Людмила АЛЕКСЕЕВА,
правозащитница, председатель Московской Хельсинкской группы
Церковь вместо правозащитников?
Почему эта Декларация появилась именно сейчас? Вряд ли тут возможен четкий ответ. Разумеется, такие документы готовятся заранее. И в современном мире они просто необходимы, потому что права человека во многих странах не соблюдаются. Это особенно актуально для нашей страны, где права человека нарушаются ежедневно, массово и грубо.
Что же до сути Декларации, то это призыв к уважению прав человека и его достоинства. Но не думаю, что она вызовет какой-то особый резонанс. Дело в том, что на фоне “Всеобщей декларации прав и свобод человека”, оказавшей серьезнейшее влияние на весь мир, нынешняя Декларация является все же вторичной. Вообще, все последующие после 1948 года документы играли вспомогательную роль, конкретизировали права отдельных групп: права женщин, права детей и так далее.
По сути, в этой Декларации не сказано ничего нового, скорее, она напоминает о том, что есть. И это тоже важно. Очень хорошо, что Православная Церковь обратила внимание на права человека. Для нее это нечто новое, такой традиции раньше не было (в отличие от Католической Церкви, которая давно и успешно занимается такой деятельностью). Наверное, этой новизной и вызвано настороженное отношение к Декларации. Остается сомнение в искренности намерений: не собирается ли Церковь заменить собой существующее правозащитное движение?
Есть и в самой Декларации, и в речах, прозвучавших на соборе, то, с чем я решительно не согласна. Например, несостоятельна критика западных правозащитников: дескать, главное для них – это защита прав сексуальных меньшинств, абортов и эвтаназии. Будь это действительно основной их задачей, тогда обвинения оказались бы справедливыми. Но на самом деле подобная деятельность – лишь малая доля их работы, вовсе не главная. К тому же в России правозащитники этим практически не занимаются.
К сожалению, заметно стремление Православной Церкви выделить некую особую группу и защищать именно ее права, осуждая при этом других, также нуждающихся в защите. Это не свидетельствует ни об опыте правозащитной деятельности, ни об искренности намерений. Однако само желание трудиться в этом направлении можно только приветствовать – работы всем хватит.
Даниил ДОНДУРЕЙ, социолог культуры, главный редактор журнала “Искусство кино”
Церкви стоило бы заняться более серьезными угрозами
Мне кажется, эта Декларация – ответ российской политической и идеологической элиты на вызов времени, на процесс глобализации, затронувший весь мир, в том числе и нашу страну. И вот как реакция на изменившийся мир появляются попытки развивать концепцию суверенного государства, которое воспринималось бы как оппозиция глобальному обществу, оппозиция Западу. Дескать, у нас свой, самобытный путь развития. По-моему, это очень опасная идея. Мы еще не освоили толком достижений Запада, а уже переходим к борьбе с ним. У нас проблемы с хлебом и дорогами, а нам, оказывается, самое главное – уберечься от западных угроз. Вообще, поиск врагов-иностранцев, желающих нам вреда – это мышление, свойственное эпохе феодализма.
С другой стороны, сама тема, обозначенная в Декларации, необычайно важна. Это беспокойство о соотношении нравственных норм и ценностей – и экономического развития. Это связь различных форм гражданской жизни и этических ориентиров общества. Нигде об этом не было сказано так остро, как на X Соборе. Никто – ни политические лидеры, ни телевизионная элита, ни СМИ, ни интеллигенция – не ставили столь радикально вопрос о том, что общечеловеческое понимание прав человека противоречит российской культурной традиции.
Но мне не понравился сам методологический подход. Права человека (как они понимаются Декларацией ООН 1948 года) объявлены сугубо западными ценностями, хотя декларация подписана 148 странами и Европы, и Африки, и Латинской Америки. Это не только западное, но и общечеловеческое понимание.
Далее, совершенно неверно объявлять аборты, эвтаназию и гомосексуализм грехами западных стран. Конечно, с точки зрения Православия это грехи – но Православие в этом смысле ничем не отличается от Католицизма и иных конфессий. Однако в большинстве стран религия отделена от государства, и поэтому нельзя навязывать светскому обществу специфически религиозное понимание греха. Ведь тогда получится, что если человек не является верующим, то для него греха вообще не существует! Но это не так, понятие греха (как нарушения норм морали) касается всякого человека. Тем более, что реально верующих в России – меньшинство.
У нашего общества есть гораздо более серьезные угрозы, нежели “разгул прав человека”. Прежде всего – пропаганда насилия и аморальности, коррупция и криминал. Но об этом почему-то в Декларации не сказано ни слова. Церкви стоило заняться этой, куда более значимой проблемой.
