"РУССКИЙ ВЗГЛЯД" – СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

В программе участвовали:



Виктор Семёнов, основатель группы компаний «Белая дача», председатель Комитета Товарно-Промышленной палаты по предпринимательству в аграрно-промышленной сфере

Владимир Потников, депутат Государственной Думы, заместитель председателя комитета по аграрной политике, председатель Аграрной партии России

Татьяна Агафонова, актриса

Игумен Иннокентий, эконом Свято-Данилова монастыря

Михаил Мухов

Александр Суханов, крестьянин



Над программой работали:



Ведущая – Елена Писарева

Шеф-редактор – Ольга Любимова

Режиссёр-постановщик – Александр Замыслов

Редакторы – Анна Буданова и Ксения Лученко







ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: «Русский взгляд на проблемы сельского хозяйства в России» - тема нашей программы сегодня. Мы поговорим о разорившихся колхозах, успешных фермах и о тех, кто, несмотря на все трудности, продолжает заниматься сельским хозяйством в России. Вы смотрите "Русский взгляд". Я - Лена Писарева, здравствуйте!



В студии нашей программы - гости. Итак, русский взгляд на проблемы сельского хозяйства основателя группы компаний «Белая дача», заслуженного работника сельского хозяйства Российской Федерации, председателя Комитета Товарно-Промышленной палаты по предпринимательству в аграрно-промышленной сфере Виктора Семёнова.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Виктор, здравствуйте!



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Добрый день.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Скажите, пожалуйста, какие, на ваш взгляд, основные проблемы у сельского хозяйства в России?



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Разве можно это сказать одним словом? Можно сказать, что всех нас до сих пор не покидает тревога. Но если все-таки одним словом объяснить самую главную проблему… Гигантский пылесос экономики страны продолжает высасывать основные доходы, которые титаническим трудом зарабатываются на земле. Многое сделано для того, чтобы ограничить его аппетиты, но пока еще этот пылесос очень силён.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо.



В студии программы "Русский взгляд" - депутат Государственной Думы, заместитель председателя комитета по аграрной политике, председатель Аграрной партии России Владимир Потников. Владимир Николаевич, здравствуйте!



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Здравствуйте!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Владимир Николаевич, если коротко: каково ваше мнение о ситуации с сельским хозяйством в России?



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Во-первых, я согласен с тем, что сказал Виктор Александрович. Во-вторых, я считаю, что у нас в России крестьянин остался без земли. А если земля не у крестьян, то чего можно ждать? У нас создали мутную, коррумпированную систему, когда земля отнимается, изымается за копейки и крестьянин остается без земли. Вторая причина, на мой взгляд, это то, что государство отвернулось от крестьян. Во всем мире крестьяне ощущают поддержку государства, в любой стране государство заботится о державном кормильце. У нас, к большому сожалению, разобщенность крестьян в эпоху перемен позволила донельзя «опустить» крестьянство. А сегодня крестьяне задают вопрос: «Что нам делать - пить или в город уезжать?» А как же наша земля? Что же мы без земли в России будем делать?



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо!



Мнение нашего следующего героя. В студии программы "Русский взгляд" – актриса, в прошлом председатель колхоза Татьяна Агафонова.



Татьяна, здравствуйте! Очень интересно узнать ваше мнение.



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Я думаю, что Россия - это все-таки очень большая, просто огромная страна. И поэтому она не может идти путем развития западных стран, маленьких, прежде всего. Если говорить о крестьянстве как о классе, то давайте не будем грешить. Я считаю, что крестьянство как класс и опора России исчезло еще в 26-м году. То, что существует, и то, что люди работают на земле, - это единственная возможность для того, чтобы выжить и адаптироваться, хотя бы как-то войти в систему нашего миропонимания. Чего греха таить: есть два огромных города - Москва и Санкт-Петербург, а всё остальное просто не вписывается в общую схему, потому что люди, живущие на земли, существуют совершенно по другим законам. Земля - это живой организм.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо!



У нас следующий гость. В студии программы "Русский взгляд" - эконом Свято-Данилова монастыря игумен Иннокентий. Отец Иннокентий, здравствуйте!



Батюшка, я слышала, что у Данилова монастыря теперь есть пять колхозов в Ульяновской области. Это правда?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: У нас и в Рязанской области два колхоза! Мой взгляд на проблему сельского колхоза довольно прост. Крестьянин должен, несмотря ни на что, уметь выращивать урожай и получать результат в любых, самых неблагоприятных условиях. Это я говорю уже из личного опыта. А государство должно помочь ему максимально эффективно это сделать. Если крестьянин не может получить урожай в плохих условиях, то тогда нет смысла вообще этим заниматься. Мы, например, поняли, что дать крестьянину самую хорошую технику - это еще только начало. Он должен уметь реально работать.



