Тайная жизнь русских слов: стыд и позор!

Я – Алексей Шмелев, профессор кафедры русского языка МПГУ, заведующий отдела культуры русской речи института русского языка Российской академии наук, председатель орфографической комиссии Российской академии наук.

Вообще говоря, гордость и смирение – это пара противопоставленных понятий, в традиционной христианской этике – это просто непосредственные антонимы. При этом гордость рассматривается как первый из смертных грехов, демонская твердыня, самый страшный из смертных грехов – это гордость. Но неслучайно говорится Бог гордым противится, смиренным дает благодать. И это находило отражение и в русских пословицах, то есть эта идея вполне была воспринята русским народом. Характерная пословица, приводимая Владимиром Далем: Сатана гордился – с неба свалился, фараон гордился – в море утопился, а мы гордимся – куда годимся. В современном языке этот смысл и эта отрицательная оценка гордости отражена в таких выражениях как кичиться, задаваться, задирать нос, спесь. Правда, все это немножко сниженные выражения. Понятно, что мы не одобряем человека, который задается или задирает нос. Но все-таки сказать, что это первый из смертных грехов тоже едва ли можем. Это скорее объект насмешек. Задавала какой-нибудь. Надо сказать, что отношение к гордости менялось не только на протяжении десятилетий, но и часто было противоречивым у одного и того же носителя языка. Скажем Пушкин… известно, это я замечу в скобках, что часто в силу некоторых причин свойство гордости приписывалось полякам в русской культуре. И Пушкин два раза по меньшей мере упоминает это свойство. В одном случае он говорит: «кичливый лях», это очевидная отрицательная окраска, а в другой раз поляков называет перефрастически «гордый внук славян» в известном стихотворении «Памятник», и это явно положительная окраска.

Но я дальше вернусь к гордости. Но перед этим надо задаться вопросом, что такое подлинное смирение. Вот что писал когда-то Алексей Толстой. В 1870 году. В письме к Маркевичу. Он писал: «Я не презираю славян, я к несчастью не имею на то право, но считаю, что им подобало бы больше смирения (письмо написано по-французски, я читаю в переводе на русский, которое в Собрании сочинений Алексея Толстого печаталось), только не того смирения, которое мы явили в преизбытке, которое состоит в том, чтобы сложить все десять пальцев на животе и вздыхать, возводя глаза к небу, «Божья воля», «поделом нам», а иного смирения (причем этот текст, в прямой речи, Алексей Толстой написал по-русски, а дальше он перешел к французскому языку, в котором смирение по-французски humilité, а иного смирения, полезного, которое заключается в признании своего несовершенства, дабы покончить с ним. Это противоположность тому самому успокоению, которое говорит, я горжусь простором русской земли, широтою русской натуры, которая не может и не хочет ничем стесняться. Всякое ограничение противно русской природе! (С восклицательным знаком пишет он) Ограниениче противно, нам не нужно ни заборов, ни классов, гуляй душа, раззудись плечо». «Раззудись плечо» - это цитата из стихотворения Алексея Толстого. В прямой речи он опять написал все это по-русски («я горжусь простором русской натуры, гуляй душа, раззудись плечо»). Тут очень много таких характерных, труднопереводимых русских слов. Например, глагол гулять в сочетании «гуляй душа». Но я на этом все останавливаться не буду. А видно, что Алексей Толстой противопоставляет подлинное смирение, которое противоположно гордости и другое смирение, которое состоит в складывании пальцев на животе , но на самом деле оно ведет только к самоуспокоению, то есть опять-таки к гордости.

В течение 19-го века отношение к гордости как к первому из смертных грехов стало постепенно уходить на задний план. Это и вообще связано с такой общей секуляризацией общества , но вот скажем очень характерно стихотворение Алексея Хомякова, которое называется «России». И в котором говорится:

«Гордись! — тебе льстецы сказали. —
Земля с увенчанным челом,
Земля несокрушимой стали,
Полмира взявшая мечом!

Конечно, Хомяков не одобряет гордости, для него гордость – по-прежнему первый из смертных грехов. Но уже он знает, что льстецы могут сказать «гордись». Слово «гордись» было бы совершенно немыслимо в обществе, в котором сохраняется, что гордость это нечто чрезвычайно плохое. И вот тоже Алексей Хомяков о смирении, с употреблением слова смирение.

