Тетя Галя и дядя Валера прожили вместе лет сорок. Точной цифры я не знаю, но на поминках все говорили так. Тетя Галя умерла через год после мужа.
Дядю Валеру я почти не знал. Он много болел, был домоседом и редко появлялся на семейных праздниках. А заехать проведать двоюродного дедушку... Это мне в голову почему-то никогда не приходило. «А ведь мы жили недалеко. Одна остановка на такси...» — кольнуло в сердце, когда дядю Валеру отпевали в маленькой кладбищенской церкви.
Зато с тетей Галей, двоюродной бабушкой, мы общались много. Поскольку во время застолий на слово «бабушка!» реагировали несколько человек (в большой семье бабушек было много), я называл ее просто Галей.
— Ты опять дохаешь?
Сколько себя помню, Галя всегда вместо привычного «кашлять» говорила «дохать». Может, это профессиональное, медицинское? Впрочем, ее специальностью была урология.
Галя душевно пела — когда на семейном празднике доставали аккордеон или садились за фортепиано. Она смотрела влажными глазами куда-то в потолок и тихонько, но очень ритмично кивала головой. Задумывалась она, наверное, о чем-то своем, а слова... Слова были выучены много лет назад, и, по-видимому, настолько крепко, что пропевались сами собой. «А я в Россию, домой, хочу, я так давно не видел маму...» Мне всегда казалось, что на этих строчках Галя и вправду думала о своей маме.
Галину маму, Валентину Дмитриевну, я уже не застал. По семейному преданию, она была человеком суровым. Когда родственники звонили узнать, как дела, она обычно отвечала: «Пока не сдохла!»
В той же интонации она иногда обращалась и к своим детям. Когда мой дедушка, брат тети Гали, еще в юности попадал под горячую руку Валентины Дмитриевны, признаком недовольства были слова: «Жаль, ты маленьким не сдох!»
Странно, но никогда ни от одного родственника, даже самого близкого, я не слышал ни слова обиды на Валентину Дмитриевну. Ее не называли грубой, и, как мне казалось, не считали злой. Рассказы о ее хлесткой манере изъясняться напоминали не жалобы, а анекдоты. Видимо, Валентина Дмитриевна, не желая того, приучила детей относиться к ней и к самим себе иронично.
— Она просто любила нас по-особенному, — сказала однажды Галя.
Вряд ли тете Гале, когда она с влажными глазами пела «Я так давно не видел маму...», — вспоминалась только ругань...
Больше всего ругани доставалось мужу Валентины Дмитриевны. В моменты размолвок он, как и полагается, тут же узнавал от супруги, когда и как «сдохнет». Впрочем, это по-прежнему были метафоры. Он умер первым — от старости. Когда скончалась сама Валентина Дмитриевна, кто-то из семейных остряков заметил: «Она и там будет мужем командовать»...
Мысли об этом «там» не оставляли меня на поминках тети Гали. Как они там встретятся с мужем?
Я вспомнил события годичной давности. Дядя Валера умер — и тетя Галя начала угасать. Нет, она по-прежнему работала в НИИ урологии, ходила на концерты в консерваторию, на выходные к ней приезжали внуки, но она как будто не видела в этом былого смысла. Это перестало ее вдохновлять. Однажды мне показалась, что она даже стала ниже ростом.
В детстве я думал, что у Гали вообще не бывает плохого настроения. Позже понял, что она просто никогда не показывала своей печали на людях. Однажды я решился спросить ее почему, а она ответила:
— Да ну, еще смаковать ее... Делиться нужно радостью...
Но этот разговор состоялся давно. А теперь, спустя полгода после смерти дяди Валеры:
— Галя, ну как ты?
— Хреново, Котя...
Подобное я от нее слышал впервые. К тому же в такой форме...
Так началась болезнь. Гале сделали обследование. О результатах врачи сообщили сначала Галиной дочке. Несколько дней она не решалась заговорить об этом с мамой. Слово «рак» звучит как трагедия, когда касается стороннего человека. Когда касается родного, звучит как приговор.
Но как? Откуда? Да еще и с метастазами... Почему болезнь не объявилась раньше — год назад, два? Почему не могла она случиться, когда был жив дядя Валера, когда было бы легче бороться?
Не могла. И не должна была. Тогда болезнь была тете Гале не нужна. А сейчас...
Все, кто узнавал, что Галя умерла, разными словами говорили одно и то же: «Она очень хотела к Валере...» Неверующим друзьям эта мысль казалась утешительной. Для верующих родственников это была прямая констатация реальности. Там, где, по семейному преданию, Галина мама, Валентина Дмитриевна, до сих пор командует Галиным папой, — там вскоре непременно состоится встреча тети Гали и дяди Валеры. Туда, к любимому человеку, тетушке не терпелось попасть. Кто-то из семейных остряков даже заметил: «Валера и в этом вопросе проявил себя любящим мужем: отправился туда первым, чтобы всё разузнать, устроить, подготовить к приезду супруги и ждать ее в светлой убранной горнице...»
«Браки свершаются на небесах». На поминках тети Гали я подумал, что это — не только о том, как людей сводит Бог. Тут есть и другая разгадка. Брак свершается на небесах — то есть там он завершается, как в определенной финальной точке, к которой два человека много-много лет шли. Теперь брак завершен.
Иными словами — совершен теперь уже окончательно. А значит — тут уже сам русский язык нам подсказывает — брак становится совершенным. Брак на небесах — совершенен. И, наверное, это было недостижимо здесь, на земле. Потому что в земной жизни, как ни крути, где-то на горизонте маячил предел, конец, разлука и слезы у гроба: «Зачем ты меня оставил...». А отныне тетю Галю и дядю Валеру уже ничто не разлучит. И после встречи там друг друга они не оставят уже никогда. Именно этого они так хотели.
Это и вправду совершенство. И дорогу к нему открыла... смерть. Почему-то эта мысль не показалась мне трагичной.
Июнь — август 2010, Москва