Александр ПРИВАЛОВ, научный редактор журнала “Эксперт”
Кто-то сильно рисковал... и не ошибся
Трудно сказать, почему Декларация о правах и достоинстве человека была принята именно сейчас. Она могла появиться и год назад, и через год. Но кто-то же должен был поднять этот вопрос. И этот кто-то сильно рисковал. Думаю, что сама Декларация вызвать особых нареканий не может, а вот доклад митрополита Кирилла на Соборе спровоцировал многих. Помимо всего прочего – еще и потому, что играть пришлось на чужом поле. Замечу, что доклад направлен не против самих правозащитников, а против политических и околополитических кругов с их привычными, “мейнстримными” разговорами о правах человека.
На мой взгляд, самое главное в Декларации – это попытка перейти от разговора о “правах” к разговору о “правах и достоинстве человека”. Но вряд ли эта Декларация вызовет какие-либо последствия, во всяком случае – прямые. Хотя многое зависит от того, как она дальше будет воплощаться. И здесь нужно действовать очень осторожно, поскольку профанация основной идеи возможна за три секунды. И ведь найдется масса умельцев...
А вообще-то мне кажется, что права человека – далеко не идеальная основа для рассуждений на такие жизненно важные темы, как свобода и ценность человеческой личности. И в этом смысле мне нравится акцент на “правах и достоинстве” человека. Не знаю, как дальше пойдет дискуссия, но пока что оппоненты Декларации высказывают не слишком корректные тезисы, потому что реагируют не на то, что сказано, а на то, что они сами решили услышать. Ведь, по большому счету, если уж критиковать Декларацию, то придется критиковать и нравственный закон, который у нас действительно един. А с этим спорить никто не берется, потому что иначе пришлось бы предлагать альтернативный вариант – которого попросту нет.
Давно пора было заговорить о нравственной основе формирующегося у нас общества, и Русский собор правильно сделал, начав такой разговор.
Илья АРХИПОВ, журналист, сотрудник радиостанции Би-би-си
Декларация без последствий?
Думаю, что принятие подобной Декларации давно назрело. Дело в том, что, по мнению Церкви, происходит слишком явный разрыв между традиционными нравственными нормами и жизнью светского общества. Церковь видит большую опасность для христианских ценностей в том, по ее мнению, ложном понимании прав и свобод человека, которое существует в западной либеральной традиции. В то же время Церковь понимает, что надо не отменять права человека, а выработать к ним взвешенное и целостное отношение. Необходимо остановить то размежевание, которое происходит в обществе из-за того, что светское и религиозное сообщества говорят на разных языках. А то все сводится к взаимным обвинениям и упрекам. Доходит до того, что многие православные люди вообще отвергают идею прав человека как несовместимую с христианством. И наоборот, радикально настроенные либералы видят в Церкви одну лишь реакционную политическую силу. В этой ситуации Церковь пошла на единственно верный шаг – взяла инициативу в свои руки и первой начала внятный и аргументированный диалог с обществом.
По сути, весь смысл Декларации сводится к тому, что права человека признаются, но не абсолютизируются – они уравновешиваются ответственностью человека перед другими людьми, перед обществом. А сами права человека получают нравственное измерение и призваны содействовать традиционным нормам морали.
Однако мне представляется маловероятным, что Декларация будет иметь серьезные последствия на государственном уровне. Ведь если, руководствуясь взглядами Православной Церкви – все более авторитетного в обществе института, государство всерьез возьмется пересматривать права человека в соответствии с постулатами одной конкретной веры, противостояние светского и религиозного сообществ только обострится и нарушится та стабильность, за которую так ратует нынешняя российская власть. Если же разговоры о нравственном подходе к правам и свободам человека останутся в рамках публичной дискуссии – возможно, со временем это повлияет на общественное сознание.
Парадокс в том, что, заявляя о приоритете нравственности, Церковь выполняет не свойственные ей функции регулятора общественных отношений. Дело Церкви – спасение души человека, а вовсе не контроль за уровнем нравственности, который по традиции возлагается на нее обществом, в большинстве своем имеющим самое смутное представление о том, что такое Церковь и зачем она нужна в этом мире. Надо понимать, что любое соборное высказывание Церкви становится достоянием общественного пространства, и, как любая идея, начинает жить уже своей отдельной жизнью. А вырванная из контекста церковного понимания, эта идея становится беззащитной и может быть подвергнута любой, самой вольной интерпретации и трансформации.
