Стаська

***

День был обычный. Стаська прибежал с улицы и, даже не взглянув на маму, поспешил в свою комнату: Витька дал ему до завтра свой карманный фонарик. Фонарик был очень хороший, – так, по крайней мере, уверял Витька, – но Стаське не терпелось посмотреть самому, как он будет светить. Ждать темноты не хотелось, тем более, что вечером его на улицу все равно не пускают. Поэтому Стаська полез под кровать. Там ему пришлось немного повозиться: под кроватью лежали его игрушки. Но когда он освоился и включил фонарик… Фонарик не был, конечно, таким мощным, это Витька наврал, зато каким таинственным светом он освещал Стаськины игрушки!.. Жаль, у него нет своего фонарика. Интересно, а у папы есть? Надо спросить. Стаська вылез из-под кровати и, хлопнув себя по пыльным штанам, крикнул в приоткрытую дверь:
– Пап!
Никто не отозвался. Стаська вышел в коридор. Отец сосредоточенно упаковывал вещи в два большие чемодана. Стаська подошел ближе.
– Пап, у тебя есть фонарик?
Отец не отвечал. Из комнаты родителей быстро вышла мама и резко отодвинула Стаську от отца.
– Ты что, не видишь, что мешаешь? Что тебе принести? – обратилась она к отцу.
Стаська удивленно посмотрел на мать, на отца и на чемоданы… Странно, он и не знал, что отец сегодня уезжает.
– Пап, а как же рыбалка? – вдруг вспомнил Стаська. Они же вместе покупали крючки. Это было совсем недавно. – Ты когда приедешь?
Отец молчал. Только сердито глянул на Стаську и засопел. Мама ушла в свою комнату. Стаська закусил губу. Неужели отец на него обижается? Стаська решил на всякий случай приласкаться. Он сел на корточки рядом с отцом и заглянул ему в лицо – суровое, почти злое. Стаська напряг память. Может, он вчера плохо себя вел? Да нет, как всегда. Немного капризничал, не убрал вечером игрушки – мама убрала, когда он спал. Все как обычно.
– Пап, ты чего молчишь?
– Не мешай! – резко почти крикнул тот.
Стаська встал и хотел уйти, но тут увидел лежащий в стороне фотоаппарат. Кажется, отец забыл о нем.
– О! Фотик! Берешь? – и Стаська протянул ему фотоаппарат. Отец посмотрел на Стаську, взял фотоаппарат, долго вертел в руках. Стаська ждал.
– А ты далеко едешь? – вкрадчиво спросил он отца. Тот опять взглянул на него:
– Нет.
– А надолго?
– Не знаю.
– А когда узнаешь?
Отец молчал и смотрел на Стаську. Теперь ему казалось, что отец смотрит ласково.
– Пап, а мы поедем на рыбалку?
– Обязательно.
– А когда?
Отец помолчал:
– В следующие выходные.
Стаська оживился:
– Ты уже вернешься?
Отец отвел глаза:
– Не знаю.
Стаська подождал.
– Так ты берешь фотик?
Отец пожал плечами:
– Да нет, наверное.
– Вот здорово! Мы тогда с мамой завтра в зоопарк пойдем. И поснимаем. Да, мам?
Мама не ответила. Стаська поискал ее глазами: дверь в комнату была открыта, но ее почему-то не было видно.
– Мама завтра работает, – с трудом выдавил отец, – Тебе, наверное, придется поехать к бабушке.
– Нет! – пронзительно закричал Стаська, – Не хочу! Не хочу к бабушке! Хочу быть дома!
Он еще что-то кричал, потому что вид у отца был совсем не грозный, даже какой-то покорный, и Стаська мог кричать безнаказанно. Наконец, отец вздохнул и опять наклонился к своим чемоданам. Стаська пошел к маме и столкнулся с ней в дверях: она несла большую стопку папиного белья. У Стаськи екнуло сердце: зачем ему столько маек? Он открыл было рот и отправился за матерью, нечаянно наступив на задник ее тапка.