И второе, конечно - это привлечение молодежи в село, потому что те, кто сейчас там трудится, это уже почти пенсионеры. Молодежь не хочет жить в селе, а если молодежь уйдет, то работать будет вообще некому. И молодежь нужна действительно умная, грамотная, которая будет владеть всем спектром современных технологий.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо! Почему же так сложно поднять сегодняшний колхоз? Почему молодежь бежит в город? Об этом размышляет наш следующий герой. Михаил Мухов - в студии программы "Русский взгляд". Михаил, вопрос к вам. Почему же умерло сельское хозяйство?



МИХАИЛ МУХОВ: Ответ, в моем понимании, банально простой. В какой-то момент после революции население тяжело трудилось, создавало много-много материальных благ. Строились новые заводы, фабрики, колхозы, совхозы… В 80-х годах у кого-то возникла мысль, что все эти блага, которые принадлежат населению и государству, нужно как-то переместить в руки «достойных людей».



Схема оказалась очевидной. Сначала нужно всё поделить на всех, что, в общем, и сделали. Дальше - совершенно простая формула, не надо быть сильными аналитиками, чтобы понять: когда чем-то владеют от тысячи человек и больше, то эффективного собственника не получится. Дальше нужно подождать какое-то время - год, два, три, четыре, пять, - чтобы этот коллективный собственник довел имущество до непотребного состояния, а потом всё это купить за копейки. В принципе, так и получилось.



Уже известно, сколько население получило денег за приватизацию промышленного сектора. С сельским хозяйством было немножко по-другому. Приватизация сельского хозяйства была в 92-м году: тогда Ельцин подписал первый документ, дальше было ещё несколько постановлений. И только когда прошло уже почти десять лет, в 2003 году, появился Закон об обороте земель сельхозназначения. За десять лет коллективный крестьянин довел сельское хозяйство до отрицательной точки, и в 2003 году людям, которые всё это планировали, позволили у крестьян забирать всё их имущество, включая землю, за копейки.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вы считаете, что ошибка была совершена в постсоветские годы?



МИХАИЛ МУХОВ: Я не считаю, что это была ошибка. Это было правильное решение. Наверное, на месте Ельцина, я бы поступил точно так же, если рассматривать этот вопрос с точки зрения обогащения. Я считаю, что это была продуманная акция власть имущих с целью перераспределения собственности, больше ничего.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Виктор, вы согласны с этой точкой зрения?



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Знаете, найти одного какого-то врага - это проще простого. Мы это любим. Я в то время был директором совхоза «Белая Дача» и видел, как всё это происходило, видел популистские решения. Решение о приватизации сельского хозяйства принималось Верховным Советом России именно популистски. Тогда целиком голосовали за то, что надо разделить всё поровну на всех. Более того, предлагали делить не только среди тех, кто работает, а добавить всех, кто вообще живет на данной территории.



Столыпин в своё время был категорически против разделения земли по такому принципу, понимая, что это абсолютно бесплодное деление. Когда Столыпин организовывал фермерские хозяйства, он говорил о 40 гектарах земли на хозяина. А мы что сделали? Разделили землю на бесплодные два-три гектара, да при этом еще и грабли отдельно поделили! Получилось так: один владеет граблями, другой владеет землей.



Я видел всю глупость того, что происходит, весь этот популизм. Я помню, дошел до Заверюхи, говорил ему: «Александр Николаевич, что вы делаете? Вот, - говорю, - тепличный комбинат, которым я руковожу. Получается, сам комбинат принадлежит одним, а земля под комбинатом принадлежит другим? Эта гибельная ситуация!»



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Виктор, у вас не было в тот момент желания оставить сельское хозяйство и заняться каким-то другим бизнесом?



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Люблю я это дело! Я родился в деревне. Вот говорят, что у нас нет крестьянства. Да, можно с этим согласиться в том понимании, что русского крестьянина уже с XIX века нет. Но крестьянский дух остался, поэтому деревня ещё жива. Не всё так печально! В нашей деревне всё-таки есть островки, точки роста. Здесь я абсолютно не согласен с Михаилом.



Я верю в российское сельское хозяйство. Я знаю, что оно не только накормит Россию. Я верю, что Россия будет кормить еще и окружающий мир. У нас тридцать процентов великолепных черноземов всего мира! У нас прекрасная природа, прекрасные возможности! Нам надо поверить в себя, и у нас всё получится!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Владимир Николаевич, мне хочется услышать ваше мнение.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Я считаю, что у нас в крестьянской России всегда были традиции, и сейчас они должны быть.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но есть мнение, что их уже нет, этих традиций. Всё давным-давно кончилось.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Я с этим не согласен: крестьянство живет! Да, сегодня, к большому сожалению, Россия потеряла продовольственный суверенитет: мы завозим негодное продовольствие. Да, сегодня созданы нечеловеческие условия жизни в российской деревне, когда дорог нет, газа нет, школа закрывается, больница закрывается… Куда податься крестьянину? Родители сегодня продают последнее, чтобы дети уехали из деревни.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Для многих крестьян престижно своего ребенка отправить в город.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Я был на выпуске в Тимирязевской Академии. Красивые молодые люди окончили институт, получили образование. Стоят три барышни и парень. Я спрашиваю: «Вы определились в какое хозяйство поедете?» Пауза. Потом одна девушка говорит: «Вы знаете, мои родители сколько денег отдали, чтобы я выучилась! Мне будет стыдно перед ними, если я опять поеду в деревню, а я не найду работу здесь, в Москве». Вот это трагедия, вот это неправильно! Надо понять: без деревни нет России! Мы должны возвращать деревне долги. Деревня уже не выдерживает, она действительно стонет и плачет!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А вот Михаил считает, что сельское хозяйство сознательно развалили и сделать уже ничего невозможно.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Мы должны думать, что нам делать сегодня. Если мы не сформируем в нашем обществе чёткие правила и понимание того, что надо заниматься деревней, то дело не сдвинется с мертвой точки. Надо сделать всё, чтобы восстановить дороги, жилье, направить деньги не в стабфонд, не в какие-то золотовалютные резервы, а в деревню!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Я хочу обратиться к Татьяне. Татьяна утверждает, что крестьянства как такового в России уже нет …



