Трудничество для меня с детства было нормальным явлением: мы с мамой часто ездим в паломничества, и оно логично вливается в поездку. Приезжаем, несколько дней живем в монастыре, ночуем, едим-пьем, чем-то помогаем. Всегда это было с компанией, весело и не особенно напряженно. Но самое серьезное мое трудничество было летом после 10-го класса. В очередной поездке меня поразил Покрово-Тервенический монастырь в Ленинградской области, какой-то очень близкий мне по духу. Там матушки между делом сказали, что можно приехать и помочь монастырю. Мне это запало в душу, и летом я сподвигла двух знакомых девушек и троих ребят поехать в Тервеничи потрудиться.
И вот мы в монастыре, одни, без взрослых, без экскурсий. Вначале парни пошли колоть дрова, а нас отправили на какую-то глупую работу: в жару под палящим солнцем сидеть на корточках около часовенки и выщипывать травку, которая пробивается через гравий. И мы сидели, мучились, ворчали, что, во-первых, сразу начали болеть руки, во-вторых, пользы никакой, так как через день эта трава снова пробьется, да и вообще рано встали… В общем, как-то не вошли еще в монастырский режим, не акклиматизировались. А вечером в келье пошли разговоры что вот жаркое солнце, сухая трава, надо на сенокос. Мы стали думать: как это, на сенокос — наверное, интересно?
И на следующий день мы по полной программе поняли, что такое сенокос. Наутро вышли все матушки, включая настоятельницу, переодетые в рабочее. И все эти восемь дней они «пахали» наравне с трудниками. Мы работали весь день с небольшим перерывом на обед. Вставали в шесть, утреннее правило с полседьмого. И если первые два дня мы были бодрячками, то с каждым днем сил оставалось все меньше. Можно было, конечно, и не ходить на это правило, но как же — ведь погружение в монастырскую жизнь должно быть по полной программе! И мы с каким-то непреклонным энтузиазмом шли снова и снова. А дальше — завтрак, работа, обед, работа, ужин, правило. Вечером мы приходили и просто ложились и засыпали. Понятия «отдохнуть/развлечься/пообщаться» как такового уже не существовало.
Так сложилось, что я работала с мужчинами, мы грузили стога на машину, а потом на сеновале их разгружали и распределяли. Это очень тяжело физически: машешь на жаре вилами, пьешь литрами, обливаешься потом. Помню, как нам матушки приносили парное молоко и хлеб — и это была просто божественная еда! Настоятельница постоянно всех «напрягала» — давайте-давайте, максимально-максимально! И сама не покладая рук работала рядом. Было непонятно, что за гонка такая! И даже в воскресенье всех подняли на работу — причем многие просто сбежали, потому что работать было уже невмоготу, сил никаких не оставалось. Работали из какого-то бездумного упорства, что ли. Все тело ноет, руки утром — сплошная боль, днем они как-то разрабатываются, а вечером просто отваливаются… И вот мы пошли работать и в воскресенье… А после обеда хлынул дождь — и всё, больше ни клочка сена не собрали за весь остаток лета. Тогда стало понятно, отчего была такая спешка.
Какие у меня были впечатления от этого трудничества? Я — могу! Никогда раньше и никогда позже я так много не работала чисто физически, но ведь выдержала! Да и вообще было интересно: новые впечатления, новые люди, другая жизнь, в которую погружаешься с головой. Очень привлекало ощущение своей полезности, потому что в монастыре каждый человек важен. Было видно, что если тебя нет, то дело идет хуже. И чувствовалось, что все действительно работают, что другие тебя поддерживают, когда ты устаешь. Работа в команде — это очень сильная вещь! Тем более когда люди объединены одной целью — ради Христа, и это большая радость…
С тех пор я как-то прикипела к этим местам, отношение к монастырю очень изменилось. Я по-прежнему каждое лето езжу туда на две недели. Раньше знакомых созывала, сейчас одна отправляюсь — иногда важно побыть одной, и к тому же я там уже многих знаю, так что компания извне и не нужна.