Не в пьянстве похвальбы безумной,

Не в пьянстве гордости слепой,

Не в буйстве смеха, песни шумной,

Не с звоном чаши круговой;

Но в силе трезвенной смиренья

И обновленной чистоты

Это вот как должна Россия жить. «Не в пьянстве гордости слепой», а должна быть сила трезвенная смиренья. Но опять, понятно, что Хомяков призывает к смирению, смирение противопоставляется гордости. Но уже надо к этому призывать. Уже перестало это быть самоочевидным. Ну и известная пушкинская речь Достоевского, в которой он говорит: «Смирись гордый человек и прежде всего сломи свою гордость». Опять – Достоевский должен призывать к этому. Потому что уже возникает немного романтический идеал гордого человека. Уже гордость начинает восприниматься как положительное качество. А в современной секулярной этике гордость, скорее, одобряется. Надо сказать, что это явление не только русского языка. Скажем, по-английски слово pride и proud употреблялись в 19 веке в отрицательном смысле слова со значением гордый и гордость. А в современном языке, скорее, в положительном. На какой-нибудь этикетке, если какая-нибудь одежда произведена в Америке может быть даже написано Proudly made in USA. Но я уже не буду рассказывать про некоторые специальные употребления слов. Если ученик приносит домой хорошую отметку, для родителей очень естественно сказать: «So proud of you». А по-русски все-таки сказать «мы тобой гордимся» в ответ на хорошую отметку едва ли естественно.

Но важно, что в частности в русском языке в современной секулярной этике гордость, скорее, одобряется. Известна статья Ленина о национальной гордости великороссов, где слово гордость употреблено уже в явном положительном значении. А вот цитата из выступления Алексея Суркова на первом съезде советских писателей. Цитата очень характерная. Он говорит о понятии гуманизма. Что такое социалистический гуманизм. У нас по праву входят в широкий поэтический обиход понятие любовь, радость, гордость, составляющие содержание гуманизма. Но некоторые поэты как-то стороной обходят четвертую сторону гуманизма, выраженную в суровом и прекрасном понятии «ненависть». Ну про ненависть он высказывает нечто парадоксальное, но что гордость, ему кажется совершенно очевидным, что гордость, оно такое необходимое, хорошее, положительное качество. Ну и сейчас это до сих пор такое отношение к гордости сохраняется. Когда одна писательница назвала Чехова «гордым мастером», он возразил: «Почему вы назвали меня гордым мастером? Горды только индюки». Понятно, что у Чехова это была некая сознательная игра, потому что как раз к началу 20-го века слово гордый поменяло свою окраску, превратилось в положительное слово, именно в это время. Но любопытно, что вот уже Корней Чуковский, написавший книгу о Чехове и упомянувший этот эпизод, он упомянул этот эпизод, но для Чуковского уже слово гордый было, по-видимому, окрашено положительно. Он вполне сочувственно цитировал высказывание театрального критика Букеля (9:24): «Чехов был человек гордый», и дополнил его своим комментарием: «такой же гордости требовал Чехов от всех». Ну мы видели, что Чехов не столько требовал гордости, сколько писал, что горды только индюки. Но, тем не менее, понятен этот переход от одного типа гордости к другому. И дальше Корней Чуковский пишет: «О высокой человеческой гордости Чехова и о том, что Чехов от всей души презирал писателей, которые не умели воспитать в себе такую же гордость». То есть гордость еще надо воспитывать, это вот такой сдвиг в значении слова гордость. Большую роль в этом сыграло словоупотребление Максима Горького, который был чрезвычайно популярен и вот характерная цитата: «Гордо реет буревестник», или «Человек – это звучит гордо», многие такие фразы в советских школах заучивались наизусть. Прекрасные, гордые люди – это такой стандартный журналистский оборот: если прекрасные – это значит гордые. И он уже высмеивался в известной песне Александра Галича «Про Леночку», которую если бы было время я бы сейчас, может быть, и включил ее запись, сейчас просто миную, но напомню, как начинается эта песня.

АпрельскойночьюЛеночка

Стояла на посту.

Красоточка-шатеночка

Стояла на посту.

Прекрасная и гордая,

Заметна за версту,

Увыездаизгорода

Стояла на посту

Прекрасная и гордая, только так, ее сразу красавец эфиоп и заметил. Это новое употребление слова гордость близко к понятию собственного достоинства.

Тоже советская песня:

«Я могла бы побежать за поворот,

я могла бы, только гордость не дает».