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Я думаю, мы с вами расходимся в понимании самих терминов. «Русское крестьянство» - это определение человека, проживающего на Руси на земле. Что такое «русский человек»? Он может быть везде, в Австралии, в Канаде, где угодно. Но он - от земли. А то, что нет отрасли сельского хозяйства, нет производства, так это другой вопрос. Мы живем в современном мире, где есть новейшие технологии. Когда я пришла в колхоз, то была первым человеком, который притащил туда компьютер. Понимаете?



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Это как-то помогло колхозу? Это был какой-то этап развития?



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Да, работать стало легче, мобильнее. Это же была огромная проблема!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Татьяна, мне очень интересно, что стало для вас окончательной точкой в принятии решения уйти из колхоза?



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Я думаю, район перекрестился. Потом стало понятно, что мы просто не выдерживаем.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Могло государство что-то сделать в этой ситуации, чтобы вы остались в колхозе?



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Государство могло просто нас не трогать. Объясню почему. Только потому, что мы начали на тот момент поднимать голову, семь дней в неделю председателя колхоза, то есть меня, вызывали в прокуратуру и держали по шесть часов на допросах. Целая система была направлена на то, чтобы нам помешать.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Михаил, у вас были проблемы с налогами, с отчетностью?



МИХАИЛ МУХОВ: С отчетностью у нас проблем не было, но у нас была прозрачная ситуация. Когда мы пришли в колхоз, мы принесли с собой какие-то финансовые ресурсы, начали что-то делать. Мы хотели исправить ситуацию и сказали всем крестьянам, что готовы трудиться на земле, если они вернут землю в колхоз. Сказали, что за это колхоз готов выплатить столько-то денег. Больше пятисот человек пришли и отдали землю назад в колхоз. Мы все это юридически оформили, колхоз стал владельцем собственной земли.



Попутно мы инвестировали какие-то деньги в производство, начали ремонтировать фермы, дополнительно купили скотину, технику. При этом колхоз генерировал задолженность по налогам и сборам года с 90-91-го. Когда мы туда пришли, там была задолженность около четырёх миллионов рублей. Это только по текущим налогам и сборам, не считая штрафа и пени. Как только в колхозе затеплилась жизнь, то тут же к делу подключилась налоговая инспекция, которой до этого всё было до лампочки. Соответственно, пошел процесс банкротства. Налоговая вышла с иском о банкротстве предприятия, переговоры ни с налоговой, ни с главой района никаких положительных эффектов не дали. Я предупредил и тех и других, что они ставят предприятие в тупиковую ситуацию, которую мы можем со временем выправить, если сейчас нас не трогать. Мы ведь начнем платить текущие налоги…



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Михаил, прошу прощения, мне хочется спросить отца Иннокентия. Батюшка, Свято-Данилов монастырь - в центре Москвы, и вдруг у вас вводится послушание в виде сельхозработ. Как вы управляетесь?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: У нас есть скит в Рязанской области, недалеко от того места, где находятся наши колхозы. Там около трёхсот гектаров земли. Мы пытались тоже заняться сельским хозяйством, но быстро поняли, что земля там плохая. А мы хотели, чтобы монастырь мог сам себя полностью обеспечивать продуктами питания. Это была первая идея.



Второе: монастырь - это не только монахи и сотрудники, но и большое количество людей, которые приходят каждый день, прося помощи. Это, в общем-то, ни для кого не секрет. К нам приходят и бомжи, и бывшие заключенные, которые освободились из мест заключения, просто люди с небольшим достатком, пенсионеры, которые просят хотя бы покушать или оказать им материальную помощь. Монастырь не может их взять и выставить за дверь, сказав: «Извините, мы сами сыты, обуты, одеты, а вам помочь ничем не можем».