Марина ЖУРИНСКАЯ, редактор журнала “Альфа и Омега”
Защищая право на проповедь
На мой взгляд, Декларация сделала одно важное дело: всерьез противопоставила права и обязанности; точнее связала их в единую двустороннюю категорию. Важно и то, что через соотношение прав и обязанностей она описывает достоинство человека. В самом деле, если подумать, о каком достоинстве может идти речь, если некто беспрестанно говорит о своих правах, а об обязанностях и не упоминает?
Фундаментальная трагедия переходного возраста состоит в том, что подросток желает иметь права взрослого (как он их понимает, а понимает он их плохо), но при этом сохранять обязанности ребенка (то есть никакие, как он опять-таки понимает). Отсюда масса неприятностей. Между тем у ребенка есть обязанность слушаться. Если и она отвергается, весьма вероятно крушение личности, и не только ее одной: в хорошей педагогике всемерное потакание “правам” ребенка на получение всего называется лаконично: растить врага.
Не надо обижаться на сравнение с подростками: разные ученые люди вроде социологов давно обнаружили, что происходит стремительная инфантилизация населения земного шара. Возможно, это тоже как-то связано с вытеснением обязанностей из их необходимой (для гармонически развитого сознания и стабильно развивающегося общества) корреляции с правами. Как бы то ни было, никакое расширение прав сверх определенного предела (какого – это проблема как сложная, так и увлекательная) гарантий социального мира не дает. А уж что касается мира душевного…
Горький исторический и семейный опыт подсказывает: бесконечное удовлетворение прав, никак не обусловленное встречным требованием выполнения обязанностей, никогда не вызывает довольства. Так что ни к чему и пытаться.
Кажется, мало кто подчеркивает ценность обязанностей человека как обязательного компонента становления цельной личности. В Декларации это прозвучало и таким образом может стать предметом пристального внимания. Зато у критиков возникает опасение, что коль скоро Декларация ляжет во главу угла мотиваций государственной политики, то это нарушит права “других конфессий”. Интересно, каких? Хотелось бы получить обстоятельный ответ на этот вопрос по модели: “Религия “икс” превыше всего ставит права человека и не терпит никаких ограничений в этой сфере”.
У критиков Декларации в явной или неявной форме возникает вопрос: А какое право Церковь имеет вмешиваться во внутренние дела государства, коль скоро она от него отделена? Собственно, вмешиваться во внутренние дела государства – это влиять на политику, назначение чиновников и так далее. В Декларации об этом не говорится. Но есть у Церкви право, закрепленное законом: право на проповедь. К тому же проповедь – это еще и обязанность Церкви – свидетельствовать (Деян. 1:8), учить народы (Мф. 28:19, Мк. 16:15). Не следовать этой заповеди христианин не может, иначе он перестает быть христианином. И никакие веяния века не должны на это влиять.
Григорий ЯВЛИНСКИЙ, председатель Российской демократической партии “Яблоко”
Мечта об уютном мирке
Я всегда считал тему защиты прав и свобод человека особо важной. Потому что это тема самой жизни человека, его совести. Хорошо, что Всемирный русский народный собор обратился к этой проблеме, и появилась такая Декларация. Особенно это важно сейчас.
Зачастую люди приносят в Церковь свои земные представления о жизни, политике. Мы знаем, что в нашей стране, к сожалению, некоторые пытаются искать в Церкви не Христа, а “патриотизм”, “русскость”, “самодержавие” и так далее. В условиях нарастания авторитарных тенденций во власти и обществе проявления таких настроений в Церкви очень опасны. В конечном счете, они дискредитируют христианство. Поэтому когда Церковь в таких условиях затрагивает тему прав человека – это акт гражданского мужества. Это шаг, призванный обеспечить развитие Церкви как одного из важнейших институтов гражданского общества, призванный окончательно порвать с вековой, опасной и бесперспективной традицией подчинения Церкви государству.
Я думаю, что подобного рода документы принимаются, в том числе, и для самоидентификации. Приняв Декларацию, Русская Православная Церковь изъявила намерение включиться в мировое христианско-демократическое движение. А по базовым ценностям у этого движения нет никаких противоречий с либерализмом. Декларация, собственно, об этих ценностях и говорит – о свободе и правах человека.
В заключительной части документа звучит призыв к практическим действиям. С моей точки зрения, поле для деятельности, направленной на защиту жизни и достоинства человека, в нашей стране огромно. И мы все, так или иначе, этим занимаемся – каждый со своей стороны. Например, помощь бездомным: правозащитники отстаивают их права в судах, политики принимают соответствующие законы, а Церковь, верующие помогают спасти саму жизнь человеческую, накормить, согреть, облегчить страдания.