Гордость, она еще и сообщает человеку, как следует поступать. И актуализовалось противопоставление гордости и гордыни. Поскольку в некоторых случаях нужно было гордость осудить, стало активно употребляться слово гордыня. При этом в советском языке оно тоже несколько сдвинуло свою окраску и стало противопоставляться коллективизму. Гордыня – это не то что человеку не хватает смирения, а то, что он не умеет работать с коллективом. Пример, это докладная записка отдела культуры ЦК КПСС об итогах собрания обсуждения писателей вопроса о действиях члена союза писателей СССР Пастернака, несовместимых со званием советского писателя. Докладная записка. И поэтому неизвестно насколько Вера Панова несет ответственность за приписываемые ей слова. Писательница Вера Панова такими словами определила свое отношение к Пастернаку: В этой озлобленной душе, которая раскрывалась во всем этом деле, начиная с написания романа и кончая письмом, нет ни чувства родной почвы, ни чувства товарищества, кроме безмерного эгоизма, неприемлемого в нашей стране, кроме невыносимой гордыни, неприемлемой в коллективистском обществе. Видеть это отторжение от родины и озлобление даже жутко».

Нет чувства товарищества и гордыня, это и есть гордыня, неприемлемая в коллективистском обществе. Потому что чувство товарищества – это именно готовность работать вместе с другими людьми, принадлежащими к тому же коллективу.

Но до сих пор в современном русском языке есть представление о хорошей гордости. Его можно толковать примерно следующим образом. Это некое чувство радости по поводу того, что с человеком связано нечто хорошее. Отсюда такие выражения: «Вы можете по праву гордиться…», «С полным основанием гордиться», гордись, законная гордость, «Петя – гордость нашей школы». Хорошая гордость – это вполне в разных языках было и я уже упоминал про английское proud. Была некоторая статья Ирины Белоусовой о трудно переводимых американских и русских выражениях. И в частности, она писала следующее: «Во множестве американских фильмах есть какая-нибудь такая сцена – ребенок сообщает кому-нибудь из родителей о своей хорошей отметке за контрольную. И этот родитель, персонаж в целом простой как правда, говорит в ответ что-нибудь вроде: «I’m so proud of you». На первый взгляд – это значит именно то, что значит, но когда тот же персонаж в русском дубляже говорит: «Я так горжусь тобой», это немедленно начинает порождать дополнительные смыслы. То ли родитель оказывается патологически высокопарным, то ли у ребенка были какие-то неслыханные проблемы, о которых нам почему-то не сказали. Между тем, ничего этого нет, это похвала по сути близкая к русскому «умница», чем к выражению гордость. Со словом умница в свою очередь все не так просто. Умница - это умный человек, - спрашивают меня студенты, когда видят или слышат где-нибудь это слово. И да, и нет, - говорю я, - умного человека можно назвать умницей, но в большинстве случаев умница значит, скорее, well done, хорошо сделано. Вообще, интересно, что русские похвалы часто адресованы человеку – молодец, умница, а американские – произведенным им действиям – well done, good job. В книгах о воспитаниях детей под это подведена теоретическая база, но на самом деле, это изначально заложено в самом языке». Изначально – это в современном языке по мере того, как ребенка мы развиваем.

В современных текстах гордость употребляется преимущественно в положительном смысле. Очень характерно характерное употребление Александра Солженицына: «Я, кажется, уже начинаю любить это новое свое положение после провала моего архива. (Это когда Госбезопасность изъяла архив Солженицына). Это открытое гордое противостояние, это признанное право на собственную мысль». Гордое – явно в положительном смысле. «Вера Рыбакова, студентка социал-демократка, на воле мечтала о суздальском изоляторе, только там она рассчитывала встретиться со старшими товарищами, на воле их уже не осталось, и там выработать свое мировоззрение. Эсерка Екатерина Олицкая в 1924 году даже считала себя недостойной быть посаженной в тюрьму, ведь ее прошли лучшие люди России, а она еще молода и еще ничего для России не сделала. Так обе они шли в тюрьму с гордостью и радостью». Очевидно, что он пишет это с похвалой.

Ну тема тюрьмы, в которой человек обретает свободу, она тут тоже проявляется. Вот Солженицын о Твардовском, тоже явно с похвалой: «Он неторопливо перебирал те разные примеры из рассказа (имеется в виду «Один день Ивана Денисовича), мелкие и крупные, что приходили ему на ум, перебирал с удовольствием, гордостью и радостью, даже не открывателя, не покровителя, а творца, он с такой ласковостью и умилением цитировал будто сам все это выстрадал, это даже любимая его вещь». И другой пример: «Похвалив издание, добавлял, да и деньги немалые, но это было не жадно, а с добродушной гордостью труженика, как крестьянин возвращается с базара».