Кроме того, нам поступило предложение от главы Сараевского района Рязанской области, у них там был колхоз на грани банкротства. Глава района знал, что мы ищем землю, и предложил нам взять этот колхоз. Там была неплохая земля, колхоз располагался на границе с Тамбовом, то есть это уже хороший чернозем. Мы поехали, посмотрели. Это был 2002 год, и колхоз действительно уже стоял на грани гибели. Несмотря на это, мы приняли решение за него взяться. Тогда мы ещё не представляли, конечно, что это такое. Наверное, к счастью, а то, может быть, сразу бы и отказались! Но мы видели, что люди нас встречают как последнюю надежду, за которую хочется ухватиться, и решили попробовать.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: То есть люди, живущие там, хотели ухватиться за эту соломинку?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: Да, люди, которые нас туда позвали, хотели.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: С тем, что деревня спивается, вы столкнулись?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: Конечно, да. Вначале было много крика, что, мол, придут попы и всё отберут. Мы спокойно послушали и сказали: «Если вы хотите жить здесь, мы готовы вам помочь. Если нет, мы уйдем». Они покричали, но всё-таки нас позвали, предложили нам забрать их земельные участки. И вот мы уже пять лет там хозяйствуем. Конечно, было и пьянство, и воровство. Но мы не собираемся оттуда уходить ни при каких обстоятельствах!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Когда вы сталкиваетесь с трудностями, не бывает такого отчаяния, когда кажется, что уже больше нет сил?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: У нас всё-таки немножко другой подход. Конечно, мы хотим получить прибыль: без этого не может быть эффективного хозяйствования. Но есть и другое: люди ждут от нас ещё и духовной помощи. Мы построили в селе церковь, и это дало, конечно, положительный результат.



И ещё интересная вещь … Я как-то беседовал с Александром Порфирьевичем Торшиным, это заместитель председателя Совета Федерации. Он много проехал по России и заметил, что там, где есть храмы, обстановка в деревнях гораздо лучше. Там народ не так подвержен нашим вековым недугам, как в других местах. Поэтому на нас смотрят не просто, как на хозяина, который пришел и должен вести хозяйство. На нас смотрят, конечно, немножко по-другому.



Кстати, отношение к нам со стороны властей в районе хорошее. Власти нам не мешают, нет того, с чем столкнулся Михаил. Слава Богу, к нам хорошее отношение и со стороны налоговой инспекции. Они нам не только не вредят, но даже, по возможности, где-то как-то помогают.



Я хочу затронуть ещё один момент. Крестьянская Россия всегда была сильна кулаками и середняками, т.е. людьми, которые могли не просто работать сами, но умели заставить работать других. Сейчас крестьянство, конечно, есть. Дух этот ещё до конца не вымер. Но люди, которые сейчас руководят колхозами, хозяйствами, если они крепкие хозяйственники, должны быть закалки бывших кулаков, тогда на месте всё идет нормально.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Иннокентий, а не было агрессии по отношению к вам со стороны местного населения?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: Вы знаете, к счастью, агрессии не было. Была настороженность, недоверчивость: что и как там получится у этих попов - непонятно. Поп - это не ругательное, в общем-то, слово. Буквально в первый год люди поняли, что мы никуда не убежим, что землю мы эту на Луну с собой не заберем, что они будут на ней работать сами. А мы хотим, чтобы они работали как можно эффективнее. Для нас сразу же стало критичным моментом то, что люди разучились работать.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Батюшка, а где вы реализуете свой товар? Вас пускают на рынки?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: С реализацией проблем нет. Нынешний год вообще получился интересный. Вроде был неурожай, и мы, конечно, недобрали зерна, но цены подпрыгнули, поэтому проблем с реализацией сейчас нет. У нас, в основном, зерновое хозяйство: пшеница, ячмень. Условия, которые есть сейчас - высокие мировые цены на зерно, неплохие дотации на земледелие, - благоприятствуют работе. Работать можно. Всё теперь зависит от нас, сумеем ли мы.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Михаил, а как у вас было с реализацией?



МИХАИЛ МУХОВ: Никаких проблем с реализацией не существовало. Есть оптовые цены на молоко, ты сдаешь молоко - и всё. Другое дело, что эти цены были слишком низкие, а поднять стоимость молока отдельно взятому хозяйству с поголовьем в пятьсот коров просто невозможно.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Виктор, вы что-то хотели добавить?



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Я хотел продолжить мысль отца Иннокентия. Понимаете, в сельском хозяйстве без любви и веры вообще ничего достичь нельзя! Вы можете иметь уникальные технологии, даже деньги можете иметь хорошие, но если вы сами это любить не будете и не будете в это верить, люди тоже в это не поверят. И это работать не будет.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Такое ощущение, что государство делает всё, чтобы сельское хозяйство умерло. Я правильно понимаю вашу основную мысль?



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Нельзя так говорить. Вы посмотрите, какое счастье: сейчас мы видим по телевизору, как в далекой алтайской деревушке появился телефон. Когда будет дорога и телефон, тогда и молодежь появится. Понимаете? Не сразу, но появится.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Татьяна, мне хочется у вас узнать про реализацию той продукции, которую вы получали.