– Да что ты все вертишься под ногами! – раздраженно вскрикнула мама и оттолкнула Стаську. Он удивленно посмотрел на нее и пошел к дивану.
Стаська любил сидеть на папином диване, забравшись на него с ногами и вжавшись в угол. Здесь он всегда сидел, когда ему было грустно. Поджимал к себе колени, обхватывал их руками и клал на них голову. Так можно было сидеть часами и думать… И лишь когда он начинал себе казаться совсем несчастным и брошенным – слезал с дивана. Здесь же, в углу дивана, Стаська отсиживался, когда родители были им недовольны. Но сегодня они, кажется, недовольны чем-то другим. Чем? Стаська не понимал. Но решил больше не спрашивать.
В комнату вошла мама. Она постояла немного возле открытого шкафа, словно что-то обдумывая, и вдруг стала вынимать один за другим папины костюмы и складывать их рядом на стуле. Стаське почему-то стало страшно. Достав один костюм, она долго смотрела на него. Стаська уже ждал, что она сейчас крикнет отцу:
– Ты берешь серый костюм?
Но она вдруг прижала костюм к лицу и села. Стаська замер. Наконец, вошел папа и сгреб со стула одной рукой все костюмы: да, Стаська всегда знал, что папа у него очень сильный, и он, Стаська, тоже будет таким!.. Папа унес в коридор все костюмы, а мама встала и пошла за ним, все еще почему-то прижимая костюм к лицу… Стаська не выдержал свалившегося на него ужаса и заревел.

***

Они ужинали вдвоем. Стаська возил по тарелке вареную картошку и тайком поглядывал на мать. У нее были опухшие веки, и Стаська боялся расспрашивать.
– Ну, что ты ее мучаешь? – вдруг громко спросила мать, и Стаська даже испугался от неожиданности.
– Кого? – он смотрел на маму исподлобья, вжав голову в плечи, и продолжал возить вилку по тарелке.
Мама вдруг улыбнулась ему, но в глазах ее блеснули слезы.
– Будешь доедать? – уже теплее спросила она, и Стаська вытянул из плеч свою взъерошенную голову.
– Не хочется.
– Ну, не хочется, и не надо. Мне тоже не хочется, – и мама стала быстро убирать со стола.
Стаська вздохнул. Ему хотелось ясности, но он понимал, что сейчас еще не время спрашивать.
Он встал из-за стола и пошел в свою комнату. Высыпал из коробки солдатиков и принялся расставлять их на полу. Постепенно он так увлекся, что стал забывать о пронесшейся сегодня над ним грозе, и только особая тишина в квартире напоминала еще о ней…
Стаська бомбил вражеские войска, сбрасывая на них сверху тяжелые металлические шарики, когда в комнату тихо вошла мама.
– Стасик, убери, пожалуйста, сегодня за собой игрушки. Я очень устала, – сказала она и так же тихо ушла. Стасик кивнул, не поворачивая головы и продолжая издавать губами страшные звуки наподобие взрывов. И только когда все солдатики полегли на землю и в комнате снова воцарилась тишина, Стаська глянул на пустой дверной проем и вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Перед сном Стаська сгреб солдатиков в коробку, с минуту смотрел на них – в коробке теперь смирно лежали представители враждующих сторон, – зачем-то погрозил им пальцем и, задвинув коробку под кровать, громко крикнул матери:
– Все!

***

Странная у него теперь была жизнь. Мама теперь его почти не ругала, но и ласкала меньше. Они постоянно куда-то ходили – то в зоопарк, то в кино, то на детскую площадку. И вообще почти все желания Стаськи исполнялись: мама даже дала ему как-то в руки фотоаппарат. Он сфотографировал сперва маму, а потом верблюжонка – это было в зоопарке. Но, странное дело, радости от своей новой жизни Стаська почти не испытывал. И, кажется, мама тоже.