Правда, у того же Солженицына есть употребление отрицательно окрашенного слова гордость. Но это когда он цитирует русские пословицы. Скажем, «нарастает гордость на сердце, как сало на свинье». Скорее, это в положительном смысле. Тут пример про польскую гордость, о которой я уже говорил. «Тут я понял, что же значит «польская гордость», в чем же были их самозабвенные восстания. Тот самый инженер-поляк Юрий Венгерский был теперь в нашей бригаде. Он досиживал свой последний десятый год. Даже когда он был прорабом, никто не слышал от него повышенного тона. Всегда он был тих, вежлив, мягок. А сейчас исказилось его лицо. С гневом, с презрением, с мукой, он откинул голову от этого шествия за милостыней, выпрямился и злым, звонким голосом крикнул: «Бригадир, не будите меня на ужин, я не пойду». Взобрался на верх вагонки, отвернулся к стене и не встал. Мы ночью пошли есть, а он не встал. Он не получал посылок, он был одинок, всегда несыт, и не встал, видение дымящейся каши не могло заслонить для него бестелесной свободы».

Тут надо заметить в киносценарии Александра Солженицына «Знают истину танки» тоже фигурирует некоторый поляк. И когда восстание заключенных давят танками, кричат «ложись», он продолжает стоять и там идет комментарий: «Гонор – это честь и долг». Слово гонор заимствовано из польского языка, в польском языке «хонор» - это такая важная культурная ценность. Но по-польски есть и слово «чесчь» (18:23). А гонор – это такое чувство собственного достоинства , которое не позволяет человеку склониться и пойти на какие-то уступки, сделки с совестью, даже если ему грозит смертельная опасность. Вот это «хонор». Но в русском это воспринимается как чрезмерная спесь, кичливость, оттуда отчасти возникает стереотип излишне гордого поляка.

В современном языке прежнее противопоставление гордость-смирение сменилось новым противопоставлением: гордость-стыд.

Опять пример из Александра Солженицына. «Надо так перестроить совесть человечества, чтобы люди гордились только трудом собственных рук и стыдились быть надсмотрщиками, руководителями, партийными главарями». Гордились – стыдились. Это новое противопоставление. Было: гордились – смирялись. А теперь: гордились – стыдились.

Вот пример уже из Натальи Солженицыной: «Подлинный патриотизм – это не только любовь и гордость за свою страну, но и стыд в тех случаях, когда страна делает что-то не так. Вот опять – гордость-стыд. И это совершенно другое представление о гордости, связанное с другим представлением о стыде. В современном языке что такое гордость? Это не отсутствие смирения, а скорее – это положительная эмоция, когда человек думает, что с ним связано нечто хорошее. А что такое стыд? Это неприятное чувство, которое испытывает человек вопреки своей воле попавший или могущий попасть в ситуацию в каком-то отношении отклоняющуюся от нормы из-за чего другие люди думают или могут думать о нем хуже. Вообще говоря, слова со значением стыд имеют аналоги в западных языках, английское shame, французское honte. Но эти слова переводятся на русский язык двумя способами – как стыд и позор. Само сочетание стыд и позор вполне характерно для русских текстов.

Пример из стихотворения Самуила Маршака:

Стыд и позор Пустякову Василию

Он нацарапал на парте фамилию

Вот стыд и позор – естественное сочетание. И может показаться, что слова стыд и позор представляют собой весьма близкие синонимы. Действительно в семантике этих двух слов много общего, но даже поверхностное рассмотрение показывает, что их языковое поведение совершенно различно.

Прежде всего, в сочетании стыд и позор мы можем сказать кому и отдельно сказать кому: «Позор Пустякову Василию». Это одна из самых характерных для слова позор конструкций. Но отдельно слово стыд мы не можем сказать кому. Нельзя сказать: «Стыд Пустякову Василию». Конструкция стыд кому-то возможна только если стыд связан с сочинительной связью со словом позор. Можно еще рассмотреть обороты – не стыдись и не позорься. Что значит, когда человек говорит «не стыдись»? Сделай это, не стыдись. Не стыдись, это призыв сделать нечто. А что значит не позорься? Это призыв не делать чего-то. Когда человеку говорят не позорься, это значит не делай того, что приведет к твоему позору.

Не стыдись, многие знают басню Ивана Крылова. Лиса говорит вороне: «Спой, светик, не стыдись». Она призывает спеть. А могла бы сказать: Не пой, не позорься. Ну тогда бы она сыр не получила, но тем не менее не позорься и не стыдись противоположные вещи значат. Хотя казалось бы стыд и позор близки между собой.