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Проблем действительно нет, просто это всё копеечное дело. Давайте будем реально подходить к этому вопросу. В течение пяти лет мы подняли посевные площади. Когда я пришла, там было 50 гектаров посевных площадей, а колхоз по земельному объёму составляет 6100. Мы постепенно вытащили 400 гектаров. В течение пяти лет мы обновили стадо, увеличили площадь посева. Психологический барьер был перейден, адаптация к мысли, что теперь всё по-другому была пройдена. Но цена на зерно как была 1 рубль 73 копейки в течение пяти лет, так она и осталась. Как было у нас в Тверской области молоко в самый дойный период 2.50, так оно и осталась. А так всё хорошо.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: В корень, Татьяна, надо зрить. Молочную продукцию у крестьян всегда покупали по мизерной цене. А наш рынок заполнял вал импорта!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Конечно.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: И сегодня импорта пришло столько, что уже не мы определяем стоимость, а импортная зарубежная продукция.



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Особенно сухое молоко...



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Государство ушло и не регулировало эти рыночные процессы. Всё дорожало: электрическая энергия, газ – всё! Сейчас цена на зерно пошла вверх, и мы думаем закрывать рынки, не вывозить зерно, направлять прибыль на своё животноводство.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А не случится так, что государство вмешается и от этого будет какой-то положительный результат, но работать в деревне уже будет некому?



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Может случиться. Если государство опоздает, из деревни все уедут, а потом будет проблема, кому работать. Но зачем нам ждать конца, когда надо принимать экстренные меры?



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Меня беспокоит, что, может быть, в деревне уже и нет людей, которые готовы работать.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Да есть в деревне люди! Ещё есть люди, которые готовы работать, есть прекрасные фермеры, крестьяне, которые уже землю обихаживают. Они держатся трудом, кровью и потом. Есть крупные хозяйства, которые устоялись. Есть крупные агрохолдинги. Это всё есть.



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Лена, русский взгляд на сельское хозяйство принципиально обязан быть оптимистичным!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Очень хотелось бы!



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Мы с верой должны смотреть на сельское хозяйство России. Потому что без сельского хозяйства у России нет будущего. Мы это должны понять.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мне хочется пригласить в студию нашей программы человека, который бы озвучил русский взгляд, человека, который действительно работает на земле. В студии программы "Русский взгляд" - Александр Суханов. Александр, здравствуйте!



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Здравствуйте.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Расскажите, пожалуйста, как у вас сейчас обстоят дела.



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Смеяться не будете?



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Нет.



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Понимаете, как дела обстоят... Вот вы поверите? Доярка зимой получает триста рублей. Сейчас самому молодому трактористу - 35 лет, самой молодой доярке - 40 лет. Всё, людей больше нет!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Они хотят работать, остаться в селе, или они хотят уехать?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Все разбегаются. Если умрет совхоз, умрет деревня. Самая большая ошибка - торговля землей. Начали всё продавать, и всё пошло кувырком, всё посыпалось!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А для чего продавали эту землю? Чтобы строить коттеджи, дачи?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Её не продавали, нам пообещали инвестора. Пришел инвестор, пообещал: ребята, будете все при деле, при работе, продавайте вашу землю! По семь тысяч за пай в семь с половиной гектаров. Потом пришел другой, тот пообещал по тридцать тысяч. Пошли суды. А земля ушла, не знаю куда, в третьи руки…



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И что сейчас происходит с этой землей?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: А сейчас суды идут. Но мы с братом собрались и отделились. У нас 10 паёв, это 70 гектаров. Но оформить эту землю я не могу: частное межевание стоит до полутора тысяч. Обмежевать эту землю мне никаких денег не хватит.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Александр, а что происходит с реализацией вашей продукции?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Вся деревня торгует в городе, как и везде. Перерабатывают молоко на творог, возят в Калугу на рынок...



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вы на рынке продаете?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Продаем на рынке. А где больше? Кто-то перекупщикам сдаёт. Самое интересное: когда ты зарежешь телка, то для того, чтобы его самому продать, надо оформить кучу справок. А приезжает перекупщик, и у него ни бумаг, ничего! Всё забрал, повёз на рынок.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Александр, вы любите землю. Я думаю, что у вас нет даже мысли оставить ее и уехать в город, искать какую-то другую работу?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: А куда «в город»? Посмотрите объявления по телевизору: на работу нужны молодые люди, максимум 35-40 лет…



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Если бы вам предложили работу в городе, вы бы оставили своё хозяйство и уехали бы работать на большую зарплату?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Да нет, уже не оставил бы!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А ваши дети?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: У меня одна дочь оканчивает последний курс Тимирязевской Академии. Младшая, самая последняя, поступила на первый курс.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И какие у них планы?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Еще не знаю, у них своя голова. Они поглядят, поглядят, как мы живём, и скажут: «Да плевали мы на вас!»