В субботу Стаська встал рано, достал свою удочку, проверил, все ли с ней в порядке, оделся, умылся, причесался, принес в коридор стул и сел на нем ждать. Когда мама проснулась и увидела Стаську сидящим на стуле, а рядом удочку, она подошла к нему, присела рядом и молча обняла его, да так крепко, что он с трудом перевел дыхание. Потом она долго гладила его по голове и наконец тихо сказала:
– Не жди его. Он не придет.
– Почему?
Мама молчала.
– Почему? – повторил Стаська и, высвободившись из маминых рук, заглянул ей в лицо. Оно было спокойное и какое-то чужое, незнакомое Стаське. У него внутри все даже как-то сжалось. Он поднял свою удочку и вдруг, неожиданно для себя, заревел. Мама вздохнула и пошла в свою комнату. А Стаська сидел на стуле и плакал. Долго и, против обыкновения, тихо… Потом он ушел в свою комнату, разобрал постель, разделся и лег под одеяло.
– Ты что, не будешь завтракать? – удивилась мама.
Стаська молчал.
– Почему ты лег? – в голосе у мамы появились стальные нотки.
Она думает, он капризничает! Она ничего не понимает!
– Папа обещал, что мы поедем в выходные на рыбалку, – еле выдавил Стаська и уткнулся в подушку.
– Забудь о том, что тебе обещал папа, – сурово произнесла мама и ушла на кухню.
Потом были еще выходные и еще… Стаська уже сбился со счета.
Как-то вечером, ложась спать, Стаська, заметив, что мама в хорошем настроении, решил спросить ее напрямик:
– Мам, а когда папа вернется?
Мама ответила не сразу и как-то очень задумчиво, и Стаська поверил, что она говорит правду.
– Все зависит от того, как ты будешь себя вести.
– А как я должен себя вести?
Мама внимательно посмотрела на Стаську, который даже рот открыл, чтобы лучше все запомнить. Потом слегка потрепала его по затылку.
– Ты должен быть послушным, раз, – начала мама и опять ласково взглянула на Стаську. Он и моргать перестал.
– Не капризничать, не плакать из-за пустяков, как девочка, два… Убирать свои игрушки, быстро одеваться, три… Хорошо кушать… Ну, что еще? Заправлять свою кроватку, ну, и вообще быть хорошим мальчиком, – подытожила, наконец, мама и улыбнулась Стаське.
Стаська был потрясен:
– Так папа из-за меня ушел? Да? Он рассердился на меня и ушел?
Мама не ответила, но Стаська вспомнил, как отец сердито смотрел на него в тот день и что, уходя, даже не попрощался с ним… Да, конечно, он был очень сердит на Стаську. И как Стаська сразу этого не понял? А он еще ждал, что отец приедет и возьмет его на рыбалку…
Весь следующий день Стаська ходил тихий-тихий и все думал о том, что сказала ему мама. А вечером, перед сном, уже лежа в кровати, вдруг спросил у мамы, когда она подошла поцеловать его:
– А как же он узнает, что я исправился?
– Что? – Мать уже забыла об их разговоре и не поняла Стаську.
– Ну ведь, чтобы папа простил меня и вернулся, он должен узнать, что я исправился!
Мама нахмурилась и махнула рукой. Стаська обомлел:
– Мама, ты что, не веришь, что я исправлюсь? Мамочка! Я обещаю тебе! Вот увидишь! Ты только скажи папе! Ладно? Ты ведь скажешь папе?
Мать молча кивнула ему.

***

Как-то уже зимой Стаська пошел кататься на санках с горки. Было солнечно, санки хорошо скользили по снегу. Стаська заспешил, услышав веселые крики, доносившиеся с горки: там уже было много ребят. Первый раз он съехал неудачно: затормозил ногами. Второй раз решил съехать лежа. Лег на санки животом и оттолкнулся руками. Санки сначала ехали медленно, но зато внизу горы так разогнались, что у Стаськи даже дух захватило. Он поднялся довольный, подхватил санки и… увидел папу. Папа стоял недалеко, в нескольких шагах от Стаськи, и смотрел на него. Но Стаська почему-то испугался. Он отвернулся и побежал опять на горку. В этот раз он лег на санки с разбегу, как это делали большие мальчики, и у него сразу хорошо получилось. Он так быстро катился, что снежные брызги летели из-под полозьев ему в лицо. Он доехал до того места, где только что видел папу. Но папы не было. Стаська встал и обернулся по сторонам. Папы не было. Сердце его так сильно сжалось, что он даже сам не помнил, как закричал:
– Па-па-а-а!