Какие параметры стыда? Кому стыдно, за что стыдно, перед кем стыдно. Разные признаки ситуации, но я сейчас для экономии времени об этом говорить не буду. Тип обозначаемой ситуации…Это может быть этическая оценка: стыдно так поступать. А может быть эмоциональное состояние: мне стыдно. Субъектом может быть конкретное лицо или вообще – тем, кто так делает потом бывает стыдно.

Причина может быть фактом: ему стыдно, что он не сдержал слово или какая-то гипотеза: будет стыдно, если ты не сдержишься. И наличие-отсутствие зрителя. Может быть стыдно перед кем-то, а может быть – вспомнил об этом и становится стыдно.

Это все независимо друг от друга, но определенные комбинации этих выражений более вероятны, чем другие. Главное, это кардинальные различия между двумя типами стыдно. Которые можно условно назвать – эмоциональные и деонтическое стыдно. Эмоциональное говорит о состоянии человека, а деонтическое – о том, хорошо ли так поступать. Фраза «Мне было стыдно звонить ему так поздно» можно понять двояким образом: либо у меня были чувства – я позвонил ему и испытал чувство стыда.

Выбор интерпретации бывает связан с разными факторами. И в частности, когда стыдно подчиняет инфинитив, существенным может оказаться вид глагола. Скажем, клишированные формы «стыдно признаться», «стыдно сказать» часто предваряют признание – «стыдно, но» человек признается. А если он говорит с несовершенным видом «мне было стыдно признаваться», он объясняет, почему он не признался. В режиме повествования – чувство третьего лица, можно сказать: Лене стало стыдно, это как бы показатель того, что повествование ведется с ее точки зрения. Потому что мы же не можем знать, что ей стало стыдно. Хотя у стыда бывают внешние проявления: покраснение кожи лица.

Человек может стыдиться чего он угодно, из-за чего он думает другие люди могут думать о нем хуже.

Вот пример из Марины Цветаевой: Мне было стыдно перед ним своих низких квадратных тупоносых ног.

Другой пример из книги Сергея Старостина «Большой футбол». Он рассказывает, как он употребил излишнее усердие в употреблении алкогольных напитков. И на следующий день он говорит: «На утро я плохо себя чувствовал, разламывалась от боли голова, во рту пересохло, было ужасно стыдно, в особенности после того, как мать напомнила о моем возвращении домой. Это рассказ о своих чувствах.

Теперь, чем отличается стыдно и позорно. Несколько упрощая можно сказать, что стыдно представляет собой предикатив, а позорно – как правило, функция обстоятельства. Позорно выступил, позорно провалился. Обычно позорно указывает на неуспешное, бесславное действие, поражение, провал, прочие аспекты ситуации, такие как этическая оценка, чувство стыда, могут присутствовать, но не они является определяющими для наречия позорно. Можно сказать, позорно бежал с поля боя, но нельзя сказать позорно бежал из тюрьмы. Потому что побег из тюрьмы, даже если считать его предосудительным, не может считаться неудачей. Наречие позорно может относиться к предикату, означающему действие, для которого просто существенен признак успешности, тогда на провал указывает наречие позорно. Позорно выступил на конференции, провалился. Позорно отвечал на экзамене. А еще чаще к предикату, который сам по себе обозначает неуспешные действия, и тогда усиливает значение провала. Позорно провалился на экзамене. Это очень характерное выражение с позорно.

Употребление в которых позорно используется в качестве предикатива с значением этической оценки обычно ощущается устаревшими или стилизованными. Ну скажем, у Писемского встречается несколько архаичное: «Быть актером позорно для русского дворянина». Это предикатив, но сейчас это как-то не очень естественно сказать.

Лишь привычность известных строк Пастернака «Позорно ничего не знача быть притчей на устах у всех» мешает осознать, что для современного языка они находятся на грани, если не за гранью нормы. И для обозначения чувства языка в стандартном языке предикативное позорно не употребляется. Мне позорно не говорят, человек должен сказать: мне стыдно. Мне позорно перед ним…

Но все же есть предикативное употребление, вот из Александра Солженицына, которого я сегодня много цитирую, из рассказа, как жаль: «Аня уже знала, что сейчас сделает, сорвет эту газету. Она воровато оглянулась вправо-влево – никого во дворе не было, только далеко чья-то спина. Очень это было неприлично, позорно, но…» и дальше она рассказывает, как она сорвала газету. Или. «Больно и позорно от указа Александра II о запрете украинского языка в публицистике, а затем и в литературе, но это не продержалось долго».