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Здесь как раз был разговор о том, что студенты Тимирязевской Академии говорят, что им стыдно возвращаться в деревню. Возможна такая ситуация с вашими дочками?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Сказать по-честному? Я не знаю. Глядя на нас, они могут вообще повернуться в другую сторону. За много лет у нас только одна девочка вернулась домой работать. Сейчас она агроном у нас в хозяйстве.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Что может сделать государство для того, чтобы молодежь хотела вернуться в село?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Государство? Понимаете, у нас такой прекрасный клуб был, а сейчас там всё в запустении. В нём уже ходить нельзя - пол начинает валиться. В столовой тоже всё валится. Инфраструктура вообще развалена, но, хоть, слава Богу, газ подвели. Правда, не все подключились: дорого очень. В дом завести газ очень дорого…



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Как вы думаете, что можно сделать, чтобы молодежь ехала обратно домой?



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Это комплекс мер, который включает в себя, во-первых, престижность труда в деревне.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Потерян престиж?



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Это не просто слова. Человек, который приехал в деревню, должен иметь дом, где жить, он должен иметь работу, возможность зарабатывать. Сегодня приезжает молодежь, а где жить? Негде. Зарплата - самая низкая. 39 процентов молодежи в деревне - безработные. Если в деревне будет дом, работа, нормальный доход, нормальные социальные условия, тогда люди туда поедут. И в обществе надо воспитывать уважение к державному кормильцу. Надо показывать больше хороших фильмов про деревню, чтобы люди почувствовали, что она всем нужна, что там живут нормальные цивилизованные люди, которые тоже хотят достойно жить и работать…



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: И что жизнь в городе ничем не лучше, чем жизнь на селе...



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Да в городе хуже! В деревне лучше жить, надо только создать условия.



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Душа России - в деревне, это надо помнить.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Иннокентий, мне хочется спросить, как у вас с молодежью? Есть молодые люди, которые работают в колхозе?



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: Мы сделали интересную вещь. У нас в селе есть полноценная средняя школа. Мы попросили учеников старших классов написать сочинение на тему «Хочу ли я жить в деревне?». Это было интересно! Порядка сорока детей старшего возраста написали такое сочинение, это последние классы с 8-го по 11-й. Этим детям уже скоро оканчивать школу и решать, куда им двигаться дальше. И вот что интересно: практически все выпускники написали, что они не хотят оставаться в деревне.



Чем младше ребенок, тем ему ближе позиция, что он бы хотел остаться, что ему нравится деревня. А старшие все, как один, уверены, что сюда хорошо приехать отдохнуть, искупаться в речке, сходить за грибами, детей привезти к бабушкам и дедушкам, а вот оставаться жить в деревне они не хотят.



Некоторые из них написали основные причины, почему собственно, они не хотят оставаться. Конечно, младшие дети написали о том, что в деревне нет кафе-мороженого, нет клуба, улицы не освещены. Старшие написали практически единогласно: в деревне нет работы, а, соответственно, зарплаты и жилья. Вот два кита, о которые разбивается их желание остаться в деревне. Чтобы молодой человек, закончив школу, поступив в институт и отучившись, вернулся в деревню, у него должно быть место, где он будет работать, применяя свои профессиональные знания на хорошем, нормальном уровне. Не ковыряясь в старом тракторе, а используя современную технику, технологию, которую он изучал в институте.



И второе, конечно - жилье. Далеко не везде в деревнях сейчас благополучно с жильем. Тем более, если молодой человек хочет жениться, девушка хочет выйти замуж, то нужно отдельное жилье. Построить дом в деревне сейчас стоит, в общем-то, от миллиона, если судить по нашему селу в Рязанской области. Несмотря на то, что нацпроект по жилью в селе запустился, получить по нему деньги очень сложно. И, конечно, молодежь в условиях, когда с работой и с жильем проблемы, категорически не хочет оставаться в селе!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: У меня вопрос к Михаилу и Татьяне. Давайте оптимистично пофантазируем! Если бы ситуация вдруг изменилась и государство повернулось лицом к сельскому хозяйству, вы вернулись бы и опять занялись бы этим бизнесом?



МИХАИЛ МУХОВ: Да, я вернулся бы. И работал бы с удовольствием! Я сейчас всех здесь послушал. Есть вещи совершенно простые. Земля сельхозназначения - это не что иное как средство производства, которое должно эффективно использоваться в процессе производства сельскохозяйственной продукции. Если вы посмотрите на сельское хозяйство, как на бизнес, то вам сразу всё станет понятно. Есть земля как средство производства.



Я в своё время дозвонился Гордееву (А. Гордеев – министр сельского хозяйства РФ – прим. ред.) и задал ему в эфире какой-то радиостанции простой вопрос. У нас в законе прописано, что если земельный участок не используется по назначению в течение двух или трех лет, не помню точно, государство имеет право изъять этот участок у плохого собственника и что-то с ним сделать. Часть земли в нашем колхозе десятками лет не обрабатывалась. Когда мы пришли, обрабатывалось гектаров семьсот из шести тысяч. Я спрашиваю, почему государство не пользуется этим механизмом? Почему средство производства, которое стоит без работы, не забирают у тех, кто его не использует? Почему земля не отдается эффективному собственнику бесплатно?



Но в России наступит время, когда сельхозземли, за которые сейчас идет борьба, будут раздаваться бесплатно. Я могу поспорить на любую сумму: земля сельхозназначения в России будет раздаваться бесплатно!