Церковь, объединяющая людей, центром жизни которых является Любовь, должна бороться за отстаивание прав человека в России. Но бороться не столько политически, сколько самими делами милосердия, сострадания, помощи, утешения. Для этого необходимо больше приютов для беспризорных и одиноких пожилых людей, детских домов с верующими сотрудниками, больниц и других учреждений, опекаемых Церковью. Потому что именно там реально и ежедневно помогают людям жить и выживать, сохраняя их человеческое достоинство. В этом и заключается, в конечном счете, защита прав человека. И чем активнее будет практическая работа в этом направлении, тем авторитетнее будет звучать сама Декларация.
Свобода, ценность человеческой личности, стремление к диалогу с другими конфессиями по вопросам прав человека – все это сказано очень правильно. После семидесяти лет гонений, прерванных традиций, наша Церковь вынуждена заново начинать богословское осмысление этой проблемы. На этом пути еще многое предстоит сделать, прописать и обосновать базовые принципы, более четко сформулировать связь высокой теории и практического действия.
Однако злую шутку может сыграть использование Церковью одной из научных теорий в противовес другой, будь то естественно-научная теория, социальная или политологическая. Вспомним только, чем закончилась поддержка католической Церковью геоцентрической картины мира. Вот и сейчас у ученых нет единого мнения, сколько в мире цивилизаций и каких, и можно ли определить текущую ситуацию как конфликт цивилизаций. Поэтому соответствующие утверждения Декларации звучат слишком натянуто.
Не хотелось бы, чтобы слова о “сохранении прав наций на религию”, “прав верующих на свой образ жизни” использовались теми, кто хочет создать некое православное гетто, отгороженное от всего мира. Может быть, в таком уютном мирке некоторым “православным” жилось бы вполне спокойно, да и за его пределами многие с облегчением вздохнули бы, потому что их никто больше не трогал бы со своей проповедью и моралью. Но только такие рассуждения не имеют ничего общего со вселенским характером Православия и истинным пониманием христианства и его места в мире.
Алексей ВАРЛАМОВ, писатель, лауреат премии Александра Солженицына в области литературы
Достоинство выше права
Неправда нынешнего времени состоит в том, что при видимой внешней свободе человеческая личность в России остается уязвимой, как и прежде. Но сегодня вызов брошен не правам человека, но материи более тонкой – человеческому достоинству, той составляющей нашей души, которую силам зла особенно соблазнительно растоптать и поругать. Достоинство есть очень хрупкое вещество, которое аккумулирует внутреннюю силу человека и помогает ему выстоять в самых тяжких испытаниях.
Неслучайно подлинными героями русской литературы ХХ века стали люди, у которых было мало или не было вовсе никаких прав, но в ком достоинство было выражено максимально полно. Этот список – если говорить только о литературе середины и второй половины минувшего столетия – можно считать нашим национальным достоянием. Василий Теркин и Матрена Васильевна Григорьева, Иван Африканович Дрынов и Дарья Васильевна Пинигина, герои Василия Шукшина, Федора Абрамова и Юрия Домбровского и персонажи Константина Воробьева, Виктора Астафьева и Леонида Бородина. В качестве еще одного примера я назвал бы роман Ирины Головкиной “Побежденные”, распространявшийся в 70-е годы в Самиздате. И глубоко неслучайно, что именно та литература, которая утверждала достоинство человеческой личности, оказалось одновременно и наиболее национальной и наиболее христианской по духу, через нее в годы Советской власти сохранился, уцелел образ России и высказала себя идея святости.
Что же касается прав человека, то ими не следует пренебрегать и тем более их значение отрицать. Но все же это понятие чисто юридическое, оно в большей степени связано с законом, достоинство же есть образ Бога в человеческом существе и через него говорит благодать. Когда происходит посвящение в епископский сан, не возглашают “право имеет”, но свидетельствуют – “аксиос”! – достоин.
