поджидали, чтобы арестовать.

Алексея Ивановича поместили к преступникам. Никто не знал, когда он спал и когда ел, скудный свой паек он почти весь раздавал.

— Дедушка, да ты, наверное, кушать хочешь? — спрашивали его сокамерники.

— Кушайте, кушайте, это все для вас, — отвечал Алексей Иванович. Обвинить блаженного было не в чем, и следователи, чтобы он оговорил себя, прибегали к пыткам — ставили его босыми ногами на раскаленную плиту.

Вскоре молва о странном узнике облетела тюрьму, и ее начальник пришел во время допроса поглядеть на блаженного.

— Все говорят, что ты святой, — сказал он, — ты что скажешь?

— Ну, какой я святой. Я грешный, убогий человек.

— Это правильно. У нас святых не сажают. Святые преступлений не совершают, а если посадили, так значит есть за что. Тебя за что посадили?

— Так Богу угодно, — кротко ответил блаженный.

Наступило молчание, которое сам же Алексей Иванович прервал:

— Что ты со мной говоришь, когда у тебя дома несчастье!

Начальник тюрьмы удивился, но домой не поспешил, а когда пришел, то увидел, что жена его повесилась.

Измученный пытками, пробыв чуть более месяца в следственной камере, блаженный Алексей попал в тюремную больницу и здесь скончался.

Тело его на тринадцатый день было отдано родственникам и погребено на одном из кладбищ города Кинешмы.

12 (25) сентября 1985 года честные останки блаженного были перенесены в храм села Жарки. В настоящее время мощи блаженного находятся в Свято-Введенском женском монастыре города Иванова.