Второе. Что государство сделало законодательно в области оборота земель сельхоз назначения? Это же беспредел!



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Этих бы депутатов, которые голосовали за эти законы - на землю, в наши условия!



МИХАИЛ МУХОВ: Нужно рассматривать множество проблем. Вот у меня было 110 человек в штате, и мы всех сократили. О какой молодежи вообще идет речь? Там просто нет молодежи. Там даже взрослое население - это абсолютно опущенные люди, которые работают исключительно потому, что не хотят умереть. Когда мы их сокращали, они плакали. А что же мне делать? Люди работают на селе исключительно потому, что если они этого делать не будут, они помрут с голоду. Вот и всё. Поэтому разговор о духе, о крестьянстве - лично для меня это просто абсурд!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Но, тем не менее, вы сказали, что вы готовы были бы вернуться в этот бизнес.



МИХАИЛ МУХОВ: Я готов вернуться исключительно по своим личным соображениям. Я вырос в деревне, в Угличском районе. Я люблю лес, мне нравится природа, я готов там работать… Ну, мне это просто нравится!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Татьяна, я хотела бы и ваше мнение услышать.



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Моё мнение тоже не очень радостное. Почему? Я - человек, живущий на земле. Я там выросла, в деревне захоронения нашего рода с XVI века. Но когда на территории хозяйства девять деревень, а всего в одну деревню есть дорога... И если раньше была возможность хотя бы пройти через речки, то сейчас и этого нет... Есть местное самоуправление, у которого нет денег и которое не будет этим заниматься.



Если раньше крестьянин мог взять трактор и пойти заготовить себе дрова, то теперь он не может их заготовить, потому что все колхозные лесные фонды ушли в губернаторский фонд. Теперь там ничего нельзя взять! Если можно было пойти на речку искупаться, то теперь там спецзона и стоит забор: больше никто в речке купаться не будет, если не заплатит денег. Понимаете? И так во всем!



Мне дали эту культуру, бабушки мне читали Библию, научили печь в русской печи… Мне больно смотреть на это сейчас! И я понимаю, что я не смогу ничего сделать по одной простой причине - потому что это сейчас никому не нужно. Я умом понимаю, что это не нужно, потому что есть черноземье, в которое можно вложить деньги. Я понимаю, что я сделала, что могла.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Владимир Николаевич, как депутат Государственной Думы, вы сталкивались с такими ситуациями?



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Мы постоянно сталкиваемся с такими проблемами. Наши герои говорят правду!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Что можно сделать?



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: Я - человек, который прописан и живет в деревне, где родился и вырос. Нам надо заниматься сельским хозяйством целенаправленно и упорно. Это проблема государства Российского. Если не будем этим заниматься, не будет государства Российского.



Есенин говорил, что без коровы нет деревни. Коров в деревне не стало. Без деревни России не будет. Там наши истоки, и не надо стесняться нашей нравственной основы, потому что без этого нет русской души.



И кроме этих воззваний, конечно, надо помогать, выделять конкретные деньги, чтобы там строились дороги, чтобы там строилось жилье, чтобы были нормальные кредиты, чтобы мы защищали наш рынок от импортного продовольственного хлама, который заполняет наш рынок и травит нас. Вот это в комплексе надо целенаправленно и четко считать.



А людям-горожанам надо сказать: «Знаете, в деревне людям галоши не на что купить! Беднота, нищета в деревне!» Надо всем горожанам поделиться с селянами и создать в деревне нормальные условия. Это не для села, это для нас всех!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Я хотела бы все-таки договорить с Татьяной. Татьяна, вы с такой болью говорите о деревне… Возможно ли для вас всё-таки вернуться туда?



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Во-первых, я оттуда не уехала. У меня там остался дом, и я приехала сюда оттуда. И я буду там, потому что от своих корней ты никуда не оторвешься. Другой вопрос, что, может быть, я ошиблась, уйдя, но головой я понимала, что я на своем уровне больше ничего сделать не смогу. Я не смогу, я пыталась…



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: А другой человек сможет?



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Я попыталась привести туда нормального инвестора, но это была ошибка. Пока наше государство не примет решения, что земли сельхозназначения должны быть государственными, пока оно не будет отвечать за то, что говорит и делает, ничего в положительную сторону не изменится.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: У меня вопрос к Александру. Что можно сделать конкретно, чтобы изменилась ситуация в вашем хозяйстве?



АЛЕКСАНДР СУХАНОВ: Нужно, чтобы была помощь государства. Тогда все наладится, конечно. И необходим контроль над руководством хозяйств, потому что мы уже вырастили новых помещиков. В принципе, директор колхоза, получается, помещик: он никем не контролируется, никому не подчиняется, запросто обделывает свои дела, и всё.



МИХАИЛ МУХОВ: А я абсолютно не согласен, что земля должна принадлежать государству! Земля должна быть в частной собственности. Я буду работать честно даже без поддержки государства. Условия, чтобы это всё развивалось, должны быть простые. Должна быть земля и крестьяне. За население, которое живет на этой территории, должно отвечать государство, т.е. в деревне должны быть больница, газ, дороги, инфраструктура. Государство должно защищать население, которое живет в деревне.