Он никогда не думал, что умеет так громко кричать. Он стоял и кричал. И вдруг кто-то взял его сзади за плечи. Он повернулся, но не успел ничего увидеть: сильные руки подхватили его, подбросили вверх. Опомнился он только, почувствовав щекой щеку отца. Он крепко обнял его за шею и зажмурился – сам не зная зачем. Отец молчал, а Стаська судорожно сжимал его шею и боялся открыть глаза, пока не почувствовал теплую влагу на щеках: наверное, слишком крепко зажмурился… Когда он очутился внизу, санки были уже у папы в руках.
– Будешь еще кататься? – спросил отец.
Стаська замотал головой.
– Тогда пошли.
И они пошли.
Стаське, конечно, хотелось бы еще скатиться с горки, хотя бы разок, вот так, на животе, – ведь папа, может, и не видел, как Стаська лихо лег на санки с разбега. А ведь он так только первый раз скатился!.. Но Стаська боялся. А вдруг он опять не увидит папу? И он крепко держался за его руку. Они молчали.
– Хочешь, я тебя покатаю? – вдруг спросил отец.
Стаська очень любил, когда отец возил его на санках. Он был сильный. Он мог даже бежать, не выпуская из рук санки со Стаськой, и тому оставалось только крепко держаться и кричать от восторга. Но на этот раз Стаська отказался.
– Почему? – удивился отец.
Стаська не ответил, а лишь на ходу прижался к нему и еще крепче вцепился в его руку. Отец вздохнул.
– Ну, хорошо… И куда же мы с тобой направимся?
– Что? – не понял Стаська.
Отец усмехнулся.
– Говори, куда хочешь пойти? В кино? Или на колесо обозрения?
– Холодно, – протянул недовольно Стаська.
– Верно, холодно. Прости, я не подумал. Ну, тогда куда?
– Пап, пойдем домой! – вдруг как-то робко произнес Стаська и весь сжался.
Отец молчал. Стаська тоже молчал. Сердце его билось. Он не мог так долго ждать ответа.
– Ну что, пап? – еле слышно переспросил он.
Отец опять вздохнул и остановился.
– Не знаю, что тебе сказать, Стас.
Стаська опустил голову.
– Понимаешь, какое дело…
У Стаськи заныло сердце. Он понял, что отец не пойдет домой.
– Ты еще маленький, ты не поймешь. Но когда ты вырастешь, когда будешь большим…
– Я не хочу! Я не хочу быть большим! – пронзительно закричал Стаська. Он выдернул свою ладошку из сжимавшей ее ладони отца. Варежка упала в снег. Он отвернулся и пошел, сам не зная куда, ничего не видя, кроме снега под своими ногами. Отец догнал его и пошел рядом. Они шли молча. Отец снова взял его за руку. Стаська не сопротивлялся. Потом вдруг отец остановился. Остановился и Стаська. Отец сел перед ним на корточки, но Стаська все равно не поднял головы.
– Стась! А, Стась?
Отец обнял его и ласково потормошил:
– Ну взгляни же на меня!
Стаська посмотрел отцу в лицо. Только теперь он и разглядел его. Отец был какой-то другой, и Стаська долго всматривался в его лицо, чтобы понять, что же в нем изменилось.
– Стас, понимаешь… Ну, хорошо! Давай пойдем с тобой домой. Но потом все равно…
Стаська не дослушал. Он не мог так долго слушать. И не хотел. Он ждал только этих слов и кинулся к отцу. Он опять крепко обнял его за шею, но что-то все-таки ныло в его сердце.