Теперь слова «стыдный» и «позорный». Вот тут надо сказать, что слово «позорный» вполне употребительно, а слово «стыдный» - устаревший или разговорный. В современном языке – лишь в специальных условиях и в первую очередь в полемическом контексте. Когда сейчас говорят, что нечто делать стыдно, можно сказать: «А что тут стыдного, не вижу тут ничего стыдного, не считаю это стыдным». А вот вне полемик слово стыдный почти не используется. Можно находить примеры, ну скажем, из «Отрочества» Льва Толстого, он там вспомнил один стыдный грех, но вообще это совершенно не характерно для современного языка. А позорный вполне частотное слово. О слове позорный в «Архипелаге Гулаг» говорится: материал для этой книги также представили 36 советских писателей во главе с Максимом Горьким, авторе позорной книги о Беломорканале, впервые в русской литературе, восславившей рабский труд. А стыдный – видно тоже полемический контекст, это из рассказа «Случай на станции Кочетовка»: «Не время сейчас, Ванечка, на мягком нежиться, - говорит Изотов. А мне тем более, и так стыдно, что не на фронте. И она ему говорит: «Так что ж вы – дело не делаете? Чего тут стыдного? Еще в окопах, небось, наваляетесь, ежели живы будете». Употребление слово позорный совершенно соответствует слову позор, такие словосочетания, как «позорный поступок» - влекущий позор, позорная ошибка, позорная трусость, позорное выступление, позорное отступление. Но бесславность понимается несколько шире, чем в слове позорный. Не обязательно это поражение или провал, но скажем позорная игра в каком-то матче, может означать даже и выигранный матч, но игру плохую.

Когда некоторую ситуацию называют позорной, это означает, что ее участники каким-то образом оказались не на высоте. И часто лишь контекст или общие знания тех, кто общается, позволяет установить, чем именно ситуация оказалась позорной. «Мы оказались свидетелями позорной сцены». О чем говорится непонятно и почему говорящий считает, что она была позорной. И когда в «Раковом корпусе» доктор Донцова говорит Костоглотову: «Вы мне сегодня на обходе устроили позорную сцену», она исходит из того, что он прекрасно помнит, в чем состояла сцена и поймет, почему она называет ее позорной. А читатель тоже знает, но вообще говоря без контекста ситуация остается непонятной.

Теперь глаголы «стыдиться» и «позориться, опозориться». А также – стыдить кого-то и позорить кого-то. Опять смысл совершенно различный. Стыдиться – это внутреннее эмоциональное состояние человека, который ассоциирует себя с чем-то таким, о чем другие люди могут думать о нем хуже. А опозориться – это описание некой ситуации, в которой имеют место обманутые ожидания, связанные с тем, что действительные качества опозорившегося человека не соответствуют его претензиям или репутации. Поэтому, как я уже говорил, призыв «стыдись» направлен на то, чтобы вызвать у адресата речи определенное эмоциональное состояние, пробудить у него чувство стыда по поводу какой-то ситуации, которая и так имеет место. И косвенным образом предлагается прекратить или изменить эту ситуацию. Если я говорю: «Стыдись!», - это значит не делай так, или «ты делаешь плохо», хочу пробудить чувство стыда. Но не говорят по-русски «позорься!» или «опозорься!», потому что это была бы странная вещь, говорящий призывал бы адресата речи не оправдать каких-то надежд или ожиданий запятнать свою репутацию. И мы не можем придумать такой контекст. Как уже говорилось, желая прекратить или не допустить некую позорную ситуацию, вполне можно сказать: «Не позорься!» А выражение «не стыдись» используется противоположным образом: призыв не стесняясь осуществить действие, о котором идет речь.

Соответственно различается и значение невозвратных глаголов «стыдить» и позорить-опозорить.

Стыдить – это призывать стыдиться. Это речевое действие. А позорить или опозорить – это навлекать позор часто своими позорными поступками. Это вовсе не речью. Иными словами, то есть стыдить – это речевой акт: я тебя стыжу, потому что хочу, чтобы ты стыдился. А позорить – это либо ситуация может кого-то позорить, это просто подрывать чью-то репутацию. Можно сказать: «Он своим поведением позорит семью» или «Его поведение позорит семью». Действия, обозначаемые глаголами стыдиться и позориться обладают различной степенью социализированности. Стыдиться можно за другого человека. А позориться человек всегда сам. Нельзя за кого-то опозориться. При этом то, что человек позорится, то есть его репутация оказывается подорванной может быть результатом его контролируемых поступков, он может что-то делать и в результате он позорится. Это несознательные действия.