Следующий вопрос - это земля как основное средство производства. Должен быть жёсткий, абсолютно прозрачный механизм контроля над землями. Не запахал весной, Росимущество составило акт: земля не обрабатывалась. Осенью не убрал - акт. Через два года - в суд, у собственника землю забрали, потом её - на аукцион. Кто хотел, забрал поле и начал его обрабатывать.



ТАТЬЯНА АГАФОНОВА: Это утопия, по одной простой причине. Земля должна быть государственной собственностью, но она должна быть отдана юридическому лицу в аренду за небольшую плату. И у вас все будут работать на этой земле!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Отец Иннокентий, в заключение нашей программы у меня вопрос к вам. С одной стороны, меня расстроил ваш рассказ про сочинения школьников, с другой стороны, вы сказали, что пришли в деревню и уходить оттуда не собираетесь. Расскажите, как вы видите своё будущее в деревне!



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: Здесь, конечно, есть моменты положительные. Дело всё-таки движется. Но сейчас перед нами стоит главный вопрос, и пока непонятно, как он решится. Должен быть крепкий хозяйственник. Мы, конечно, руководим хозяйством. Но нужны очень грамотные, хорошо обученные менеджеры из числа местных крестьян, которые смогут крепко руководить этим хозяйством.



Священник не может быть настоящим аграрием, у него немножко другие задачи. Мы можем способствовать росту кадров на месте. Но в долгосрочной перспективе, если не будет грамотных молодых специалистов, то тогда большой вопрос, сможем ли мы остаться в нашем селе. Сейчас мы пытаемся работать с молодежью, чтобы молодые люди все-таки вернулись после институтов в колхоз. Мы пытаемся организовывать им какие-то стипендии, как-то их заинтересовать, привлечь. Но будет ли нам удача в этом деле? То поколение, которое сейчас трудится в деревне, проработает еще пять-десять лет и уйдет. А будет ли там работать грамотная, талантливая, хорошая молодежь, которая сейчас смотрит, конечно, на другие горизонты?



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Когда так долго разваливали сельское хозяйство, очень странно надеяться, что и оно, и крестьянство возродится вдруг. Наверное, на это нужно время.



ОТЕЦ ИННОКЕНТИЙ: Конечно. Я сам - не сельский житель, но много времени провожу в деревне, очень много общаюсь с сельчанами, разговариваю с молодежью, с детьми. Стараюсь понять, какое оно - наше будущее. Тем взрослым, кто живет там сегодня, некуда уезжать, они будут там работать. А вот молодежь… Захочет ли она жить в таких условиях, либо она сможет все-таки эти условия изменить? Это самый большой и сложный вопрос, учитывая, что на селе очень плохая инфраструктура: и дороги, и свет, и газ, и жилье, и социальная сфера… Вот удастся ли с этим справиться? Ведь если человек чувствует в себе способности устроиться в городе, то вряд ли он предпочтёт вернуться в родное и даже любимое село. Крестьяне все любят деревню, только вот парадокс: они любят деревню, но не хотят в ней жить!



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Уважаемые коллеги! Мы все с любовью относимся к селу, к деревне. Сегодня нас смотрят, слушают и те, кто живет в деревне, и те, кто недавно уехал из деревни, кто сегодня уже являются горожанами и думают, вернуться или не вернуться. Надо верить, что у села непременно есть будущее!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Никто не обещал, что будет просто.



ВИКТОР СЕМЁНОВ: Но с верой всё преодолеем!



МИХАИЛ МУХОВ: То есть вы предлагаете нам бороться самим на местности, а вы в Думе будете сидеть и мечтать?



ВИКТОР СЕМЁНОВ: А что значит «мы»? Эти трудности мы сами и создаем друг другу. Поэтому, если будет желание, если будем верить, то постепенно наведём порядок.



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Мне кажется, есть люди, которые верят, что у нас есть будущее.



ВЛАДИМИР ПОТНИКОВ: И самый доверчивый человек - это крестьянин. Он всегда всем верит, и его все обманывают. Поэтому крестьянам надо понять, что надеяться на дядю не стоит. Нам надо самим понимать, где мы оказались, и бороться, как делают это во всем мире. Надо лоббировать свои интересы, идти во власть - во все районные, городские, республиканские, государственные органы власти, - защищать самих себя, наши корни, наши могилы и наше будущее!



ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Спасибо всем гостям нашей программы!



В России, некогда аграрной стране, сегодня 50 процентов мяса и 70 процентов молока - импортные. Нам очень хочется верить, что эти цифры скоро изменятся в нашу пользу и сельское хозяйство, несмотря ни на что, выживет.



Это был «Русский взгляд на проблемы сельского хозяйства в России», и я - Лена Писарева. Подробнее о «Русском взгляде на проблемы сельского хозяйства в России» читайте на сайте www.foma.ru и у нас, на сайте Третьего канала.



Увидимся в следующее воскресенье на Третьем канале!