Андрей ИСАЕВ, председатель Комитета Государственной Думы по труду и социальной политике
Подсказка элите
Появление Декларации вызвано рядом обстоятельств. Мир стал глобален. Мы привыкли к тому, что глобализация в первую очередь связана с экономикой. Не менее серьезная проблема – это столкновение цивилизационных подходов. То, что кажется бесспорным в рамках западной цивилизации, очень спорно в рамках иных цивилизаций (“карикатурный скандал” – яркий тому пример). И мы должны научиться уважать и понимать друг друга, понимать то, что общие базовые принципы прав, существующие у человека, не должны служить инструментом, который позволял бы в массовом порядке нарушать права других людей, тех, кто создан иначе, верит по-другому. И в этот момент заявление позиции русской цивилизации по базовым вопросам крайне важно. Важно, что эта позиция вовсе не противопоставляет наши ценности общемировым. В Декларации говорится о признании основных базовых ценностей, прав и достоинств личности. О признании их приоритета в том числе над некоторыми ложно понимаемыми государственными интересами. Но она говорит о специфике восприятия этих прав, достоинства в России, требовании уважения к этой специфике.
Важнейшая мысль, которая сформулирована в декларации, – четкая постановка вопроса о правах личности и о достоинстве личности. Право личности – это и право человека на ошибку. Достоинство личности в том, что она реализует свои права в интересах своего нравственного развития, в соответствии с общественной моралью, интересами общества и призванием, которое существует у человека. Достоинство должно уважаться и оберегаться государством, а права должны соблюдаться. Соблюдение прав личности означает, что никто не должен покушаться на личную свободу человека. Но государство не должно оставаться нравственно нейтральным к тому, какой выбор делает человек.
Мы говорим о демократии – но она все-таки понимается как власть большинства при уважении прав меньшинства. Потому что это большинство и формирует государство и направляет в этом смысле власть. А значит, всякая демократия должна быть национальной и традиционной. То есть должна соответствовать национальным традициям народа, в котором она существует. В противном случае это не демократия. Государство должно не стесняясь и открыто поддерживать нравственные и моральные позиции большинства, сохраняя меньшинству право автономии – меньшинство, не нарушая законов, публично не оскорбляя общественные обычаи, вправе делать для себя и внутри себя то, что он считает нужным. И государство должно гарантировать ему безопасность и неприкосновенность. Но государство обязано действовать в соответствии с нравственной традицией большинства, обязано эту традицию поддерживать и уважать.
Сама по себе постановка вопроса о правах человека, осознание этих прав Церковью, чрезвычайно важны. Они разрушают миф о том, что якобы Церковь является реакционным институтом, для которого-де не важен человек, а важен только некий набор обрядов и обычаев. Как раз наоборот, Церковь напоминает, что именно христианство, христианская традиция первыми заявили о свободе и достоинстве личности как высшей ценности.
Трудно ожидать, чтобы декларация вызвала бы какие-то немедленные последствия, чтобы на основании ее был бы принят какой-то закон или решение, которое бы все поставило на свои места. Основная задача декларации – дать толчок к определенному осмыслению, в первую очередь, политической элитой нашей страны, некоторых вызовов, с которыми она сталкивается. Политическая элита России находится на распутье между требованиями, которые идут со стороны лидеров мировой цивилизации, и национальными традициями страны. Очевидно, что невозможно остановить интеграцию России в мировую цивилизацию. Но также очевидно, что эта интеграция должна осуществляться на принципах и условиях, которые бы не оскорбляли, не унижали национального достоинства нашего народа. И декларация – очень серьезная подсказка, которая стимулирует политическую элиту к тому, чтобы воспринимая и перенимания общемировые ценности, тем не менее, стоять на защите национальных духовных традиций. Мы делаем очень серьезные шаги от формирования пораженческой элиты 90-х годов к формированию национально-ориентированной политической элиты.
Декларация – очень важный и цельный документ, который будет влиять и на церковное понимание достоинства и прав человека, и на формирование общественного мнения. Понравился и глубокий философский смысл (дано определение разных свобод – свобода от зла и свобода в пользу зла), и четкая дифференциация политически и административно признаваемых прав и прав, которые необходимо поддерживать на морально-нравственном уровне. Понятно, что политически и административно мы должны признать и право человека на ошибку. Мы не можем административно принудить к тому, чтобы человек не грешил (и Церковь об этом твердо заявляет). И не должны этого делать. Церковь не будет настаивать на административном принуждении человека к правильному поведению. Но Церковь настаивает, и это правильно, на том, чтобы дать право государству, наиболее значимым общественным институтам пропагандировать позитивный выбор человека. Не заставлять его, но нацеливать на позитивный выбор. Если говорить о недостатках декларации, в ряде моментов она звучит, может быть, немного абстрактно. Я ожидал более конкретных формулировок, более остро поставленных проблем. Но винить в этом Всемирный Русский Народный Собор трудно – он, что называется, живет не на облаке. Ему надо взвешивать каждое слово. Здесь лучше что-то не досказать, чем сказать лишнее. Сейчас сделан очень серьезный и твердый шаг в правильном направлении.