Теперь я возвращаюсь к самим словам «стыд» и «позор». Ситуация позора предполагает оценку поведения субъекта со стороны общества, а ситуация стыда – самооценку субъекта. Для позора важна публичность, человек не может опозориться при отсутствии зрителей. А для стыда на первом плане находится внутреннее состояние человека, сознающего, что имеет отношение к чему-то плохому или отклоняющемуся от нормы. Позор бывает связан с несоответствием между амбициями субъекта или ставшими известными публике его действительными качествами. А для стыда существенно несоответствие между действительным положением субъекта и тем, что он считает общественно признанной нормой. Иначе говоря, мы говорим часто о стыде, когда субъект оценивает свое поведение на фоне общественно признанных этических норм. И именно связь с общественно признанными этическими нормами объясняет почему стыд может служить регулятором нравственности, но не позор. Не случайно именно стыд наряду с жалостью и благоговением считал одной из первичных основ нравственной жизни Владимир Соловьев, собственно вся книга «Оправдание добра» строится на основе этих трех основ нравственной жизни. Причем из трех первичных основ нравственности только стыд он считал исключительной принадлежностью человека и называл его, собственно, корнем человеческой нравственности. Стыд может, как и совесть, повелевать человеку, как царевне из стихотворения Алексея Толстого «Поток богатырь», которая заявила:

Как бы только не этот мой девичий стыд,

Что иного словца мне сказать не велит,

Я тебя прощелыгу нахала

И не так бы еще обругала.

Девичий стыд, он велит или не велит что-то, понятно, что позор ничего не может велеть человеку.

Как и всякая подлинная ценность стыд может профанироваться. И мы можем вспомнить брошюру Лидии Чарской «Профанация стыда», ясно, что позор нельзя профанировать. Стыд непосредственно связан с представлением о должном. Отсюда соединение в слове стыд и его производных – представление об актуально переживаемом эмоциональном состоянии и представление об общезначимой этической норме. Слово позор и его производные соотносятся с объективной ситуацией, которую говорящий интерпретирует каким-то образом. Действия некоторого субъекта свидетельствуют, что его претензии не соответствуют его действительным качествам. Это подрывает его репутацию в глазах других. И в связи с этим субъект испытывает нечто вроде стыда. Слово стыд и его производные соотносятся с объективной ситуацией, а с чувством, которые испытывает субъект по поводу некоторой ситуации, он оказался в эту ситуацию каким-то образом вовлечен. А также стыд связан со способностью стыдиться, то есть испытывать такое чувство - чувство стыда. Поэтому встречаются такие словосочетания, как стыд и честь. Позор – это субъективное описание объективной ситуации. А стыд объективированное описание субъективных чувств. Поэтому к стыду взывают, а позором покрывают или позор навлекают. С этим же связывают возможность конструкции – не доводил до позора, не допускал позора, нельзя было бы сказать – не доводил до стыда, не допускал стыда. Потому что стыд – это именно чувство. А позор – это объективная ситуация, до которой можно доводить или не доводить. Теперь несколько слов об эмоциональном стыдно, когда это обозначает чувство. Мне стало стыдно моих подозрений, ему стыдно перед товарищами за неловкость брата, мне стыдно просить денег, Лене было стыдно перед ним, что она не сдержала слова. Или как сказано у Ивана Тургенева: «Мне стало стыдно ее чистого взора». Почему он стыдится ее чистого взора? Имеется в виду, что ее взор высвечивает его собственное недостоинство. Встает вопрос, когда и кому бывает стыдно. Встает вопрос: когда и кому бывает стыдно. Слово стыдно может указывать на чувство стыда, которое испытывает человек по тому или иному поводу. И в таком случае ему стыдно перед кем-то, что что-то происходит. Это, примерно то же самое, что он стыдится. О наличии того или иного чувства, вообще, может судить в первую очередь субъект этого чувства. И поэтому характерно чувства субъекта с первым лицом. Мне стыдно. А появление в роди субъекта других лиц – им стыдно, возможно, если говорящий судит об их состоянии по наличию каких-то косвенных признаков. Или со слов самого субъекта. Или же говорящий может высказать гипотезу: я думаю, ему сейчас стыдно. Ну и кроме того бывает высказывание обобщенного характера. В режиме повествования – Лене стало стыдно - встречается как показатель того, что повествование ведется изнутри. Характерно выражение «как ни стыдно», это высказывание, когда возмущение или даже негодование по поводу этически необходимой эмоции. Как Пете не стыдно так поступать! Меня удивляет, как это он так поступает и, кажется, не испытывает чувство стыда. Как тебе не стыдно! Тут слова Державина, записанные Вяземским, к Державину навязался какой-то сочинитель прочесть ему свое произведение, старик, как и многие другие, часто засыпал при слушании чтения, так было и на этот раз, жена Державина, сидевшая возле него, толкала его, наконец, сон так одолел Державина, что забыв и чтение, и автора, сказал он ей с досадой, когда она разбудила его: «Как тебе не стыдно, никогда не даешь мне порядочно выспаться».