– Пап, повези меня на санках быстро-быстро! Ладно?
– Ладно!
– До самого дома! Ладно?
– Ладно.
Почему-то в этот раз это саночное лихачество совсем не принесло Стаське радости.
Мама, кажется, даже не удивилась, увидев папу. «Знала», – подумал Стаська. Она молча посмотрела на них и ушла на кухню. Папа сел на корточки и стал помогать Стаське раздеваться.
– Ты что дуешься?
– Мама ругаться сейчас будет.
– На кого?
– На меня!
– За что?
– Я варежку потерял.
Отец молча достал из своего кармана Стаськину варежку.
– Ого! – Стаська вытаращил глаза. – Откуда она у тебя?
– От верблюда. Просушить надо. Мокрая. В снегу валялась.
Стаська поджал губы.
– Ста-сик! Иди есть! – кричала мама из кухни.
– Тебя зовут, – проговорил отец, – иди.
Стаська замотал головой.
– Иди! Мама ругаться будет.
– Пойдем вместе!
– Меня же не зовут!
– Я тебя зову! – прошептал совсем убитый Стаська.
– Маленький еще!
Стаська поник.
– Стасик! – донеслось из кухни.
– Стас, давай прощаться! Ты сам видишь…
И тут Стаська вспомнил.
– Папа! – радостно закричал он, – папа! Я забыл! Я забыл тебе сказать! Я же исправился! Да! Не веришь? Правда! Я теперь всегда убираю игрушки, я заправляю свою постель! Правда! Вон, мама тебе скажет! Я ее все время слушался, не капризничал, не плакал! Я просто забыл тебе сразу сказать! Ты не веришь? Ты спроси у мамы! Мам, скажи папе, я ведь исправился! Ну скажи! Ну скажи!
Мама стояла в проеме кухонного коридорчика с каким-то странным бледным лицом. Она ничего не говорила. Она только смотрела на Стаську, и от этого взгляда у него почему-то замирало сердце.
– Мам, ну что ты молчишь, ну скажи!
Стасик кидался то к отцу, то к матери, с отчаянием выкрикивая свои заветные аргументы. Это была его последняя надежда. Он видел, что она рушится, и кричал все громче и громче… Он кричал и метался, пока, наконец, не перестал что-либо понимать. В какой-то момент он почувствовал, как кто-то схватил его и понес в комнату, а он вырывался, бил ногами и все кричал, кричал…
Когда он очнулся, то увидел, что лежит в своей кроватке. И услышал чей-то шепот. Прислушавшись, узнал маму. Стаська почему-то улыбнулся. Он приподнял голову и увидел ее. Та сидела возле стола, на котором горела настольная лампа. Свет от лампы освещал ее лицо, и оно было таким милым. А рядом сидел папа. Это ему она что-то шептала. Что она говорит? Стасик прислушался. А! Она ему рассказывает про него, про Стаську. Как он себя замечательно вел все это время, пока папы не было. Правильно рассказывает! Стасик заулыбался и закрыл глаза от удовольствия. Он даже не ожидал, что мама так подробно будет рассказывать! Стасик блаженно потянулся и заснул.
Потом он проснулся еще раз, должно быть, ночью. Было уже тихо. Мамы в комнате не было – никто не шептал. А ему, Стаське, было почему-то хорошо-хорошо! И почему ему так хорошо? Он только спросил себя, как тут же понял: кто-то сидел рядом и гладил его по голове, и оттого ему было так тепло и хорошо на сердце. Но кто это? Он с трудом разлепил веки и долго всматривался в темноту. И вдруг сердце его забилось: это отец сидит возле его кровати и осторожно водит рукой по его волосам.
– Папа! – прошептал Стаська и почувствовал, как что-то коснулось его щеки. Да, это папа. Он поцеловал его. Он плачет?!
– Папа! – зашептал Стаська, но какая-то тяжесть навалилась на его веки. Он не мог с ней бороться и мгновенно уснул…
А может, это все ему приснилось…