Правильно говорят, что смена деятельности — уже отдых. Я ведь сейчас в основном учусь, сдаю зачеты, хожу на тренировки, занимаюсь конным спортом, фигурным катанием. И вот так все время куда-то бегу, где-то бегаю, а монастырь — это какая-то остановка, пауза. Мне вообще нравится в деревне. Я чувствую себя там свободной от города, от машин, от звонков, от бесконечных дел и какой-то неграмотной суеты. Суета состоит в том, что мы постоянно живем «на следующий момент». Сидишь, пьешь чай, а в голове пульсирует: сейчас нужно туда-то и туда-то, телефон все время звонит, и в результате уже не помнишь, пил чай или нет. От этого «непроживания» настоящего момента очень устаешь. А в монастыре телефон убираю, смотрю на него раз в два дня — ага, 20 SMS и 30 звонков — ну и что, пишу родителям, что все нормально, и достаточно. Там некуда торопиться и я никому ничего не должна. Даже работать не должна, делаю я это по собственному желанию. В монастыре можно жить здесь и сейчас. Вот я получаю удовольствие от того, что складываю дрова в поленницу. А вот теперь сижу и пью чай, и чувствую вкус чая, и могу не думать больше ни о чем…
При этом постоянно происходят разные интересные вещи. Например, еду туда и думаю: «Только бы не на кухню поставили!» — и меня сразу же на кухню. «Только бы не на дрова!» — и меня сразу же на дрова. Это такой монастырский «прикол». То есть Господь ставит тебя в такие ситуации, к которым ты не готов. Но очень быстро понимаешь: как хорошо, что ты попал именно сюда! Оказывается, на кухне интересно работать, я готовить научилась! Да и с матушкой Капитолиной очень полезно пообщаться. Она своим примером постоянно показывает, что можно и вот так: спит всего лишь несколько часов в сутки и никогда не ругается, хотя у нее на кухне помощники иногда такое творят!
Мне кажется, что Господь так устраивает, потому что тебе в данный момент нужно именно это. Приводит на кухню, где работает именно эта матушка, которая в какой-то момент случайно говорит то, о чем ты так давно думал и разрешения чего ты давно искал, какую-то важнейшую для тебя истину. И так всегда. Если ты живешь с готовностью принять, Господь находит кучу возможностей, чтобы тебе — через людей, через обстоятельства — что-то сказать. А в монастыре это что-то все равно легче услышать, чем в городе.
Полина Костерева, студентка II курса экономического факультета СПбГУ
 |
Монахиня ИЛАРИОНА (Феоктистова), настоятельница Константино-Еленинского женского монастыря в поселке Ленинское Выборгского района Ленинградской области:Лето в монастыре: куда и зачем?Потрудиться в монастыре ребенок может, только если приедет с родителями или в составе организованной группы. Выяснить, принимает ли монастырь детей или нет, можно по монастырскому телефону. Обычно для приезда нужно взять благословение настоятельницы. В разных монастырях по-разному, но я предпочитаю сама побеседовать с желающими и даже прошу заранее приехать, чтобы оглядеться, узнать наши условия, выяснить, что мы тут делаем, а уж потом решать — стоит ли приезжать. |
В наш монастырь обычно приезжает молодежь от двенадцати до двадцати пяти лет. Если это группа, то она должна быть небольшой — человек десять плюс несколько руководителей. В первый раз мы принимаем всех не дольше чем на три дня. За это время становится понятно, будет ли польза духовная для человека от пребывания у нас, будет ли польза нам от него. А потом уже смотрим индивидуально: в следующий раз можно приехать и на неделю, и на две.
Работы, которые выполняют трудники, во всех монастырях примерно одинаковые. Распределяя их, мы учитываем не столько возраст детей, сколько их опыт таких поездок и вообще приходской жизни. Если это первые приезды, то обычно все занимаются уборкой территории: зимой — чисткой снега, летом — поливом, обработкой газонов, посильной сельскохозяйственной работой. К праздникам можно поучаствовать в подготовке подарков, в украшении трапезных. Для более ответственных — послушание на кухне. Воцерковленным детям можно поручить уборку храмов, поскольку храм требует понимания, как в нем себя вести.
Мешают ли дети монастырской жизни? Если они понимают, куда приехали и зачем, то от них может быть очень большая помощь. И даже если это группа новичков или если просто детей вывезли ради того, чтобы они получили духовную пользу, — это тоже хорошо. Особенно если в монастыре, вот как у нас, есть отдельное помещение, где дети могут жить, никому не мешая.
Многим монастырям помощь действительно очень нужна, и тогда приходится серьезно просить паломников: поработайте в полную силу, сколько можете! Но у нас обычно распорядок дня более спокойный: с утра встали, кратко помолились, зашли в храм и до обеда — труд. После обеда у ребят своя программа. Очень важно, чтобы руководители хорошо подготовились к такой поездке. Чтобы четко все распланировали: приезжаем, завтракаем, работаем, потом идем, допустим, на речку, потом смотрим фильм, потом его обсуждаем или идем на экскурсию и так далее, и тогда всем будет хорошо.
Результат от поездки в монастырь должен быть такой, чтобы ребятам захотелось приехать еще. И чтобы они хоть немного поняли, что такое монастырь, как здесь молятся и трудятся, и запомнили, как они тоже в меру своих сил в этом участвовали.
Фото Ярослава Саламахи и Мадины Астаховой