Но существует употребление слова стыдно, в котором очевидно не имеется в виду какое-то ни было чувство. Это просто сообщение о нормах, которых придерживается говорящий.

Когда Андрей Андреевич Гринев из «Капитанской дочки» Александра Пушкина писал Савельичу: «Стыдно тебе, старый пес, что ты не взирая на мои строгие приказания, мне не донес о сыне моем Петре Андреевиче и что посторонние принуждены уведомлять меня о его проказах». Он, конечно, не имел цели сообщить Савельичу, какие чувства тот испытывает, претендует на то, что знает это лучше, чем Савельич. А цель состояла в том, чтобы сделать Савельичу выговор, указав на этическую неприемлемость его поведения, неисправность исполнения господской воли. И дальше Андрей Петрович так и писал: «Так ли ты исполняешь свою должность и господскую волю?! Я тебя, старого пса, пошлю свиней пасти за утайку правды и потворство молодому человеку.

В басне Ивана Крылова «Булат» рассказывается, как острый клинок булатной сабли был отнесен вместе с хламом на рынок и там продан некоему мужику, который стал использовать клинок, чтобы драть лыки, щипать лучины, обрубать сучья. И не прошло и года, как клинок заржавел, покрылся зубцами и был брошен под лавку. И еж стал упрекать его, что ему стыдно. А клинок ему ответил: «Нет, стыдно-то не мне, а стыдно лишь тому, кто не сумел понять, к чему я годен». Клинок не утверждал, что мужик испытывает чувство стыда, а давал этическую оценку его действиям.

Так же Александр Солженицын пишет: «Стыдно быть историческим романистом, когда душат людей на твоих глазах. Хорош бы я был автор Архипелага, если бы о продолжении его сегодняшнего молчал дипломатично».

Но бывают и нестандартные употребления. Опять я приведу пример из Александра Солженицына: «Какое это мучительное чувство испытывать позор за свою родину». Вообще по-русски нельзя сказать – испытывать позор. По-русски можно испытывать стыд, потому что это чувство, и попасть в ситуацию позора. Но в данном случае, как раз понятно, почему употреблено слово позор, потому что важно такое чувство, что со всех сторон видно, что совершается что-то дурное, это мучительное чувство, что с родиной происходит что-то нехорошее и ее репутация безвозвратно теряется. Ну а «стыдно быть советским» - это известная фраза, с которой Солженицын, перефразируя Герцена «стыдно быть русским», хотел выступить в 1968 году после вторжения в Чехословакию и даже хотел объехать и получить 7 подписей знаменитых людей – Капицы, Шестаковича, Сахарова, Леонтовича…, - но потом понял, что захотят либо что-то изменить в такой формуле, а сам тоже подумал, что в таком виде подписывать не стоит, уже было изъятие архива и дальше пошло уже в воспоминание «Бодался теленок с дубом».

На этом я думаю, что можно закончить. И сделаю в связи с гордостью и стыдом, такое заключение, одно заключительное замечание, которое состоит в том, что в языке 19-го века семантическая дифференциация слов стыд и позор и их производных была не столь отчетлива как в настоящее время. И менее дифференцированны были их грамматические свойства. Скажем, в текстах еще 18-го года встретится какое-нибудь выражение «стыдить фамилию» и значило это то, что в современном языке мы сказали бы «позорить семью». Легкой устарелостью характеризуется употребление деонтического «стыдно», которое в настоящее время используется преимущественно в испытательных разговорах с детьми. Когда в пьесе Евгения Шварца «Снежная королева» Герда говорит королю, проявившему некоторое коварство: «Стыдно, стыдно, король!» Он ей отвечает: «Не надо меня дразнить!» Она с ним разговаривает, как разговаривают с детьми.

Резюмирую все, можно сказать: противопоставление смирения и гордости сменилось другим противопоставление стыда и гордости. Раньше гордость противопоставлялась смирению теперь отчетливо противопоставляется стыду. А поскольку стыд не имеет однозначной этической оценки, то и гордость ее тоже утратила. Гордость тоже стала обозначать преимущественно чувство. Можно сказать, что это связано с представлением современного общества о том, что важно для человеческой жизни. Основными регуляторами поведения cтали не отвлеченные этические нормы, а связанные с поведением личные переживания или же репутация действующего лица в глазах окружающих.

Смиренная благодарность за внимание.